Смерть травы. Долгая зима. У края бездны - Джон Кристофер

— Угостите меня чем–нибудь, босс, — обратилась к нему Сьюзи.

Эндрю бросил на столик купюру:

— Пойди угостись сама. Мы сегодня здорово устали.

— Тогда вам тем более нужно женское внимание.

Он покачал головой:

— Может быть, завтра.

Сьюзи осклабилась и поплыла прочь, прихватив с собой блондинку. Официант не заставил себя долго ждать: обслуживание здесь было поставлено образцово. Эндрю набросал в свой бокал побольше льда.

— За Альберт–Холл, Або! — провозгласил он. — Плюс памятник Альберту[27].

Абониту торжественно поднял бокал. Они уже успели выпить за здание парламента, Дом со львами на Тоттенхэм–Корт–Роуд, колонну Нельсона, Челсийскую цветочную выставку, читальный зал Британского музея, Кингз–Роуд, арку Адмиралтейства, Сэмюэла Уитбреда[28], статую Питера Пэна, Императорский военный музей и «Селфриджез»[29]*. Шутка явно затянулась, однако Эндрю все не унимался:

— Музыкальный фонтан с мелодиями Генделя превратился в лед! Пальцы принца–супруга примерзли к выставочному каталогу!

— Помнится, я как–то был на променад–концерте, — подхватил Абониту.

— В моем кругу это считалось дурным тоном.

— И потом брел по Гайд–парку как во сне. Музыка, воодушевление…

— Соучастие в искусстве, — объяснил Эндрю. — Плюс отсутствие расового барьера.

— Я тоже так думал, — улыбнулся Абониту. — Но не слишком обманывался.

— А вот это напрасно. Привыкай к самообману! Иначе тебе не видать счастья.

— «Врач, исцелился сам».

— У меня получается, — сказал Эндрю. — Бывают, конечно, провалы, но в целом получается.

— Просто потому, что ты слишком много пьешь. И мучишь друзей. Что же, мне надо заработать цирроз, чтобы помочь тебе справиться с твоими чувствами?

— Знаешь более доступное решение?

Немного помолчав, Абониту ответил с серьезным видом:

— Есть одно. In vino solvandum est.[30]** Как тебе моя латынь?

— Для меня — в самый раз. Давай свое решение. Мы выпустим его в прохладный воздух ночи.

Из–за грохота, издаваемого оркестром, им приходилось кричать. Музыканты сыграли кульминацию джазовой пьесы, после чего установилась относительная тишина. Голос Абониту прозвучал неприлично громко:

— Ты слыхал о…

Он осекся и смущенно огляделся.

— О чем? — спросил Эндрю.

— Об экспедиции, — закончил Абониту почти шепотом.

— Нет, — отозвался Эндрю и отхлебнул бренди. — Что–то не припоминаю.

— Мне известно о ней от Тессили. — Так звали дядю Абониту, министра финансов в теперешнем правительстве Нигерии. — Только это большой секрет.

— Как всегда.

— Этот особенно. Если кто–то пронюхает о наших планах, разразится скандал. — Он улыбнулся. — По крайней мере все члены нашего семейства лишатся работы. Их друзья — тоже.

— Своевременное замечание. Тогда тебе лучше держать тайну при себе.

— Нет. Должен же я объяснить тебе, в чем состоит решение. Мы рискуем одинаково, только твоя расплата будет тяжелее моей. Тебе известно, что в Европе к северу от Средиземного моря не существует никакой власти?

— Известно.

— Однако Совет африканских государств держит гарнизоны в двух портах.

— В Генуе и Сен–Назере. Мне еще понятно, зачем им понадобилась Генуя, но…

— Сен–Назер — самый северный порт, почти не замерзающий зимой. Единственный пункт, через который можно в любое время года попытаться проникнуть в Северную Европу.

Эндрю плохо соображал после выпитого и уже ощущал головную боль от спертого воздуха. Пианино зазвучало снова, но на этот раз вкрадчиво, без помощи электронного усилителя. Раздались аплодисменты и одобрительные выкрики. На сцену вышло «Челтенхэмское трио» — три рыжеволосые европейские девушки, которым предстояло заняться томительно долгим раздеванием друг друга, прерываемым потасовками и приступами нежности. Несмотря на название трио, англичанкой была только одна из них; подлинный цвет волос тоже был только у одной исполнительницы — остальные красились.

— Почему Северная Европа? — не понял Эндрю. — Боже, ну зачем вам Северная Европа? Кому понадобилось забираться на кладбище?

— Кое–какие соображения имеются. База должна существовать. Может быть, потом, поднакопив силенок, мы что–нибудь предпримем.

— Первым делом — война. Не забывай о войне.

— Надо заглядывать и в будущее, — серьезно ответил Абониту. — Но вернемся к портам. Они контролируются Советом, и через них открывается путь в Европу. Отдельным странам будет трудно заявлять права на Европу в обход Совета. Все действия и вся ответственность делятся поровну, так будет и впредь.

— Пока вы не пойдете напролом.

— Не вы — мы, — поправил его Абониту. — Помни, что ты теперь африканец, Эндрю. Не думаю, чтобы мы набросились на Европу, даже когда будет решена проблема с Южной Африкой. Какой в этом смысл? Европа останется под совместным управлением. Но вот Британские острова — разве они часть Европы?

— Мы так и не разобрались с этим. Прошу прощения — они. Это казалось не таким уж важным делом. А теперь уже поздно.

— Нет, это важно, — не унимался Абониту. — Мы уже заявили претензии на континентальную Европу, закрепившись в ее портах, однако у нас нет опорных пунктов в Британии. С тех пор, как сбежало ее правительство, никто не посмел объявить о своем суверенитете над ней.

— Там все побережье обросло льдами — тянутся на пять миль в открытое море…

— Несомненно. Но я же говорю: надо заглядывать в будущее. Что и делается, причем во многих местах одновременно.

— То есть?

— Гана намечает послать экспедицию в Англию в будущем году. Они надеются обнаружить в конце апреля — начале мая свободный ото льдов порт на южном берегу. Скорее всего одновременно туда направит экспедицию и Египет. Ходят слухи даже о южноафриканской экспедиции, но в это не очень верится.

— Но вам не удастся держать там постоянную базу!

— Посмотрим. Мы почти не осведомлены о тамошних условиях. Можно найти способы, чтобы избежать трудностей.

— Заставить местных жителей убивать друг друга? Что ж, возможно, ты и прав. Насколько я понимаю, ты клонишь к тому, что Нигерия хочет принять участие в соревновании за первенство в водружении флага. Остается надеяться, что все эти экспедиции не передерутся между собой.

— Разница в том, — молвил Абониту, — что остальные готовятся отплыть в конце весны. Мы же отчаливаем сейчас, зимой.

— Невзирая на паковый лед? По воздуху, что ли? Вы не можете рассчитывать приземлиться на тамошние полосы на обычных самолетах. Значит, вертолеты?

— Воздушный путь накладывает слишком много ограничений. Нет. У нас есть иная возможность.

Самая низкорослая из рыженьких исполнительниц, вырываясь из объятий второй партнерши, зубами срывала с третьей предметы туалета. Африканцы, сгрудившиеся у сцены, подбадривали их громкими криками, в которых тонули аккорды пианино. Эндрю поморщился от головной боли.

— Британия располагала единственной в мире эскадрой «ховеркрафтов»[31], — произнес Абониту.

Эндрю припомнил заголовки: эскадра была расквартирована на южном побережье, вне Пейла, и командующий вывел ее в открытое море, не дожидаясь полного краха государства. Они взяли курс на Гану, однако там было неспокойно, так что корабли свернули и оказались в Нигерии. Героический переход какое–то время был излюбленной темой газет, но потом забылся.

— Ничего не получится, — бросил Эндрю. — Одному Богу известно, как им удалось дотянуть до ваших берегов. Это немыслимо — отправиться в поход протяженностью в пять тысяч миль на двенадцати «ховеркрафтах»…

— На одиннадцати, — поправил его Абониту. — Один так и не удалось восстановить. И не пять тысяч миль. Всего несколько сотен. Их доставят в Сен–Назер. Останется пройти только Бретань и Ла–Манш.

Эндрю начал усматривать в его словах проблески смысла.

— Сен–Назер находится под совместным контролем. Разве вы не столкнетесь с протестами представителей остальных государств?

— Протесты начнутся в случае, если они будут предупреждены заранее. Однако к тому времени, когда у них появится повод протестовать, экспедиция уже покинет зону совместного контроля. Пусть пререкаются сколько угодно — сделать что–либо будет уже не в их власти.

— А горючее? Еда? Сомневаюсь, чтобы можно было взять с собой столько запасов.

— Потребуется не так уж много горючего — только на путь до Саутгемптона. У нас имеется информация о том, что там остались большие склады горючего, до которых ни у кого не дошли руки — в тех краях все рухнуло молниеносно. «Ховеркрафты» могут взять на борт достаточно еды, чтобы протянуть месяца два. После этого попробуем пополнять запасы, посылая отряды к судам, которые смогут пройти по свободным ото льда водам как можно дальше к северу.