Любовь сильнее расчета - Элизабет Бойл

— Если бы я знал ваше имя, милая богиня, — сказал благодарный молодой человек, держа в руках ее дар, словно роза была золотой, — я бы завтра же доказал вам мою преданность.

Луиза сменила свою любезную улыбку на нежно-грустную и покачала головой. Она присоединилась к сестрам, и дальше они шли в сопровождении толпы. Судя по тому, как на них смотрели, Райли решила, что такое внимание непостоянный в своих причудах свет еще не оказывал никому.

Кузина Фелисити заверила Райли, что на маскараде у Ивертона среди такого количества гостей натолкнуться на Мейсона было маловероятно. Поэтому Райли так охотно согласилась пожить в Санборнском аббатстве все то время, пока он будет искать ее врага.

Она не хотела уезжать из города в день маскарада. Ее преследователь не сможет найти ее на балу, и она не подведет девиц — они все вместе с Джейн Ганн так трудились над своими костюмами, которые шили из тканей, найденных в шкафах Каро.

Кроме того, она исчерпала свою силу убеждения, умоляя Хасима нарушить приказание Мейсона, в чем ей помогали пять женщин, которые, уже сидя в карете, отправлявшейся в Санборнское аббатство, целый час рыдали и стенали. На всякий случай Райли подсыпала Хасиму в чай двойную дозу снотворного, которое ей достала кузина Фелисити. Оно наконец подействовало, и могучий телохранитель заснул и не смог помешать их планам.

Теперь им оставалось только избегать встречи с Мейсо-ном на балу.

Увидев толкотню, царившую на маскараде, Райли подумала, что это будет не так трудно, как она опасалась вначале. Кроме того, он занят Далией и ее матерью, и, конечно, ему и в голову не придет, что они тоже приедут.

Но в то же время, как ни много здесь находилось людей, Райли каждую минуту ожидала увидеть разгневанный взгляд голубых глаз, прикрытых капюшоном простого черного домино, в котором, как знала Райли, он поехал на маскарад.

— Такому триумфу, как ваш, можно позавидовать, — прошептала ей на ухо кузина Фелисити. Райли повернулась и взглянула на возбужденную почтенную заговорщицу.

— Пока, — шепотом ответила она, будучи слишком суеверной, чтобы радоваться, как она опасалась, раньше времени. Даже если на премьере первый акт проходил блестяще, Райли никогда не успокаивалась, пока не падал занавес и театр не сотрясался от бурных аплодисментов и криков «браво». — Не забудьте, мы ничего не говорим. Вы не знаете, кто мы. Но, если заметите подходящего джентльмена, которого бы одобрил Мейсон, покажите мне его, и я определю, не можем ли мы намекнуть ему, где он завтра сумеет найти понравившуюся ему леди.

— Как сказочный хрустальный башмачок, — рассмеялась кузина Фелисити.

Музыканты, которые в течение последних минут настраивали свои инструменты, умолкли, чтобы объявить первый танец. Райли понимала, что наступает решающий момент. Отважится ли кто-нибудь, рискуя вызвать гнев общества, танцевать с девушками, невзирая на их смелые костюмы?

И тут хозяин бала, герцог Ивертон, пересек зал и остановился перед ней. Она ждала затаив дыхание. Не собирается ли он выгнать их вон? Райли слышала, как такое предложение высказывала уже не одна озлобленная мамаша. Она присела в глубоком реверансе, лихорадочно перебирая в уме тысячи причин, заставивших герцога выделить ее из толпы.

— Мадам, — тихо произнес он. — Вы взбудоражили всех, а ведь нет еще и десяти часов.

Согласно задуманному плану, Райли должна была молчать. Но как можно не ответить герцогу, тем более хозяину бала.

— Примите мои извинения, ваша светлость, — сказала она с французским акцентом, который использовала, играя Элен — французскую эмигрантку в «Забытой дочери». Ей оставалось только надеяться, что он помешает проницательному джентльмену узнать ее.

— Ваши извинения излишни, мадам Афродита. Вы создали успех моему маскараду. Теперь я весь вечер могу спокойно почивать на лаврах. — Он склонился к ее руке. — Если вы окажете мне честь танцевать со мной первый танец, то, я думаю, мы дадим пищу злым языкам на весь сезон.

От такой чести Райли лишилась дара речи и, молча кивнув, последовала за герцогом. Когда их наставница ушла, на девиц хлынул поток предложений.

Через мгновение Беа и Мэгги уже танцевали со своими восторженными кавалерами, и лишь Луиза осталась стоять на месте. У нее были на то свои причины. Она вежливо улыбалась мужчинам, продолжавшим искать ее милости, и качала головой, когда ее приглашали на танец, предлагали пунш или руку и сердце. Она отказывала всем, пока не появился человек, одетый во все черное. Аид подошел к своей Персефоне.

Ему даже не надо было просить ее — он только протянул руку, и она последовала за ним, к великой досаде ее ярых поклонников. Все, кто наблюдал эту сцену, поняли, что они влюблены друг в друга, ибо даже маска не могла скрыть улыбку молодой леди и ее сияющие глаза.

— Родерик, — прошептала она, — вам не следовало здесь появляться.

Он прижал ее к себе.

— И вам тоже… в таком костюме. — Яростный взгляд Родерика выдавал его ревность.

От удовольствия лицо Луизы залилось ярким румянцем. Как она могла это объяснить? Долгие часы репетиций, проведенные с ним, его прикосновения, невинный поцелуй в третьем акте привели к этому… невероятному чувству, от которого у нее кружилась голова.

Она влюбилась. Она влюблена в Родерика Нортарда. Это было так прекрасно, что Луиза не могла в это поверить. Он крепко и властно держал ее, она принадлежала ему, как и должно было быть. И все же Луиза не переставала беспокоиться. Она еще ближе прильнула к нему.

— А что, если вас поймают? У вас ведь нет приглашения.

— Чтобы быть с вами, мне не нужно приглашение. Вы мое сердце, моя любовь, моя жизнь.

Луиза вздохнула. Может быть, он не виконт и даже не джентльмен, но он знает, как заставить ее забыть обо всем. И все же…

— Вас может узнать Райли.

— Ну и что, если узнает? — улыбнулся Родерик. — Меня это не волнует.

Луизу его слова не убедили. Если Райли действительно его узнает, тогда узнает и ее дядя… и наступит, как выразительно заметила Беа, час расплаты. Родерика изгонят с Эшлин-сквер, и она больше никогда его не увидит. То есть если они не… Луиза попыталась прогнать ужасную мысль. Ее репутация будет погублена, ее нигде не будут принимать, если она сбежит с актером. И жизни, о которой она мечтала, представляя себя светской важной дамой, у нее не будет.

Все, что ей требуется, это сейчас же прекратить роман, пока она еще не утратила способность рассуждать здраво. Она набиралась решимости, которой ей так не хватало, и украдкой взглянула на человека, покорившего ее сердце. Его улыбка заставила это сердце бешено забиться. Ради такого чувства, поняла она, стоило отказаться от своей мечты.