Вся правда о российских евреях - Андрей Буровский

В 1904 году правительство ищет возможности занять денег, и по поручению Плеве за границу едет Г.Б. Слиозберг — выяснить, дадут ли денег еврейские финансисты. Ситуация с точки зрения нравственности — анекдоти­ческая и неприличная: давить народ, видя в них источник всяческого вреда — и одновременно просить денег у их сородичей!

Яков Шифф высказался в том духе, что он может «вступать в финансовые отношения только с правитель­ством, которое стоит на почве признания равенства всех граждан в политических и гражданских правах», и что «Финансовые отношения можно поддерживать только с цивилизованными странами»58. Парижский Ротшильд тоже «не расположен пойти на финансовую комбинацию даже при тех облегчениях, которые русским правитель­ством могут быть даны евреям»59.

Но ведь «облегчения» означали только вариации внутри уже существующего положения вещей — что-то вроде разрешения заключенному покрасить камеру в веселень­кий цвет или предоставления большей по площади камеры с ажурными решетками.

Есть сведения, что Витте во время своего визита в Америку посетила целая делегация еврейских финансо­вых магнатов во главе с Яковом Шиффом. Естественный вопрос: как видится Витте перспектива предоставления евреям всей полноты прав? «Как постепенная» — отве­тил якобы Витте, и это сразу же наткнулось на бешеное возражение. «Если так — то грянет революция, настанет республика, и она сразу даст все права»!

С этим эпизодом связана история из серии «Брусиловский анекдот», подлинность которой очень непросто проверить. Но нечто такое вполне могло и быть...

Согласно этой истории, шофером графа Витте был некий морской офицер, лейтенант по имени Васенька — а фамилию парня смыли бурные воды истории. Якобы сразу после встречи с Шиффом и остальной... (опускаю эпитет) Сергей Юльевич спустился и сел в авто. Отноше­ния у него с шофером были доверительные, и Васенька спросил, что, мол, произошло. Граф Витте рассказал, не удержавшись от комментариев.

«Ваше благородие, вам достаточно приказать!» — от­комментировал Васенька и похлопал рукой по своему кортику.

Иногда я думаю даже — а почему граф отказался дать Васеньке применить кортик против Якова Шиффа?! Ну ладно, финансовых тузов было много, не все они были такие уж старые люди; от одного Васеньки, наверное, кто-нибудь бы и отбился, убежал, потом еще и орал бы про разбойное нападение (это после собственного уча­стия в организации разбоя в международном масштабе!).

Но кто мешал тому же графу Витте подстеречь тех же магнатов — тем более, сами они к нему идут... Подстеречь или заманить в укромное место, да и пустить против них целый взвод Васенек! Дерзкий налет на врагов Россий­ской империи в их собственном логове мог бы дать самый неожиданный результат... А то — чего размениваться по мелочам, на отдельно взятого Шиффа — завести целую спецслужбу по вылавливанию и отстреливанию револю­ционеров — что еврея Гершуни, что русского Савинкова.

Наверное, останавливал и кодекс чести офицера — мо­жет быть, несовременный, не приспособленный к реалиям нового безумного столетия, но в те годы еще очень дей­ственный. Но, думаю, останавливало иное... Главное — во имя чего это все? Империя дряхлела, беззубела. Совер­шать сверхусилия, чтобы сановные старцы дальше могли бы храпеть на Государственном совете? Чтобы и дальше можно было не делать ничего, тупо прожирать будущее страны, а ответственность за развал валить на евреев? Ну их к черту лысому, что евреев, что дурных жирных старцев...

Разумеется, далеко не все государственные и об­щественные деятели Запада были социалистами. Но и у них находился свой «интерес» в том, чтобы сформировать самый черный образ Российской империи: тупой, сред­невековой, зверски жестокой. Такой же отвратительный образ русского народа — тупого, замордованного, гряз­ного, вечно пьяного. Как и зачем формировался образ, последнее время пишут много. Хотя бы в ярких, талант­ливых книгах В. Мединского60.

Слишком уж активным конкурентом для Запада стала Россия. И экономическим конкурентом, и геополити­ческим. Страхом перед территориальным расширением России просто пронизаны многие сочинения классиков британского колониализма61. Работе разведки и полити­ческой пропаганды против возможного вторжения Рос­сийской империи в Индию посвящены рассказы и один из романов Киплинга.

А тут такой подарок! Противостоим не просто кон­куренту, а «империи зла». Страшной России, в которой тысячами убивают ни в чем не повинных людей. Форми­ровался и образ защитника Российской империи: грубого солдафона, тупого и преступного типа, готового на все ради исполнения воли начальства. С таким воевать — это не просто исполнение воли начальства, не акт коллек­тивного эгоизма, а своего рода борьба Добра со Злом. Приятно быть воином Добра, округляя свою империю за счет чудовищных русских.

Помимо всех прочих причин, была еще одна причина у западных людей безоговорочно поверить во всевозможные ужасы. Дело в том, что в англосаксонских странах существовала традиция бессудной свирепой расправы, так называемого линчевания. В Британии убивали ирландцев. В США в одном 1892 году было убито 226 негров — в основном их сжигали живыми, и, по свидетельству Марка Твена, белые американцы очень беспокоились — а вдруг «негр подохнет слишком быстро»62.

В Российской империи вообще-то не было линчеваний; наш дикий отсталый народ еще даже сегодня не сделался таким же цивилизованным, каким был американский народ уже сто пятьдесят лет назад. Но в глазах Европы начала XX века Российская империя и США примерно одинаково находились где-то на периферии цивилизованного мира.

Чтобы отменить рабство негров, США, как и подобает истинному светочу демократии, потребовалась Граж­данская война 1861—1865 годов, и во время этой войны страна с населением в 31 миллион человек потеряла только убитыми 623 тысячи. В союзной армии воевали 290 ты­сяч негров, из них 38 тысяч погибли. После этой войны Конгресс издал ряд законов в защиту прав негров. Закон 1870 года объявил преступлением лишение негров изби­рательных и других гражданских прав. Закон 1877 года объявил незаконной дискриминацию негров в гостиницах, театрах, на железных дорогах и во всех общественных местах. Надзирать за этим должны были федеральные чиновники, на юге их называли «саквояжники», потому что приезжали они с пустыми саквояжами, а вот уезжали почему-то с набитыми.

В 1877 году южные демократы за спиной северных демократов сговорились с республиканскими вожаками. Они обещали поддержать кандидата в президенты-республиканца при условии — войска северных штатов будут уведены с юга. Федеральные войска и все чиновники, контролировавшие исполнение законов, были выведены. И началось...

Под лозунгом «равно, но раздельно» началась непри­крытая травля негров. Для них вводились особые средства транспорта, особые школы и особые скамейки в парках. В 1896 году негр-сапожник Плесси в Нью-Орлеане решил выяснить на опыте, означает ли конституция США равен­ство людей... Купив билет, он сел в вагон, предназначенный для белых. Его арестовали и судили за нарушение закона. Дело дошло до Верховного суда в Вашингтоне. Верховный суд утвердил расовую дискриминацию. Этим актом Верховный суд узаконил расизм официально.

Итак, с 1896 года сегрегация в США существовала офи­циально! В то самое время, когда американцы посылали комиссии проверить — правда ли русское правительство так плохо обращается с евреями?!

В 1901 году несколько негров из Массачусетса на­писали письмо президенту Мак-Кинли. Они обвинили правительство в потворстве белым расистам. Мол, власти отлично знают, что происходит, и не имеют ничего против. Негры упоминали погром, происходивший в городе Вильтмингтоне, штате Северная Каролина, где негров убивали как собак (выражение авторов письма), охотились за ними, как за дичью, — а правительство не сделало ничего, и только закрывало глаза. «Мы напрасно надеялись на защиту закона», — писали негры из Массачусетса.

«В те же годы американское правительство пропове­довало России равенство и справедливость и требовало от русского правительства прекратить дискриминацию против этнических меньшинств. Это, между прочим, очень хорошее свойство для политиков. Чудесное свойство! Превосходное! Видеть сучок в чужом глазу, а в собст­венном бревна не замечать — это хорошая страховка от чувства вины»63.

То — про события 1901 года. А в городе Тулсе погром произошел... в 1923 году. Американцу многое говорит, что город этот находится в Оклахоме. Только в 1907 году Оклахома стала полноправным штатом. До этого она была «индейской территорией». «Это было то, что в Америке, и не только в Америке, известно под выражением дикий запад.