От сессии до сессии (СИ) - Горбачева Вероника Вячеславовна

Довольные и усталые, на поляну нестройной толпой бредут феи постарше, уже не верхом, а кое-как, на заплетающихся ногах. Точно так же, запинаясь на каждом шагу, плетутся единорожки. Одни жирафы, таинственно улыбаясь и не выказывая ни малейших признаков усталости, вышагивают, как ни в чём не бывало, и даже везут на спинах и шеях самых измождённых «снегурочек».

Вся эта тёплая компания заполняет собой поляну, усаживаясь стройными рядами. Впереди те, кто росточком пониже, постарше и выше — в задних рядах. «Снегурочки» одновременно хлопают в ладоши и выпевают длинную фразу на незнакомом языке. Деревья, закрывающие обзор, дрогнув, расступаются. Озеро — как на ладони.

И начинается новое представление.

Лучи рассветного солнца, один за другим пронзая купол, сотворяют чудо. Под их жаром оседает снег, с леса сползает зимнее покрывало. Вот уже чернеют первые проталины. Тают, как куски рафинада в горячем чае, толстые льдины. Ель, торчащая посреди водоёма, встряхивается и, в окружении забурлившей воды, движется к берегу. Оказывается, волны нагоняются её корнями. Выбравшись на сушу, статная красавица, сверкая сохранившимися игрушками, подкрадывается к дому детёнышей и, потоптавшись, укореняется неподалёку. Всё это прекрасно, до малейших деталей, видно нам, зрителям.

А земля парит, парит так сильно, что пространство под куполом быстро заполняется густым туманом. Ещё немного — и сгущаются тучи. Громыхает гром. И, наконец, разражается гроза, шумная, прекрасная, с ветвистыми молниями, прицельно бьющими в округлый периметр купола, в самое подножье. Вместе с очистительным весенним ливнем защитная сфера плачет и растекается по земле.

Феечки аплодируют, не жалея ладошек. Единороги радостно ржут. Но никто не торопится сорваться с места и подбежать к освобождённому подкупольному пространству ближе.

«Рано! — мысленно поясняет Мага. — Главное, что выровнялся температурный фон между изолированным ранее участком и окружающей средой. Сейчас почтенный Мастер подгонит испарение, чтобы убрать лишнюю воду, иначе всё тут превратится в болото. Это тоже интересно: какое-то время здесь будет душно и влажно, как в тропиках. Потом ветер разгонит лишний пар и отнесёт облака за горы, чтобы здешний климат быстрее восстановился до природного. А дальше всё пойдёт естественным путём. Разве что феи помогут Мастеру подстегнуть оживление ростков и почек».

О да, оживление!

Когда тёмные прогалины начинают вдруг пушиться нежной зеленью, а затем обрастать голубыми, жёлтыми, нежно-сиреневыми ковриками первоцветов… от восторга перехватывает дыхание. Лопаются и взрываются клейкими пучками листвы почки, обрастают серёжками берёзы и орешники. Воздух… боже ж мой, какой воздух, хоть ложкой ешь! Уже щёлкает в кустах самый смелый соловей. Суматошно мечутся от поляны к поляне пчёлы. Каёмка прибрежного леса, ещё недавно кажущаяся оголённой, постепенно сравнивается цветом и густотой с основным зелёным массивом.

Весна.

Цветочные феечки уже не с нами — они разбрелись по первоцветам и вскоре засыпают вповалку среди подснежников и пушистых головок мать-и-мачехи. Прикорнули в траве, обнявшись с верными единорогами, «снегурочки». Улеглись, подогнув длинные ноги, жирафы.

«Пора и нам».

Мага тянет меня за собой, обняв за плечи. Заметив, что и я вот-вот засну на ходу, усмехается по-доброму и открывает в шаге от нас небольшой портал. Прямо в мою спаленку на чердаке.

Уже делая шаг, я оборачиваюсь…

…и вижу на краю поляны двух донов Теймуров, любующихся весенним рассветом.

Один из них, чуть выше, с благородной сединой, на мгновенье отвлекшись от дивного зрелища, приветственно машет мне рукой. Тим-Тим у его ног улыбается, сверкая глазищами.

«Жди вскор-рости гостей, Ваня! И не забудь для меня молочкау!»

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Кажется, отпуск заканчивается. Что ничуть меня не огорчает.

— Что там? — резко оглядывается Мага.

— Вестник, — улыбаюсь я. — Но, думаю, выспаться нам всё же дадут. А потом… будет много-много новостей.

***21.2

…Невысокая сероглазая женщина в лёгком струящемся одеянии, похожем и на греческий хитон, и на бальное платье, улыбаясь, кивает мне и отворачивается к окну. Лёгким движением отдёргивает шторы.

Так, с местом попадания всё понятно. Моя «берлога». Моё личное убежище в Магином доме, копия родной квартирки. Лежу я на обожаемом диване, в излюбленной домашней вязаной тунике и лёгких бриджах, как, собственно, и привыкла шастать по дому. И ежели на мне не то, в чём засыпала — вывод: я всё ещё сплю.

А гостья, заявившаяся в мой сон, поразительно похожа на Морану, только не с леденящим взглядом, а тёплым и живым… Ну, конечно. Ошибиться невозможно. В прошлый раз она тоже являлась во сне. Что, так легче общаться со смертными?

— Легче. Кстати, хороший вид, — кивает Макошь, вглядываясь во что-то за окном. — Интересная работа и не менее интересный результат. Хоть многих и озадачил бы. Пространственная магия в сочетании со способностью вызывать разумные иллюзии дают удивительный результат. Да посмотри сама, убедись!

Неловко сдёрнув себя с дивана, выглядываю в окно.

Изначально, в первозданном, так сказать, виде из него открывался обзор на торец дома напротив и лоскуты грядок, нарезанных соседями под зелень. А что ещё можно увидеть из хрущёвки, в которой прожила чуть ли не сорок лет? Правильно, одну и ту же картину с поправкой на времена года. Впрочем, скопировав оригинал, мой супруг предупредил об особенностях этого оконца. В моём родном мире оно оставалось обычным. А вот копия, каким-то образом настроенная на меня, должна была со временем улавливать моё настроение и, соответственно, менять панораму снаружи.

Сейчас там, за двойным стеклопакетом «под дерево», шумит океан. Как и полагается — бескрайний. Широкие волны лениво набегают на полосу песчаного пляжа и уходят, с шорохом унося перекатывающиеся крупные песчинки, гальку, частички ракушек… Высоко в небе парит белая птица, судя по немалому размаху крыльев — не чайка, больше похожа на альбатроса.

Но больше всего меня поражает тень от моего жилища, падающая на песок. Можно подумать, что я выглядываю не из относительно современного дома, а… судя по остроугольнику, из какой-то туземной хижины, над крышей которой размахивает макушками парочка пальм.

— Какая точная передача душевного состояния! — с иронией замечает гостья и берётся за ручку балконной двери. — Ну, что, Ваня, попробуем выйти?

— Вчера это был третий этаж! — бормочу я, но послушно шагаю следом. Если уж богиня решается на эксперимент, то наверняка уверена в безопасности оного. В лицо мне ударяет жаркий воздушный поток, отдающий йодом и водорослями. Отчётливо рокочет прибой. Поскрипывают за спиной невидимые глазу пальмы.

Песок, прогретый тропическим солнцем, печёт даже сквозь носочки.

Не утерпев, оглядываюсь. Точно! Вместо дома — хижина с островерхой крышей, хоть не на сваях стоит, прямо на песке… Щелястые стены из бамбука, тростник на крыше, сама с виду крошечная, площадью на комнатушку. Зато с современным пластиковым окном «под дерево». Класс.

— Судя по всему, после утомительной праздничной ночи тебе захотелось побыть одной. И подальше от новых забот. Не так ли? — Лукаво поглядывая, Макошь зачерпывает из-под ног горсть песка, пересыпает с ладони на ладонь. Развеивает по ветру. — Поздравляю, у тебя получилось. Ты больше не прячешься от хлопот в реальности, но просто отдыхаешь от них в созданной иллюзии, очень качественной, надо сказать.

— Это всё же иллюзия? — с невольным облегчением выдыхаю я.

Её брови приподнимаются:

— Ты не огорчена? Я-то думала, что тебе хотелось бы найти свой способ переходов в пространстве, пусть не портальный и не такой, как у кидриков, но всё-таки свой…

— Ага. И оставить в общем доступе этакое рандомное окошко в непредсказуемые места, а потом гадать, куда подевались дети? Или в школе задержались, или в иное измерение угодили? Нет уж, пусть будет иллюзия. Она хотя бы безопасна. А попади я на настоящий необитаемый остров и захлопнись случайно выход — что делать? Нет, конечно, я выберусь рано или поздно или сумею позвать на помощь, но сколько времени ухлопаю! Да и сил потрачу с нервами. А мне нельзя… нервничать.