Мастер собак - Олег Дивов

– До момента смены власти в стране «Программа» еще финансировалась, – продолжал Мастер. – По инерции. Но, когда пришли новые люди, она распалась. Все научное руководство свалило за рубеж. Часть аппаратуры была уничтожена, и почти вся документация тоже пропала. Но кое-какие мощности сохранились, и остался вспомогательный персонал, который отвечал непосредственно за технику. Жрать этим людям было нечего, никому они были не нужны. И какому-то умнику из их числа пришла в голову блестящая идея. Есть аппаратурный комплекс, способный воздействовать на массовое сознание. Почему бы его не обратить на службу новой власти? В самых гуманных целях. Догадываешься, о чем речь?

Гаршин снова поежился. Мастер не мог понять по его виду, верит Гаршин рассказу или нет. «Скорее всего он сейчас в бешеном темпе сравнивает известные ему данные с тем, что слышит. Гаршин всегда быстро схватывал, нужно отдать ему должное. Он просто обязан мне поверить».

– Больше всего Кремль боялся массовых беспорядков в столице. И вообще, Москва – это миллионы избирателей. Ну, и подсуетилась какая-то сволочь, подбросила администрации Президента блестящую идею… Мол, поможем населению пережить тяжелые времена. Снизим народу «критику», чтобы ему перемены не так глаза резали… Как нарочно, в Москве стояла наиболее мощная аппаратура. Они отладили эту установку, насколько могли, перенастроили ее, опять-таки насколько это у них получилось, – и запустили на всю катушку, после чего в городе сохранили активность только очень сильные личности и, разумеется, люди с подвижной психикой. А остальным стало на все наплевать. Правительственные кризисы, скачки инфляции, громкие разоблачения – все по фигу. Просто идеальный народ. Люди-куклы. Конечно, напряжение у них копится потихоньку, и рано или поздно они сорвутся. Но это ерунда. Люди продержатся еще лет двадцать. Только вот к этому времени их всех съедят.

– У оружия всегда есть отдача, – сказал Тим. – А генераторы, которые работают сейчас в Москве, проектировались именно как оружие.

– Не знаю, каким образом, – вздохнул Мастер, – но эта хреновина нарушила в городе энергетический баланс. И по ночам территория Москвы вступает в контакт с другим измерением. Открываются тоннели, по которым в наш мир выходят твари. Это какая-то неизвестная нам форма материи, энергетические сгустки, которые захватывают человеческие тела и охотятся на живых людей. Начиналось все с покойников, настоящих зомби, в классическом понимании этого слова. Помнишь вспышку вандализма на кладбищах шесть-семь лет назад? Разрытые могилы, пустые гробы?

Гаршин нервно сглотнул. Тим фыркнул и прикрыл глаза.

– Понимаешь теперь, что значит нынешняя статистика по пропавшим без вести? – спросил Мастер Гаршина. – Понял, зачем ее секретят? И прогрессия бешеная. Чем больше народа тварям удается поймать, тем больше их по ночам выходит на улицы. Я понятия не имею, что происходит за городской чертой, но там, я думаю, в самое ближайшее время начнется полный кошмар. Нам все чаще приходится выбираться за кольцевую дорогу. Территория, которую твари контролируют, расширяется день ото дня.

– И пока генераторы работают, – прошептал Тим, – дверь останется настежь открытой. А однажды наступит момент, когда ее уже нельзя будет закрыть никакими силами.

– Стволом автомата можно делать лунки в грядках, – сказал Мастер, – и сыпать туда семена. Но я не уверен, что всходы окажутся богатыми. Оружие всегда оружие. Оно любит стрелять. И больше ни на что не годится. И Тим правильно говорит – у него должна быть отдача. Или нужно конструировать откат. Но на это у наших умников не было ни времени, ни таланта.

– А теперь идите, Гершович, – посоветовал Тим, по-прежнему не открывая глаз и подставляя лицо солнцу. – Быстро.

Гаршин замешкался. Он хотел что-то сказать, но не решался.

– Бегом!!! – заорал вдруг Мастер, подаваясь к нему. Гаршин прыжком оторвался от скамейки и отлетел боком на несколько шагов. Мастер резко сунул руку за пазуху, делая вид, что достает оружие.

– Нет! – воскликнул Гаршин, выставляя перед собой раскрытые ладони.

– Гоу! – рявкнул Мастер. И тогда Гаршин повернулся к нему сутулой узкой спиной и действительно побежал. Неловкой мелкой трусцой припустил к ближайшему корпусу в надежде скрыться за угол до того, как мучители передумают и влепят-таки ему пулю в позвоночник.

Мастер, отдуваясь, вытащил из кармана сигаретную пачку, обнаружил, что она пуста, раздраженно смял ее в кулаке и зашвырнул далеко в снег.

– Вот и пошел раскручиваться главный этап нашей операции прикрытия… – тихо сказал Тим. – Есть утечка. Сегодня вечером тупица Куратор похватает за жабры штук двадцать экспертов и помчится с ними «обнюхивать» Техцентр. Может быть, даже нашего приятеля Самохина припашет. Хотя нет, вряд ли. Но все равно кто-нибудь скажет ему правду, и дурак очень сильно испугается. И побежит к начальнику Охраны, тоже редкому тормозу, виниться и падать в ноги. А дальше начнется разборка и поиск главного козла. Сменят руководство Техцентра. Поставят на уши ваш этот… как его… Штаб, да. Может быть, немного снизят мощность излучения. И все будут дрожать при мысли, что рано или поздно нужно идти к Президенту и докладывать, как нагадили! Обещали-то ему массовое повиновение без побочных эффектов… Вот тоже придурок! Собственные подчиненные второй срок от него скрывают, что по столице нашей Родины шастает непонятно что и занимается поеданием электората… Тьфу!

– А дальше? – осторожно спросил Мастер.

– А как угодно, – мягко улыбнулся Тим. – Главное, мы уже разворошили муравейник. Через пару дней вся здешняя верхушка будет мечтать только об одном – чтобы кто-нибудь принял решение за них. Так что, если ты все еще хочешь спасти человечество, – милости просим… Да, как раз двое суток мне должно хватить на уточнение деталей. И можешь атаковать Техцентр. А я в то же самое время зайду к Куратору и запугаю его окончательно. Думаю, все обойдется. Получишь сначала хорошую нахлобучку, может быть, арестуют даже. Потом выпустят и Героя России дадут. Если жив останешься…

– Спасибо… – пробормотал Мастер. – Не знаю, что бы я без тебя делал…

– Ерунда, – отмахнулся Тим. – Это я должок возвращаю. Помнится, мне звонил какой-то Ларин десять лет назад. Консультации требовал…

– Было, – пробормотал Мастер смущенно.

– Ты уж меня прости. С тобой говорил тогда очень злой и страшно одинокий мальчишка.

– Примерно такой же, как я сейчас, – невесело усмехнулся Мастер.

– Возможно. Значит, вот оно и пришло – твое время. – Тим по-прежнему смотрел в небо и не открывал глаз.

– Спасибо, – непонятно за что поблагодарил Мастер.

– Не за что. Я еще не совсем от Земли оторвался. Тоже… несу часть ответственности. Так. Так. Близко, близко… Совсем рядом…

– Что такое? – встрепенулся Мастер, снова запуская руку под куртку, только уже не за пазуху, а за пояс, туда, где пистолет действительно был.

– Я на связи с библиотекой, – объяснил Тим.

– Все это время?

– Да, это несложно. Кое-что я теперь понимаю. Ладно, потом расскажу. Ты почему рацию с собой не носишь?

– Тяжелая. А мобильники нам запрещено иметь, слишком легко сигнал перехватывается. Если в Школе что-то случится, у меня на этот случай есть пейджер. Совсем крошечный, цифровой.

– Ладно. Я с тобой свяжусь в течение дня. – Тим приоткрыл один глаз и посмотрел в направлении угла, за которым скрылся Гаршин. – Вот ведь пакостник этот Гершович!

– Здорово он тебе нагадил?

– Нет слов. Я, когда вляпался в «Программу «Зомби», сдуру кое-что рассказал отцу. А папочка у меня проходил по другому ведомству. И о «Программе» он, конечно, ничего не знал. Но зато был знаком с неким Гаршиным, большим специалистом по всему запредельному. И ты представляешь, эта гнида посоветовала моему папуле найти сыну хорошего доктора. И даже подсказала где. – Тим невесело усмехнулся.

– И отец поверил? – спросил Мастер с замиранием сердца.

– А он всегда считал, что я малость не в себе. Я же практикующий сенс, где-то с семнадцати лет. В то, что я сенс, отец верил. Но в то, что сенс может быть психически нормальным, – никогда.

– Н-да… – протянул Мастер. – Мало не покажется.

– Я не могу с тобой пойти на Техцентр, – сказал Тим извиняющимся тоном. – Я обязан беречь себя. Если мне там влепят пулю в башку… – Мастер замахал руками мол, оставь, что за глупости, обойдется, но Тим не успокоился.

– Если я не вернусь домой, – продолжил он горько, – на мою территорию полезут соседи с юга. Наши станут изо всех сил обороняться, и погибнет очень много народу. Я несу ответственность за двести тысяч жизней. А потом, у меня же детей трое. Трое отличных парней… Не свои, конечно, приемные. Но я их полюбил, как родных. Их-то точно убьют, чтобы вопрос наследования не вставал. Нельзя мне рисковать, понимаешь?

Мастер протянул Тиму руку и с наслаждением принял крепкое и теплое пожатие.