Человек из стали. Иосиф Джугашвили - Лаврентий Берия

– Кто скажет, как называется эта рыба? – спросил Сталин, указывая на блюдо.

– Мурца, – поспешил я с ответом.[111]

– Я спрашиваю не о мурце, а о той, что на тарелке рядом.

Поскольку на соседней тарелке лежала рыба без головы, я не был уверен и нерешительно сказал:

– Похожа на чанари.[112]

Сталин:

– А ты как думаешь, Пета?

– Раз Акакий сказал чанари, то так оно и есть.

Сталин не успокоился:

– А ты, Михеил, что скажешь?

– Думаю, это капуэт.[113]

– Сам ты капуэт, – пошутил Сталин. – Сдаётся, вы не сможете отгадать.

И тут меня осенило: да это же лурджа, поймана в Лиахви, по вкусу не уступает калмахи…[114]

Глаза Сталина светились радостным азартом и хитрецой:

– Вы только посмотрите! Хотя он из Гурии, а в карталинских тонкостях разбирается не хуже самих карталинцев. Хорошо поёт кахетинские песни. Владеет азербайджанскими напевами. Откуда всё это, а?

Застолье ширилось и углублялось. Все снова чувствовали и вели себя расковано.

В какой-то момент заговорили о хлебе «махобела». Сталин с долей иронии поведал, что когда-то растение, которое дало хлебу название, некоторые специалисты считали сорняком. На самом деле зёрна этого растения очень полезны, богаты белками. Народ давно обратил внимание на то, что у хлеба, выпекаемого с использованием махобела, неповторимый вкус, он долго не черствеет. «Пробуйте, угощайтесь, – повторял Сталин. – Вам понравится». Все с удовольствием пробовали. Хлеб и вправду был невероятно вкусным, ароматным, мягким.

Чарквиани доложил, что махобела перестали считать сорняком, что приняты меры для расширения выпечки хлеба по данной рецептуре.

– Надо внимательнее прислушиваться к мнению крестьян, – наставлял Сталин. – Помню, до войны, в тридцатых годах нашлись так называемые специалисты, которые утверждали, что трактор для грузинских сёл непригоден. Приводили массу доводов в подкрепление своего абсурдного мнения. (Сталин не указал, были это спецы республиканских или всесоюзных ведомств. Но те, кто сознательно или неумышленно тормозили развитие народного хозяйства, встречались во многих отраслях экономики. Приведённый пример относится едва ли не к самым мелким в общей картине вредительства в ту эпоху. – В.Г.)

После паузы он закончил:

– Позже выяснилось, что эти «специалисты» были приспешниками Бухарина и Рыкова.[115] Мы их строго, но справедливо наказали. Они раскаялись, заявляли, что не знали, не учитывали, не предполагали имеющихся возможностей.

– Они были классовыми врагами, а не специалистами, – вставил П.Шария.

– Да, – согласился Сталин. – Но диплом специалиста у них имелся. – И он перешёл к разговору о проблемах подготовки квалифицированных специалистов. – Судите сами, насколько всё неправильно. Сельскохозяйственный специалист проводит эксперименты, но в случае неудачи ничего не теряет. Страдает лишь крестьянство, народ. Поэтому, если мы хотим получить хорошего специалиста, то его после завершения образования следует посадить рядом с крестьянином для обогащения теоретических знаний практическими навыками.

Темы беседы менялись. Сталин сам руководил застольем. Поднимал тосты и пил из своей серебряной рюмочки за здоровье каждого гостя.

Зашла речь о войне, о подвигах советского народа, о его заслугах перед всеми народами мира. Я внимал словам руководителя огромного и могучего государства. Я вникал в их смысл и не переставал поражаться, с какой ясностью раскрывал он суть сложнейших и важнейших мировых проблем, как скромно отзывался о своей роли в политике.

Вечерело. Наступила пора расставаться.

– Может, ещё останетесь? – спросил Сталин.

– Нет, пора, – за всех ответил Пета.

– Тогда пройдёмся по двору, разомнём ноги. И пусть каждый открыто скажет, что его беспокоит и что он желает.

– Мы все желаем Вам здравия, товарищ Сталин!

– Довольно. Не стоит говорить дежурными фразами. Оставьте тему моего здоровья. Лучше скажите, что я могу сделать для каждого из вас в отдельности. Начнём с Акакия.

– Я не заготовил просьбу заранее, но поскольку так много говорилось о театральных делах, позвольте ещё раз напомнить о желательности приезда нашей труппы для выступления в Москву. Вы сами убедитесь в масштабах мастерства руставелевских артистов. Технически и материально мы отстаём от ведущих театров страны, но заслуженно гордимся нашим высоким творческим уровнем.

– Я уже говорил, что в Тбилиси не смогу, не должен приехать. Надо учитывать реакцию украинцев, белорусов, армян и других. А вот организовать гастроли в Москве помогу. Обязательно посмотрю ваши спектакли. Тогда же и о материальной базе поговорим, подключим к решению этого вопроса правительство Грузии. (Ответ Сталина – пример его щепетильности в национальном вопросе. Он действительно не мог позволить себе приехать в Тбилиси на просмотр спектакля. Акакию Васадзе недвусмысленно было дано понять: коллективы театров Украины, Белоруссии, Армении и т. д. тоже имели право претендовать на внимание вождя к себе и тоже хотели бы пригласить его в свои города. Следовательно, внимание, проявленное в этой связи к коллективу руставелевцев, могло быть расценено в качестве несправедливого, националистического предпочтения. – В.Г.)

Сталин обратился к Титвинидзе:

– А ты, Михеил, чего желаешь?

Титвинидзе достал из кармана завёрнутый в платок карандаш с цепочкой:

– Ты всегда всё помнишь. На это что скажешь?

Сталин на секунду опешил, и вдруг его лицо расплылось в улыбке:

– Ах ты, чертёнок, это же мой подарок! Как тебе удалось за столько лет сохранить этот копеечный сувенир?!

– Любовь и уважение к тебе были моими помощниками. Помнишь моего брата? Он тоже любил тебя. Брат погиб в стычке с царскими казаками… Лично мне ничего не надо, но в память о брате нельзя ли его именем назвать библиотеку, учебное заведение или дом культуры?

– Эту просьбу исполнит Кандид Чарквиани. А от меня прими скромный подарок.

Михеилу Титвинидзе был вручён завёрнутый в бумагу небольшой предмет. Такой же предмет из рук Сталина получил Сосо Церадзе. (Автор не пишет, что именно преподнёс Сталин в дар друзьям. Можно предположить, что это были «съестные» гостинцы – в духе кавказской традиции не только потчевать гостя за столом, но и заворачивать ему лакомства с собой для угощения его домочадцев. – В.Г.)

– Сосо, вижу, тебя что-то волнует, – сказал Сталин. – Говори, не робей.