Война теней - Николай Раков

– А чем, если позволите спросить, он насолил вам?

– Он покусился на саму основу России. Попытка покушения на расшифровку эгрегора нации.

– Хорошо, он ваш, – согласился генерал.

– Тогда у меня последняя просьба. Джонелли под именем Стив Вилсон вылетает завтра из Шереметьево. Вам в моём присутствии необходимо официально осмотреть его груз и задержать ритуальный камень, вывозимый им в качестве багажа. При этом Джонелли должен улететь, а камень остаться.

– Что для этого нужно сделать?

– Только заключение нашего специалиста, что камень представляет собой научную ценность. Для таможни этого основания достаточно, чтобы задержать вещь для дополнительной экспертизы.

– Тогда нам нужно поторопиться, – вставая, проговорил Гоголь.

– Я полностью с вами согласен, генерал, – кивнул Маховиков.

– Как Джонелли может отреагировать на факт задержания камня?

– Увидев меня, он всё поймёт.

– Попытка скрыться?

– Вполне возможна.

– Но если вас там не будет, всё может обойтись гораздо спокойнее. Он улетит, камень останется.

– Я же говорил, что он суггестор пятого уровня. Просто вы дадите добро, и он улетит вместе с камнем. Или останется здесь для последующего изъятия камня, а вы решите, что выполнили свою задачу и он очень далеко. Джонелли хочет занять место в своем круге, куда ему пока вход закрыт. Если он вернётся с камнем, то станет не только кандидатом круга, но и нанесёт нам огромный вред. Допустить этого мы не можем.

– В таком случае мне хотелось бы предпринять некоторые меры безопасности.

– Вы хотите заранее перекрыть район аэропорта?

– Естественно.

– Этого не стоит делать. Во-первых, он это почувствует. Во-вторых, ваши заслоны его не удержат. В-третьих, открою маленькую тайну: всё, что нужно, уже сделано.

Выслушав собеседника, генерал нажал одну кнопку на трубке телефона и поднес её к уху. Когда абонент ответил, Гоголь произнёс только одну фразу:

– Ты мне нужен в Шереметьево-2 через шесть часов.

– Что делать со следом? – прозвучал вопрос Майора.

– Пусть по нему идёт Глаз.

– Вы всё же вызвали своего оперативника… – усмехнулся Маховиков.

– Как вы сами только что сказали, необходимо полагаться только на себя.

– Парень талантливый, с хорошими задатками, нам он тоже нравится. Года через два-три ему будет тесно в Бюро.

– Но можно пока он поработает у меня? – спросил Гоголь.

– Конечно, но, если позволите, только два года, – ответил Маховиков.

Обменявшись взглядами, они весело рассмеялись. Сделка была заключена к радости одного и лёгкой грусти другого.

Аэропорт встретил их, как и любого попадавшего в его огромные залы, гулом голосов, мельканием людей, тележек с багажом, огромным количеством экранов информации и металлическим голосом диктора, приносящего счастье улетающим и огорчение пассажирам задерживающихся рейсов.

Маховиков уверенно шёл на полшага впереди, проходя через контрольные рамки или бесцеремонно обходя их. Контролёры, работники службы безопасности и прочий аэропортовский рабочий люд только подтягивались при его появлении или даже вскакивали с мест. Волхв кивал в сторону идущего за ним Гоголя, и тому даже ни разу не пришлось совать руку в карман за удостоверением.

Гоголя заинтересовало, каким образом, по его сведениям, рядовой пенсионер-геолог так уверенно и спокойно пересекает зоны контроля и по-приятельски кивает работникам службы безопасности. Первая же попавшаяся ему на пути зеркальная витрина объяснила этот непонятный феномен. Зеркало не отражало лицо Маховикова. Каждый из работников порта видел только то лицо, которое должен был увидеть, и без дальнейших вопросов подчинялся любым требованиям.

Провожатый открыл одну из неприметных дверей с надписью «Служебный вход», и они двинулись по совсем уже закрытой территории в вотчине таможенников и пограничников. Впрочем, и здесь их тоже встречали и провожали взглядами с должным уважением и пиететом.

Генералу стало грустно. Многие годы своей службы он положил на то, чтобы сохранять государственную тайну, не допускать посторонних лиц на территории, где им не только нечего делать, но даже крайне противопоказано, как с точки зрения получения неположенной разглашению информации, так и сохранения здоровья, поскольку охрана в ряде случаев могла, не задавая вопросов, стрелять на поражение.

Маховиков уловил эмоциональную волну Гоголя.

– Не расстраивайтесь, Пётр Сергеевич. Эта сфера деятельности тоже находится под контролем, и лишние люди тут не прогуливаются.

Гоголь хотел спросить, под чьим это контролем находятся спецзоны, но воздержался.

Тоннелями и переходами они прошли на таможенный склад временного хранения, и Маховиков уверенно остановился у небольшой груды ящиков и баулов, явно негабаритных размеров. Рядом тут же вырос работник таможни, молчаливо ожидая указаний.

– Этот груз должен быть доставлен на борт, уходящий на Вашингтон? – спросил он.

– Так точно. Таможенный досмотр груз прошёл. Я должен доставить его на борт ровно через час, – доложил инспектор.

– Документы. – Маховиков протянул руку, и таможенник вложил в неё папку с бумагами.

Перелистав содержимое папки, появившийся неизвестно откуда руководитель ткнул пальцем в один из документов.

– Через пятнадцать минут этот груз должен находиться в малом досмотровом зале. Владельца груза попросите пройти туда же.

Таможенник вытянулся и кивнул.

– Пойдёмте, Пётр Сергеевич, надеюсь, эксперт уже на месте, – пригласил Маховиков и вновь двинулся без подсказок к известной ему цели.

Гоголю ничего не оставалось делать, как проследовать за своим проводником в малый досмотровый зал.

Ждали они недолго. Буквально вслед за ними на тележке двое грузчиков вкатили ящик размером примерно метр на метр. Груз сопровождали трое таможенников. Из другой двери в помещение вошли таможенник и человек среднего роста худощавого телосложения с пронзительными чёрными глазами. Судя по одежде, это был иностранец, что тут же было подтверждено акцентом, когда он заговорил:

– Я бы хотел узнать, в чём дело, господа?

Его глаза перебегали с одного присутствующего на другого, пока наконец не остановились на Маховикове и больше не отрывались от него.

– Это ваш груз? – спросил старший таможенный инспектор, указывая на ящик, плотно обмотанный широкой жёлтой клейкой лентой, перетянутый стальным тросиком и опечатанный свинцовыми таможенными пломбами.

– Возможно, – ответил иностранец.