Журналюга (СИ) - товарищ Морозов

Тогда, преодолев все положенные ступени, он мог через три-четыре года перебраться в райком партии, а затем — в сам обком. И далее — по восходящей. Карьерные перспективы для Кравца открывались просто головокружительные, но сначала следовало закончить журфак и как-то зарекомендовать, показать, проявить себя.

Через два с половиной часа они наконец-то добрались до центральной усадьбы колхоза «Знамя труда» и выгрузились возле местного клуба культуры, где располагался штаб «картофельного» отряда. Рядом в небольших домиках жила б о льшая часть студентов. Однако их отправили совсем в другое место — в пионерлагерь, расположенный в шести-семи километра от усадьбы. Это было несколько неожиданно: в прошлый раз Паша жил со своими однокурсниками здесь, в домиках.

В лагере ребят поселили в длинном дощатом здании (летом в нем обитал обслуживающий персонал пионерского лагеря — повара, рабочие, уборщицы и т. д.) по четыре человека в комнате. Отопления не было (по сути — простой барак), приходилось рассчитывать лишь на собственную теплую одежду и тощие казенные одеяла. Но зато имелась котельная, значит — и горячая вода в ней. Поэтому принимать душ можно было ежедневно, а не раз в неделю, как это практиковалось в центральной усадьбе: в субботу и воскресенье все студенты дружными рядами шли в баню — мылись, стирали одежду, наслаждались горячей водой (из-за ее отсутствия по понятным причинам больше всего страдали девочки).

При лагерной котельной имелась и сушилка — очень полезная штука при нашей сырой и мокрой погоде. Так что в смысле комфорта «лагерные» ребята значительно выиграли по сравнению с «усадебными». И благополучно влились в отряд уже обитавших там студентов (по преимуществу — девочек).

Но главное преимущество лагеря заключалось в другом: здесь не было строго факультетского начальства. И куратор второго курса (некий Петр Петрович Воронов), и члены студенческого штаба — все они остались в колхозе. Из старших — только студент-второкурсник Леня Сухих, командир отряда (он же — бригадир). Поэтому жизнь ребят и девчат была довольно вольной: их забирал рано утром на работу разбитый колхозный ПАЗик, и он же доставлял их обратно вечером после ужина.

А дальше начиналось самое приятное — свободное время. И многие студенты и студентки, как вскоре заметил Паша, проводили его весьма и весьма насыщенно. И к взаимному удовольствию…

Кстати, кормили их в колхозной столовой три раза в день, и еды, в принципе, вполне хватало. Правда, она была не очень вкусной и довольно однообразной, повторяющейся изо дня в день почти без изменений, но зато сытной. И всегда можно было попросить добавки. Некоторые студенты (особенно девушки) поначалу воротили от нее нос, но после целого дня, проведенного на свежем воздухе, все-таки охотно ели на обед и ужин то, что готовили местные поварихи. Как шутили острословы, здесь была грузинская кухня — «ешьчтодали».

С прибытием первокурсников молодых людей в «лагерном» отряде значительно прибавилось, и их число практически сравнялось с количеством девушек. Надо сказать, что никого пренебрежения со стороны второкурсников по отношению к новичкам не было, как и какой-либо дедовщины. Все работали на равных (и отдыхали тоже).

Очень скоро выяснилось еще одно существенное преимущество лагерной жизни — можно практически свободно употреблять спиртное. Разумеется, в отряде формально был сухой закон, но никто его не соблюдал: вечером в своих комнатах пили почти все. Главное было — не злоупотреблять и не буянить, не создавать бригадиру лишних проблем. Водку покупали во время ужина в центральной усадьбе (там имелось целых два продуктовых магазина), тщательно прятали от глаз бдительного начальства под телогрейками (засовывали под свитера, поближе к телу), а потом по-тихому распивали (одна бутылка на троих-четверых).

Брали, естественно, что подешевле (за три шестьдесят две), на нос выходило всего по рубль двадцать в день. Зато это было самое верное средство, чтобы не простудиться и не заболеть: несмотря сушилку, одежда почти всегда оставалась влажной (ватники легко промокали под дождем), и это часто приводило к заболеваниям.

Глава 26

Работа на грязных, вязких, раскисших после дождей полях была не столько физически трудной, сколько просто утомительной: главным образом требовалось искать клубни, оставшиеся в земле после картофельного комбайна. Колхоз «Знамя труда» был довольно богатым, специализировался на выращивании овощей и, как следствие, имел неплохую технику. Поэтому и уборка урожая была максимально (по советским меркам, конечно же) механизирована: сначала трактор усердно рыхлил землю, выворачивал картофель из земли, затем по полю шел сам комбайн, собирал клубни в объемистый бункер, а время от времени к нему подъезжал грузовик, и в его кузов пересыпали собранный урожай.

И картошку тут же везли на приемный пункт, где ее тщательно сортировали (в основном на этом этапе работали девочки): хорошие, крупные и средние клубни ссыпали в мешки и отправляли на овощную базу в Москву, а мелкие, порченные или же просто неказистые засыпали в специальное хранилище (они потом шли на семена или же на корм скоту).

Но немало хороших клубней после прохождения комбайна по полю еще оставалось в земле, их тоже следовало собрать (не пропадать же добру!). Этим тоже занимались представительницы прекрасного пола: разбившись на пары, они ползали с корзинками вдоль грядок и смотрели, не виден ли где коричневый картофельный бочок. Когда корзины наполнялись почти доверху, и их становилось тяжело таскать, к ним подходил мальчик и пересыпал содержимое в мешок.

Этих ребят звали «мешочниками» (понятно почему), и их задача заключалась в том, чтобы обеспечивать бесперебойную работу женского конвейера. Обычно парень так и ходил — от пары к паре, пока его мешок, в свою очередь, не заполнялся под завязку. Тогда он оставлял его прямо на грядке и брал другой, пустой. И по новой…

На поле потом появлялся трактор, и тогда тяжелые мешки грузили в прицеп и везли в «сортир» — то есть на сортировку. А затем — снова тот же круговой конвейер: девочки — клубни — корзины — мальчик — мешок — трактор — прицеп — «сортир». За собранный картофель, кстати, платили, но по каким-то совершенно смешным тарифам, так что на нос за целый день работы выходило всего по рублю с чем-то. Как раз на порцию спиртного вечером…

После восьми часов, проведенных в поле (на ветру, под дождем…), становилось отчасти понятно, почему местные селяне совсем не спешат работать в родном колхозе, а отдают все свои силы и время личным огородам и приусадебным участкам. Своя рубашка во все времена и при любых правителях была для них ближе к телу.

Паша тоже попал в число «мешочников» — тех, кто обслуживал девочек-сборщиц. Это давало возможность завязать с ними знакомства и, как следствие, общаться теснее. Поболтаешь о том, о сем, пару раз улыбнешься, а потом пригласишь кого-нибудь на свидание…

Вечерние встречи-свидания в отряде были весьма распространены: из хозчасти, где находился жилой барак для обслуживающего персонала, можно было легко попасть на территорию самого пионерского лагеря, а там — аккуратные асфальтовые дорожки между корпусами, по которым так приятно гулять с девушкой: смотреть на звезды (если они были), болтать о разных пустяках… Причем ребятам разрешалось менять партнерш, приглашать на прогулки разных девушек — это же были не настоящие, любовные свидания, а как бы просто дружеские вечерние променады после тяжелого трудового дня. Соответственно, и девушки могли выбирать, с кем им гулять и когда…

Этим Паша немедленно воспользовался: быстро завязал кое-какие знакомства и начал приглашать на «свиданки» девиц из отряда. Язык у него был всегда хорошо подвешен, болтать он любил и умел, так что подругам с ним было не скучно.

В этих свободных вечерних прогулках заключалось еще одно существенное достоинство лагерной жизни — ничего подобного в центральной усадьбе не было и быть не могло. Там, как помнил Паша по прошлой своей жизни, начальство бдительно следило за всеми студентами. Начальник курса или кто-нибудь из штаба отряда всегда мог неожиданно ворваться в комнату с проверкой: а чем, интересно, вы тут занимаетесь? И не дай бог, если тебя застанут употребляющим спиртное или же учуют запах вина и водки… Сразу же вылетишь из отряда и, скорее всего, из университета (абсолютный сухой закон в главном месте жительства студентов соблюдался весьма строго).