Пионер — ты в ответе за все! - Алексей Викторович Широков

— Это нас уже ждут? — Данил мотнул головой в сторону припаркованной неподалёку двадцать четвёртой «Волги». — Солидно, прям даже чувство собственной важности греет.

— Да брось, — отмахнулся Шило, вылезший вперёд, посмотреть. — Тачка старая, не моложе нашего Москвича. Разве что ухоженная с виду. Да и то, кузов убит, гнилой насквозь.

— Как ты отсюда это разглядел? — поддел его Эмин. — Или у тебя глаз как у орла? А нюх как у собаки?

— Да я, если хочешь знать любую тачку с первого взгляда опознаю! — возмутился Иван. — И могу про неё всё рассказать!

— Ша базару! — я заткнул спорщиков. — Понимаю, нервничаете. Но завязывайте. И пошли. Нехорошо заставлять хозяев ждать.

— Всем внимание! — в ухе активировался микронаушник. — В машине четверо. Два Разрядника, остальные Юниоры. Вокруг, в засаде ещё порядка двенадцати человек. Пятеро Юниоров, остальные штатские. Имеется два самопала, направление вооружённых противников три и девять часов.

— Вадим, Иван, слышали? — я шагнул из машины, одновременно отдавая команды. — Это ваши клиенты. Но сразу к ним не бегите, а то на нервяке шмальнут ещё. Но если вдруг начнут целиться, сразу работайте по жёсткому.

— Поняли, — парни мгновенно стали максимально серьёзными, — Сделаем.

— Не рискуйте. — в наушнике появился сам Сикорский. — Снайпера уже выдвинулись на позиции, мы сами их уберём.

— Ну уж ни хрена! — я даже остановился. — Не вмешивайтесь! Всё ведь пойдёт коту под хвост! Самопал штука неповоротливая и неудобная для стрельбы. Пацаны не дураки, подставляться не будут, зато появится повод надавить на Золотого.

— Хорошо… — подполковник ответил только секунд через десять. — Но отзывать людей я не буду. Если увижу реальную опасность для вас — будем действовать на своё усмотрение.

Я хмыкнул. Честно говоря, я не ожидал, что у противников будет огнестрел. Да, в Советском Союзе граждане могли себе позволить купить пистолет для самообороны, но подавляющее большинство этого не делало. Даже среди шпаны было неписаное правило и за волыну могли серьёзно спросить. Так что со стволами ходили только беспредельщики, типа Калёного, земля ему стекловатой. Так что моим первым желанием было свернуть операцию. Рисковать парнями я не хотел, да и сам был не против ещё пожить на этом свете, но отступить сейчас означало потерять отличный шанс раскрутить Золотого на информацию, а другого шанса у нас может и не быть. Если информация дойдёт до недоброжелателей Сикорского нам просто перекроют кислород и тогда всё, приехали.

Ещё поводом продолжить операцию стало моё доверие способностям парней. Мы в шутку на тренировке как-то отрабатывали способ выхватить оружие у противника и Выгорский, сначала обгадив как следует наши потуги всё же показал, как нужно это делать. А самое главное объяснил, что наши занятия паркуром и техниками движения гораздо важнее любых приёмов против огнестрела. Нет, качать маятник мы не умели. Пока не умели, ведь для этого нужен был хотя бы первый Разряд, но против самопалов могло сойти и это. И я решил рискнуть.

— Пошли. — я окинул быстрым взглядом своё воинство и двинулся навстречу вылезшей из «Волги» компании. — Кто из вас Золотой?!

— А кто спрашивает? — от них вперёд шагнул цыганёнок лет девятнадцати, уже ставший Разрядником, что настораживало. — Вы кто такие? Почему на нашей земле беспредел устраиваете?

— Какая земля, ромалэ, кибитка дом тебе, — я зло оскалился в ответ. — Ты, что ли, за Лабиринт базаришь? Моего братишку на бабки поставил?

— А ты чего дерзкий такой? — Золотой сплюнул на землю — Не опознался, бурагозишь, на понт берёшь? Потянешь мазу то, фраер? А то я немало вас таких дерзких на перо посадил. Назовись хотя бы, чего на могилке то писать.

— Я Чобот, за меня Калёный сказать мог, — мне не хотелось ссылаться на этого ублюдка, но это был самый безопасный вариант. — Пацаны со мной. Так ты Золотой?

— Ну я, — цыган внимательно уставился на меня. — Так Калёный кони двинул.

— Потому и мог сказать, — я демонстративно сплюнул, так же как Золотой раньше. — Так что базарить будем или рубиться начнём? Мне лично по хрену, я за брата так и так спрошу.

— Слышь, твоего брата никто не заставлял, — всё же выбрал путь переговоров цыганёнок. — Он сам лавэ занял, сам их потом проиграл. А долги надо отдавать. Так что вы не правы. Это беспредел и люди за него спросят.

— Ему тринадцать лет, там мяса в башке вообще нет, — я зло оскалился. — Какого ему вообще бабло дали? Вы чего, попутали что-то, черти?! На детях нажиться решили? И ты, баклан, про беспредел говоришь?!

— Базар фильтруй, — Золотому не понравились предъявы, и он набычился. — Уважаемые люди порешали и сказали беспределу тут нет. Никто никого силком не тянет. Так что со своим щенком сам вопрос решай. А лавэ ты отдашь. И долг и ещё две сотни за весь кипишь. Не отдашь сразу — каждый день сумма будет расти. Но… есть другой вариант. И долг отдавать не придётся и капусты срубите.

— Ну базарь, — я сделал вид, что мне как бы всё равно, но на самом деле интересно. — что за тема?

— Да я смотрю ребята вы резкие. — цыганёнок довольно ощерился. — нам такие нужны. Короче будете делать что я скажу — будете хрусты на кармане иметь. Оденетесь хоть нормально, не в Индию. Во видал? — Золотой оттянул ворот олимпийки. — Адидас! Натуральный немец, понял? За триста пятьдесят брал! И кроссы тоже адики. Хочешь так же, я помогу. Без фуфла. Сведу с нужными людьми, места покажу. Вы подумайте пацаны. Что там твой брат должен? Полтинник? Так это вообще не бабки! Просто забудем и всё. Ты знаешь сколько мы тут рубим? По косарю на нос бывает! Понимаешь? Можешь ещё одну такую вон тачку взять.

— Косарь говоришь, — я переглянулся с со своими ребятами. — Заманчиво, мля. Только есть проблема. Шестерить на тебя я не буду. Не по рангу мне под фраерами ходить. Вот если ты под меня пойдёшь — тогда другое дело. Буду тебе лавэ немного отстёгивать на жизнь босяцкую. Что скажете пацаны, возьмём Золотого? Кстати, мне всегда было интересно, почему у вас так детей называют. Это же от золотаря? А то, как ни посмотрю, вечно в говне живёте. Воруете, наркоту толкаете, побираетесь. Одним словом цыгане. Ненавижу, млять, цыган.

— А ты борзый! — рассмеялся Золотой, но веселья в его голосе не слышалось, а была лишь злость. — Валите их! Этого не трогать, я сам