Джига со смертью - Дмитрий Дашко

Я усмехнулся:

— Я — круглая сирота. Меня подобрали на улице и отдали в приют. В метрику моим днем рождения записали тот день, когда это произошло, хотя все, кого я спрашивал, утверждали, что к тому моменту мне уже было несколько дней от роду. Значит я — тот, кто родился раньше…

Глава 13

Пока одна часть меня занималась самолюбованием, другая спрашивала: кто тебя, Гэбрил, за язык тянул? Выходило, что никто: сам вызвался. Причем совершенно бесплатно. Со мной время от времени случаются приступы альтруизма, но нынче переплюнул самого себя.

Покуда я занимался самокопанием, три гнома вступили в перепалку, победителем из которой вышел мастер Фирг. Профессору удалось так задурить головы Грому и Тагу, что те не заметили, как начали плясать под его дудку. Оба гнома разом позабыли про всякую осторожность. Они освободили Фирга от пут и доверили ему решить участь статуэтки.

Я грустно вздохнул: мне попались какие-то неправильные гномы, склонные к суициду. Ну да не я им судья.

Вся троица, не обращая на нас внимания, с жаром обсуждала вопрос: быть или не быть, то есть — бить или не бить статуэтку. Вроде бы все склонялись к тому, что рискнуть стоит. И времени мало, и ставки высоки. Куда подевалась знаменитая осторожность гномов? Я их не узнавал.

— А может не надо? — вдруг жалобно промычал Таг, на миг вынырнувший в реальный мир.

— Надо, — с достоинством ответил профессор. — Я не хочу потом всю жизнь раскаиваться.

— Да?!! А вдруг там ничего нет? Нас тогда живьем поджарят! — всхлипнул Таг.

— Угу, и меня за компанию, — поддакнул Гром.

Гномы замолчали. Возникла тревожная пауза. Будущее показалось уже не таким прекрасным, как рисовал Фирг.

— Не волнуйтесь. Я беру всю вину на себя! — в порыве напускного благородства объявил Фирг.

Я усмехнулся. Как же, возьмет он, держи карман шире. Отдуваться будет мой клиент. Официально статуэтка все еще числится у него на хранении.

Однако остальных гномов ответ Фирга удовлетворил. Теперь они обратились ко мне:

— Гэбрил, мы вручаем вам судьбу всего рода.

Он говорили так торжественно и напыщенно, что я услышал, как играют небесные скрипки.

— В жизни бы не поверил, что она зависит от засохшего куска глины, — вздохнул я, принимая статуэтку из дрожащих рук профессора.

На ощупь талисман действительно ничем не отличался от глины, тут я был полностью прав.

— Милый, подумай, зачем тебе это? — недоуменно спросила Лиринна, заглядывая в лицо.

— Сам не знаю, — признался я. — С детства испытываю необъяснимую тягу к разрушениям.

Я находился в отличном расположении духа. Происходящее казалось забавной детской игрой, хотя ставкой в ней была жизнь. Не моя, к счастью…

— На счет три я бросаю статуэтку на пол, — предупредил я.

Все с опаской посторонились, образовав вокруг меня почти правильный круг, и теперь ждали, что будет. Наступила гнетущая тишина. Я увидел, как профессор закусил губы и беззвучно зашептал молитву. Гром и мастер Таг словно оцепенели: стояли, не меняя позы и не дыша. Они выглядели ужасно изможденными. Эльфийка побледнела. В ее лице не было ни кровинки.

Я занес статуэтку высоко над головой. Фирг вытер рукавом пот со лба и стиснул зубы, с силой, что и бульдогу бы стало завидно. Я начал отчет:

— Раз.

Гномы невольно подались вперед.

— Два.

Мастер Таг схватился за сердце, а Фирг затеребил ленточки, вплетенные в бороду. Лиринна закрылась ладонями.

— Три!

Я ахнул талисман об каменный пол, он ударился с сухим треском и мгновенно разлетелся на тысячи маленьких осколков. Никого не задело. Осколки нас пощадили и пролетели мимо.

Я постоял в ожидании. Ничего не случилось.

Не выдержав, мастер Фирг бросился на колени и стал разгребать руками глиняные черепки, рискуя порезаться или надышаться мелкой крошкой. Ловкие руки профессора мелькали как бабочки. Мы не сводили с них глаз.

— Ну, что там? — задыхаясь от волнения, спросил мастер Таг. — Не тяните, Фирг. Вы нашли?

Профессор с удвоенными усилиями раскидал обломки по сторонам, потом встал, отряхнул запачканные брюки и с опустошением произнес:

— Ничего, — он вздохнул. — Ничего… Обычные глиняные черепки.

— Этого и стоило ожидать, — буркнул Гром, закатывая рукава.

Похоже, он собирался набить кому-то морду. Надеюсь, не мне.

Мастер Таг застонал и схватился руками за голову.

— Ах, я дурак, какой же я дурак! — Из его груди вырвался стон, похожий на плач раненого зверя. — Все пропало, я погиб, мой род обесчещен. Что подумают порядочные гномы?

Он зашатался, на лице его выступили крупные капли пота. Гром схватил Тага за плечи, чтобы тот не свалился на пол без чувств. Я поискал глазами кувшин с водой. И тут Лиринна громко ойкнула. Мы как один обернулись на ее возглас.

— Смотрите, смотрите! — закричала она, судорожно хватая ртом воздух.

Смотреть было на что. Пока наше внимание отвлекала истерика мастера Тага, с частями разбитой статуэтки стало твориться что-то неладное. Пол засиял и стал переливаться разными цветами: красный, фиолетовый, синий, желтый… Цвета меняли друг друга, причудливо сочетаясь как в калейдоскопе, образуя сложные и завораживающие узоры, порой складывающиеся в знакомые образы. Я видел фигуры непонятных животных, бредущих по аллее, выложенной из звезд. Через мгновение ее сменили геометрически правильные каналы, только затем, чтобы раствориться в хаотическом нагромождении смутных образов и ярких бликов.

— Это магия? — с изумлением спросил мастер Таг.

— Волшебство Прародителей, — пояснил Фирг.

— Оно опасно?

— Нет, если мистер Гэбрил действительно тот, кто родился раньше.

Я впервые видел подобные вещи, хотя Алур не раз вытворял перед мной различные фокусы. Однако сейчас действовало волшебство более высокого порядка. Магия в чистом виде.

Раздался мелодичный перезвон. После него сразу, как по команде, пылинки и осколки разбитой статуэтки вздрогнули, оторвались от пола, поднялись в воздух до самого потолка и закружились в стремительном вихре, ускорявшемся с каждой секундой. В гигантскую воронку втягивались все новые и новые предметы, но мы, удивительным образом оказались нетронуты.

Я смотрел на это представление, открыв рот, и наблюдал, как невидимый режиссер ставил потрясающий воображение спектакль, где каждый акт был непохож на предыдущий.

Бешеная пляска закончилась так же внезапно, как и началась. Сверкнула вспышка, похожая на изогнутую дугу грозы. Она оказалась ослепительно яркой, я на мгновение лишился зрения и оказался в кромешной тьме. Стало страшно — вдруг это навсегда? Я потерял всякое представление о времени и пространстве. Повеяло холодом. Зубы заклацали сами по себе. Я словно превратился в ледяную сосульку. Неведомая сила стиснула тисками. От нестерпимого холода бросило в жар. Загорелись щеки, я попытался добраться до них руками и не смог: миллионы булавочных иголок вонзились в тело. Я закричал от боли и услышал эхо моего крика, отраженное от невидимых стен. Казалось, что кричит сама темнота. Потом боль прошла.