За миг до тебя - Аглая Оболенская

Из Москвы Светлана вернулась с Аглаей. Первой на шею ей бросилась стосковавшаяся Муша, которую "конфисковали" у недееспособной бабушки (мама Лариса давно куковала в психиатрической клинике). Муша пристально из-подлобья наблюдала за тем, как с Аглаи снимают пальтишко и сапожки, затем со всей силы толкнула малышку в спину. Та как-то беспомощно взмахнула ручонками и упала на пол лицом. Аглая от рождения была слепой.

Три недели спустя после памятного шоу на радио Инна, Саша и Сергей вместе отправились на кладбище. Могилу отца нашли без труда, кладбище в конце раздваивалось на старую территорию и только-только занятую — около пятидесяти свежевскопанных холмиков. Некоторые из них утопали в цветах. Кое-где условные оградки из вбитых в землю колышков, перетянутых проволокой или полиэтиленом. Кругом ни кустика, ни деревца. А за холмом ещё и городская свалка.

Стоя у креста с распятием и лаконичной табличкой "Евгений Литвинов", Инна пыталась осмыслить свои чувства. И не могла. Для нее отец умер давным-давно, когда отрекся от семьи. И смерть реальная мало что меняла. Сначала она и правда мечтала встретить его, сочиняла слова, которые должна произнести. Когда стала писать в газету, ей так хотелось, чтобы он прочел. И удивился, и даже восхитился: ну надо же, его Нульча — публичный человек…

Но не встретила. И перестала ждать этой встречи после рождения Саши. Тогда ее предал Славик, не выдержал груз проблем, сдался. Значит, он был таким же слабым, как и папа Женька. Ей предстояло воспитывать сына, а слабаки в этом сомнительные помощники.

И вот теперь она нашла отца. И Саша стоит рядом, и никуда она его больше от себя не отпустит. Инна оперлась на плечо подросшего сына. Сергея она тоже никуда не отпустит. Она, не глядя, нашла его руку, сжала пальцы.

"Прости меня, папа. Я не была тебе плохой дочерью. И ты не виноват, что так сложилась жизнь. Ты наконец упокоишься с миром. А нам нужно жить дальше…"

— Мы будем приходить сюда? — спросил Саша.

— Да.

— А та женщина нас не прогонит?

— Конечно, нет. Ведь это мой отец, твой дед. Другого у тебя уже не будет…

До самого дома она не отпускала сережину руку. А вечером привела его в спальню, включила ночник, осветивший разложенную постель.

— Останься со мной, пожалуйста.

Его лицо болезненно скривилось.

— Инна…

— Я прошу тебя, Сережа. Я больше не хочу быть одна. Я не могу позволить тебе уйти.

— Инна, я калека.

— Я знаю. Я чувствую, как тебе больно. До сих пор больно. Сережа, потрогай меня, прикоснись…

Он подчинился как во сне. Кончиками пальцев погладил ее губы, глаза, выбившуюся из-за уха льняную прядь. Она завладела его рукой и плавно провела ею там, где он никогда не посмел бы прикоснуться.

— Ты, понимаешь, ты… настоящий. Так сладко желать тебя. Только представлю, как это будет, и мурашки по коже…

Она слабо хихикнула, стесняясь своих слов и в то же время испытывая наслаждение от собственной смелости. Татьяна Ларина, блин.

Он провел ладонью по изгибу ее локтя, снимая напряжение, сглаживая мелкие пупырышки на бледной коже. И пусть. Наверное, так и должно быть в жизни — всего до краев, и горя, и счастья. Только бы не расплескать все это. Очень хотелось стоять рядом, дышать ее запахом, читать по губам восхитительные признания, осознавать, что женщина, которую ты любишь — твоя. Вся, до капельки твоя. И умирать, растворяясь в ней. Пусть будет так.

Гия Давидович позвонил в среду вечером, как и предупреждал Марат. Инна сидела у аппарата с остывшей чашкой чая, одна и в полной темноте. Саша с Сергеем уехали в деревню помогать Свете с детьми обустраиваться на новом месте. Фундамент для теремка уже заложили, но подрядчик тянул резину с кирпичом. То недостаточно огнеупорный, то слишком дорогой — "порвет" смету по швам. Надо было поторопить — до наступления зимы остались считанные месяцы.

— Здравствуй, девочка, — низкий бархатный голос со знакомым акцентом оторвал от тревожных размышлений. — Как ты живешь? Слышал, что хорошее дело затеяла, благородное. Я целиком тебя поддерживаю, всегда помогу с радостью, толко скажи. Еще слышал, что замуж вышла, Марат рассказал. Фамилию новую взяла…

Инна и Сергей расписались очень скромно, в районном загсе. Она и вправду взяла фамилию мужа, стала Абрамцевой. Сын Саша не возражал. Он очень привязался к Сереже за все это время. Когда-нибудь подумывал тоже перейти в их компанию, хотя звучная фамилия Воржецкий ему очень нравилась.

— Георгий Давидович! У меня есть для вас пакет… Это касается Полины. Но переслать его с оказией я не могу. Его содержание слишком ценно. Мы не могли бы встретиться?

— Ты меня заинтриговала, девочка. Дай подумать. В скором времени я буду в Европе. Назначай время и место.

— Я очень хочу встретиться с вами во Франции. У меня есть там очень важное дело.

— Насколько важное? Я могу чем-нибудь помочь?

— Дело действительно важное, как у нас выражаются — дело жизни и смерти. Мне нужно найти близких людей. Я знаю лишь фамилию, но я их обязательно найду!

Объявили посадку. Инна оторвалась от созерцания белых и серебристых лайнеров. Однажды она дала себе слово, что обязательно полетит в Париж. Пришло время выполнять обещанное.