Черное пламя - Стенли Вейнбаум

Он отыскал девушку все у того же уродливого фонтана: она по-прежнему не отрывала от него взгляда. Коннор не мог понять, чем привлекла ее эта падающая вода: может быть, сквозь нее она пытается что-то разглядеть? Потоптавшись возле фонтана, разглядывая поток с разных ракурсов, он так и не увидел ничего интересного, но добился того, что Эвани его, наконец, заметила.

Сердито сдвинув брови, она поднесла палец к губам, призывая его к молчанию, и он беззвучно опустился на траву, приготовившись сидеть здесь хоть целую вечность, но во что бы то ни стало решить эту нелепую шараду. Увидев, что Коннор не собирается уходить, Эвани обернулась к нему и сказала:

— Постарайся не привлекать внимания охранников. Я жду здесь уже шесть часов.

Ждет? Кого? Вряд ли Жана — он бы уже сто раз прибежал сюда. Но только Коннор решил задать этот вопрос, как вода вынесла из трубы какую-то фигуру, с громким плеском упавшую в пруд.

В ту же секунду существо вскочило на ноги и зашлепало к берегу, направляясь прямо к Эвани.

В ту же секунду Коннор оказался рядом с ней, готовый защитить ее от гигантской человекоподобной жабы, но Эвани придержала его за локоть и тихо прошептала:

— Встань, пожалуйста, так, чтобы меня не было видно из окон дворца.

Он выполнил ее просьбу, а жаба между тем подошла к девушке и, разжав перепончатую лапу, передала ей небольшой пакетик. Они немного пообщались между собой на какой-то дикой смеси прищелкиваний и свиста, и химера исчезла среди кустов, где струился вытекавший из пруда ручей.

— Какое счастье, что его не заметили, — с облегчением произнесла Эвани. — Давай немного посидим здесь.

Они присели возле ствола нависающего над прудом дерева, и сгорающий от любопытства Коннор спросил:

— Кто это был и как попал сюда?

— Озерная химера с гор. Эти существа могут долго обходиться без воздуха. Он приплыл сюда по трубе, питающей фонтан, — ответила Эвани.

— Именно его ты и ждала здесь так долго? — Девушка кивнула. — Но зачем?

— Он принес мне послание от повстанцев, но не задавай больше вопросов — я все равно не отвечу на них.

Она встала, чтобы уйти, но Коннор остановил ее.

— Почему ты избегаешь меня? Я весь день пытался поговорить с тобой, чтобы получить, наконец, ответ, когда же состоится наша свадьба?

— А разве ты его еще не знаешь? — усмехнулась Эвани. — За это время ты увлекся другой, а я освободилась от наваждения, навеянного твоей нездешней силой. Теперь я возвращаю тебе обещание и взамен любви предлагаю дружбу.

— Ты не хочешь мне помочь? — с ужасом простонал Коннор.

— Помочь? От чего? Ты, видно, ищешь у меня защиты от Черного Пламени? Но тут я бессильна, прости.

С этими словами она повернулась и опрометью бросилась прочь, обеими руками прижимая к груди полученное послание.

Всю ночь Коннор не сомкнул глаз. Он вспоминал спокойные дни после выздоровления и свои мечты о безмятежной жизни, которую ему — по воле случая — можно было прожить во второй раз. Но судьба распорядилась иначе, швырнув его в самую гущу событий, и теперь он несколько свысока рассматривал себя, прежнего, с его наивными мечтами об идиллическом счастье.

Задолго до рассвета во дворце поднялась суета — готовились к приему гостей. Чтобы шум не мешал ему привести в порядок мысли, Коннор решил выйти в сад и отправился к выходу из дворца. В толпе, заполнившей коридоры, его внимание привлекли фигуры Бессмертных, выделявшиеся своим высоким ростом и неторопливой величавостью.

Томас дошел до пруда, где накануне состоялся разговор с Эвани, и опустился на траву у подножия дерева, бездумно глядя на воду. Он ни на чем не мог сосредоточить внимание — обрывки фраз и неясных мыслей крутились в голове неопределенным туманом.

Из этого состояния его вывел негромкий голос, прозвучавший неподалеку:

— Томас, я хочу кое-что сказать тебе.

Он оглянулся и тут же вскочил на ноги — позади него стояла Маргарет. Такой ослепительной Коннор ее еще не видел: на ней было надето мерцавшее теплыми бликами платье, словно бы отлитое из червонного золота, с плеч спускалась до колен расшитая драгоценными камнями накидка, собранные в узел черные локоны украшала сверкающая диадема, а на поясе красовался редкостный цветок — лунная орхидея.

Увидев, какое впечатление произвел ее наряд, Маргарет улыбнулась и пояснила:

— Это мое одеяние для торжественного приема, который намечен на утро, но я искала тебя не за тем, чтобы продемонстрировать его.

Принцесса замолчала и прислонилась к стволу, словно сомневаясь в своих силах. Некоторое время она, отвернувшись от Томаса, отрешенно смотрела на воду, и он заметил болезненную бледность ее лица, резко контрастировавшую с праздничным блеском наряда.

Наконец, она снова взглянула на Коннора.

— Не знаю, обрадует ли тебя то, что я хочу сказать, — задумчиво произнесла принцесса, — но Хоакин решил сделать тебя Бессмертным.

Коннор почувствовал, как жаром опалило лицо и захолонуло сердце.

— Уж не ты ли попросила его пополнить ряды твоих любовников, Черное Пламя? — вмиг охрипшим голосом спросил он.

— Что ж, я не святая, как ты однажды сказал мне, — спокойно произнесла принцесса, — и не давала обет безбрачия. За семьсот лет у меня было много мужчин, и некоторым я просила дать бессмертие. Но не тебе — это выбор Хоакина. Думается, он имел в виду не только государственные интересы, но и лично мои. Похоже, он считает нас подходящей парой.

Все еще пылая от гнева и унижения, Коннор сказал:

— Я не верю тебе, принцесса Урбса. Это все твои хитрости. Хоакин занят важными проблемами, а не судьбой случайно появившегося чужака.

— Но он беспокоится о моей судьбе, — надменно кинула Маргарет и величественно удалилась.

Коннор посмотрел ей вслед и снова опустился в траву, привалившись спиной к дереву. После того как схлынул гнев, он смог трезво оценить заманчивость предложения Господина.

За то время, которое он провел во дворце в качестве пленника, он многое узнал. Он понял, что Бессмертные, прожившие на Земле уже сотни лет, значительно ближе ему не только по складу ума, но и внешне. Особенно это бросилось в глаза, когда здесь появилось много долгожителей сразу.

Сельские обитатели напоминали детей — повзрослевших, но подчас неспособных отвечать за свои поступки. Возможно, они так же склонны к вымиранию, как и прежде весьма жизнеспособные кошки. Коннор подумал, что, скорее всего, преждевременно обвинил Сайра в изуверстве: может быть, тот своими экспериментами спасал человечество.

Он решил, что не станет принимать решения, не поговорив предварительно с Господином. Но сначала надо встретиться с принцессой: теперь он знает, на какие вопросы ему надо получить у нее ответ.

Твердо уверенный, что Маргарет сейчас находится в своей лаборатории-библиотеке, Коннор отправился к тронному залу. Каково же было его удивление, когда он увидел, что ажурные золотые двери заперты и возле них выставлена охрана. Он поинтересовался, чем это вызвано, и один из стражей просветил его:

— В целях безопасности никто, кроме Господина и принцессы Урбса, не имеет права входить в тронный зал в дни Высоких Собраний. Таков приказ. Все участники занимают свои места лишь после сигнала с Главного Пульта.

В этот момент дверь приоткрылась, и из зала вышел Хоакин Смит. Коннор тотчас же загородил ему дорогу.

— Разреши мне поговорить с принцессой Маргарет, — сказал он.

— У тебя еще будет для этого время, — возразил Господин. — Постарайся выдержать полчаса ожидания — она ждала тебя семьсот лет.

С этими словами Господин удалился, а Коннору ничего не оставалось, как вернуться к запертым дверям.

8. Взрыв

В толпе, ожидавшей сигнала к началу собрания, Коннор заметил Эвани: девушка стояла у стены и напряженно вглядывалась в запертые двери. Он еще не видел ее сегодня, и его удивила перемена, происшедшая в ней со вчерашнего вечера. Ему показалось, что она вновь больна — лицо потемнело, глаза ввалились, искусанные в кровь губы запеклись.

Он протиснулся к ней и дотронулся до плеча. Она испуганно оглянулась и с облегчением сказала:

— Ах, это ты, а я думала…

— Что с тобой, Эвани? Ты заболела? — спросил Коннор.

— С чего ты взял? Я совершенно здорова, — сбрасывая его руку, возразила она, но лихорадочный блеск глаз говорил о другом. — Просто я жду…

— Ждешь? Чего?

Состояние девушки вызвало у него тревогу: обычно спокойная и доброжелательная, она сейчас была явно не в себе. Коннор подумал, что следовало бы отыскать Жана, но не смог заставить себя отойти от двери.

А Эвани крепко схватила его за руку и зашептала, обдавая горячим дыханием:

— Ты знаешь, как я ненавижу Бессмертных! Но скоро самому главному из них придет конец! Ни за что не догадаешься, что мне передала химера. Это была бомба! И она теперь за троном Господина! — И Эвани нервно захихикала.