Сокрушенная империя - Эшли Джейд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фиолетово-зеленую гусеницу в коконе.
В надежде, что однажды я смогу освободиться и стать бабочкой.
Я даже не понимаю, что плачу, пока Оукли не заключает меня в свои объятия.
Он не говорит, что все в порядке, не закидывает меня ничего не значащими словами, не утверждает, будто Лиам сейчас в лучшем месте.
– Мы никогда не превратимся в бабочек, – выдавливаю я, пока он укачивает меня в своих руках.
– Гусеницы тоже классные, – шепчет он мне в волосы. – Можно висеть вниз головой, и твое тело состоит из тысячи мышц, никаких костей. Это круто.
Я не могу не уставиться на него. Откуда он вообще это знает?
– Когда мне скучно, я читаю «Википедию», – объясняет он, прежде чем я успеваю спросить.
У меня вырывается смешок.
– Не знаю, как у тебя это получается.
Его лицо становится серьезным.
– Получается что?
Я обвиваю руками его шею, прижимаясь ближе.
– Заставлять меня почувствовать себя лучше, когда ни у кого больше это не получается.
Оукли поглаживает меня по спине.
– Могу сказать то же самое о тебе, малышка.
Тогда я вспоминаю.
– Покажи свои руки.
Усевшись поудобнее на его коленях, я опускаю взгляд.
О нет.
Это плохо. Очень плохо.
На восьми его пальцах набиты огромные буквы, складывающиеся во фразу «Обратно в…», а на мизинце нарисовано нечто напоминающее растение в горшке.
Я прикладываю ладонь ко лбу и издаю стон.
– Оукли, это бред какой-то.
– Неправда, – спорит он, показывая на свои пальцы. – Обратно в… – он поднимает мизинец и поигрывает бровями, – туман.
Несколько секунд я думаю о том, чтобы сделать ему приятно и сказать, что это потрясающе… но это была бы бессовестная ложь.
– Это тупо. – Я встаю с его колен. – Давай вернем того парня, чтобы он сделал что-то с этим.
– Она идеальна, – настаивает он. – Я набил то, что люблю больше всего на свете.
Я тяжело вздыхаю. Ну, естественно.
– Траву.
Его лицо меняется, и он смотрит мне в глаза.
– То, что она больше не со мной, не значит, что я перестал любить ее.
Глава сороковая
Бьянка
Прошлое…
Мы лежим на кровати, больше напоминая ком из переплетенных потных конечностей и мятых простыней. Кондиционер начинает гудеть сильнее, изо всех сил стараясь справиться с жарой, накрывшей город под конец лета, пока мы пытаемся отдышаться.
Телефон Оукли звонит уже в десятый раз за последние полчаса, но он игнорирует его.
Прижавшись сильнее, я вожу ногтями по его груди.
– Твой любимый цвет – оранжевый.
Он весело смотрит на меня.
– Это проблема?
– Нет, – отвечаю я. – Просто интересно почему.
Большинство парней любят синий, красный или черный… но Оукли, как обычно, исключение.
Он на секунду задумывается об этом, поднося к губам косяк и затягиваясь.
– Он идеально яркий.
Я не могу сдержать улыбку, потому что мне нравится, как работает его мозг.
– Я никогда не встречала такого, как ты, Оукли Зэленка.
Что-то подсказывает мне, что ничего не изменится, даже если я объеду весь мир.
Он дарит мне едва заметную усмешку, опуская на меня взгляд своих прекрасных глаз.
– Это хорошо или плохо?
Я улыбаюсь шире.
– Очень хорошо.
Затушив косяк, Оукли перекатывается, оказываясь сверху и поймав меня в ловушку из своих рук.
– Что насчет тебя?
– Что насчет меня?
Опустив голову, он утыкается носом в основание моей шеи.
– Почему твой любимый цвет фиолетовый?
– Потому что розовый слишком яркий.
Я бы хотела дать ему глубокий и вдумчивый ответ, но это все, что у меня есть.
Он смеется мне в шею, а после касается нежной кожи губами… оставив свой след. Соски напрягаются, и я инстинктивно раздвигаю ноги, втягивая воздух, когда его возбужденный член касается меня там.
Так близко, но так далеко.
Мои прикрытые веки дрожат, и я постанываю, когда он цепляет мою кожу зубами, опускаясь ниже. Мне нравится, что он оставляет на мне свои отметки… как напоминание обо всех бесстыдных вещах, которые мы вытворяли, напоминание о том, что он вызывает привыкание.
– Мне нравится розовый. – Устроившись у меня между ног, он касается моей киски и целует ее. – Особенно этот розовый. – Не отрывая от меня взгляда, он облизывает клитор. – Такая красивая.
О черт. Я настолько возбуждена, что малейшее прикосновение способно отправить меня в сладкую страну оргазма.
– Оукл…
Меня обрывает очередной звонок его телефона.
– Кто тебе постоянно звонит?
Он раздраженно тянется к телефону на тумбочке.
– Не знаю. – Оук мрачнеет, глядя на дисплей. – Черт.
– Что такое?
Он садится.
– Это Хейли. – И прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он нажимает на зеленую кнопку и подносит телефон к уху. – Привет.
Не стоит и говорить, что я зла. Не знала, что они все еще общаются.
Гнев струится по моему телу, пока он продолжает разговор.
– Я сейчас занят, но подъеду позже. – Он хмурится. – Я знаю, но все будет в порядке. Я не позволю ему тронуть тебя.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать у него из рук телефон и не разбить его. К тому моменту, как Оукли кладет трубку, я уже начинаю кипеть.
– Ты все еще общаешься с Хейли?
– Нет, но у нее проблемы. – Он тяжело вздыхает. – Она поругалась со своим парнем, и он угрожает выбить из нее все дерьмо.
Ну, конечно. А я принцесса Датская.
Прикрывшись простыней, я зло смотрю на него.
– И ты ей веришь? Если ты забыл, это Хейли рассказывала тебе весь тот бред обо мне.
И я не сомневаюсь, что Хейли готова сказать и сделать что угодно, лишь бы снова посадить Оукли на поводок.
Боже. Я совсем не удивлена. Все знают, что Оукли не может бросить даму в беде.
Он потирает шею.
– Я знаю. И меня это чертовски злит, но, если я не помогу ей и случится что-то плохое… – Он пожимает плечами. – Она поступила неправильно и оказалась не той, кем я думал, но я не позволю какому-то уроду поднять руку на девушку.
Я раздраженно потираю виски.
Мне нравится, что у него большое и чистое сердце и он всегда готов прийти на помощь… даже если люди этого не заслуживают. Но я ненавижу ее.
– Я понимаю, но это не значит, что ты должен бежать спасать эту принцессу. Скажи ей позвонить в полицию.
– Полиция не станет ничего предпринимать, пока он ничего с ней не сделал.
У меня на языке вертится сказать
