Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, далековато. Значит, заночуем на берегу, а завтра утром посмотрим, что да как.
— И то правда, утро вечера мудренее, — зевнула кошка.
Припарковав «уазик» прямо на пляже, я сбросил с себя потную одежду и направился к реке. Зашёл по колено в нагретую за день воду, остановился, осмотрелся.
Какая красота! Вокруг, насколько хватает глаз — чёрная речная гладь, а над нею — усыпанное звёздами тёмное небо. Далеко на севере, выше по течению, сияли огни Святого Киев-града, а в центре реки слабо мерцал одинокий фонарик на мачте удирающего парома.
Надо же, как шустро драпают!
«Редкая птица долетит до середины Днепра» — писал когда-то незабвенный Николай Васильевич.
Выходит, паром на бочках — птица редкая. Долетел.
Ладно, хватит! Созерцая ночные пейзажи и философствуя, можно проторчать тут до рассвета. Давно пора окунуться, освежиться да спать завалиться.
Пару раз глубоко вдохнув, я с головой погрузился под воду. И там, под водой, меня вдруг коснулось что-то большое, холодное и скользкое.
Интересно, это рыба или местная русалка-утопленница?
Выяснять почему-то не хотелось. Да и не пришлось.
Стоило мне, отфыркиваясь и отплёвываясь, показаться над поверхностью, как совсем рядом проскрипел старушечий голосок:
— Здрав будь, добрый молодец! Рада вновь тебя узреть!
От неожиданности я чуть было снова не нырнул, но, узнав голос, успокоился.
— И ты будь здорова, Матушка-щука! Не ждал тебя здесь встретить. Какими судьбами?
— Долг чести привёл. Узнала вот, что помощь моя нужна.
— Помощь? Мне? — Удивился я. — Так вроде не тону. Вот, уже ногами на дне стою.
Щука хмыкнула.
— Тебе, дружок, на тот берег надобно. А паром здешний вас с этой тележкой дивною не повезёт.
— Почему же не повезёт? Утром вернётся, договоримся. Деньги творят чудеса.
— Творить-то творят, да не на сей раз. Поверь мне, богатырь: завтра паромщики со своим гнилым корытом будут ох как далеченько отсюда. Они так испужались, так поспешали, что канат их, с берега на берег протянутый, возьми да и лопни. Старый уж, совсем протрух. Его ж хоть иногда менять надобно, да им за оковитой да костями-картами всё недосуг. Вот пущай теперь Славута-батюшка их до порогов каменных на спине и прокатит.
— Выходит, мне даже повезло, — заключил я. — Ушёл бы сейчас в долгий сплав вместе с паромом, а это в наши планы как-то не входило.
— Ну, дружок, будь на пароме ты, мы бы с детками его живо к берегу доставили. А эти песиголовцы клятые нехай покатаются! Туда им и дорога.
— Сурово! Чем же они тебе насолили, Матушка?
Щука даже зарычала от возмущения.
— Не просто насолили, молодец! Образу горькую учинили! Больно уж любят рыбу губить — сетями, отравой алхимической, а то и заклятьями ярмарочными громобойными. Лещей да судачков возьмут с десяток, а малька да прочей рыбки уйму загубят. Сколько моих детушек от козней их сгинуло — не счесть.
— Ясно. Типичные браконьеры. И как же нам, Матушка, теперь на тот берег попасть? Другую переправу искать?
— Заводи свою тележку да дуй на пристань. Там увидишь, — загадочно ответила щука и с громким плеском ушла под воду.
К счастью, мои спутники не спешили разбить лагерь — только-только успели вытащить торбы из «уазика». И без лишних вопросов забросили всё назад.
Эльф прыгнул в седло, Ваня с кисой влезли в машину, и мы порулили к причалу.
Дощатый настил подозрительно поскрипывал под колёсами, но выдержал, не провалился. Наша «буханка» стояла сейчас у самого края — сюда с парома сбрасывают сходни для заезда возов да купеческих телег.
— И чего мы ждём? — Вопросила Бася, вглядываясь в освещённую фарами спокойную речную поверхность.
— Сам не знаю, — пожал плечами я. — Мне сказали: дуй на пристань, вот мы и приехали.
— Забодай меня петух! — Выдохнул вдруг Ваня, выпучив глаза и прилипая носом к ветровому стеклу.
Честно говоря, через миг мы с кисой сделали то же самое.
Из воды медленно показался огромный рыбий хвост, дружески помахал нам и опустился на край причала, словно трап. Свет фар выхватил из тьмы лежащую на боку рыбину размером с баржу.
— Чего застряли? Прошу на борт, гости дорогие! — Весело проскрипела она.
Медленно и осторожно завёл я «уазик» на щуку. Мидавэль на Тавии проследовал за мной. Здесь он спешился, присел и коснулся ладонью мокрой чешуи.
— Приветствую тебя, рыбья Праматерь! — Сказал он.
— И тебе привет, сын лесов заповедных! Нечасто здесь вашего брата встречаю. А жаль… Хороший вы, эльфы, народ. Мудрый да уважительный! — Щука мягко качнула плавниками и добавила: — Держитесь! Поехали!
Медленно и осторожно рыба отвалила от причала и, набирая скорость, двинулась к противоположному берегу.
— Вот мне интересно: а как она плывёт, петух бодай? — Ваня не отлипал от окон, глядя то вперёд, то по сторонам. — Уже половина Славуты позади, а у неё ни хвост, ни плавники не дёрнулись! Ни разу!
— Действительно! — Озадаченно поддакнула Бася. — Это прямо чудо какое-то!
Заинтригованный, я вылез из машины с фонариком. Киса выпрыгнула следом.
Чудо объяснилось просто: старая щука неподвижно лежала на поверхности, а двигателем служили сотни её молодых сородичей. От ударов их мощных хвостов вода за «кормой» словно кипела.
Совсем скоро впереди показался холмистый Правый берег, под ним — причал с двумя фонариками на столбах.
— Прибываем! — Торжественно объявила рыба. Она замедлила ход, неторопливо развернулась и осторожно пришвартовалась к пристани хвостом вперёд.
Выгрузились мы без особых приключений.
Оставив друзей разбивать лагерь на склоне холма, я спустился к воде.
— И снова спасибо тебе, Матушка-щука! Не знаю, как бы мы без тебя через Славуту перебрались.
— Может, как-нибудь и перебрались бы. Да только нескоро, — рыба уже вернулась к своему обычному размеру. — А нынче, дружок, каждая минута дорога. От того-то мы с детками на помощь тебе и примчалися.
— К чему такая спешка? — Удивился я. — Мы что, куда-то опаздываем?
— Враг твой близко, — тихо ответила щука. — Почти настиг. И лучше, чтоб меж вами этой ночью Славута-батюшка пролегал. Так хоть спящими не застанут.
По спине пробежал холодок. Вот оно как! Выходит, снова чуть не влипли
