Фаранг (Дилогия) - Андрей Валерьев

"Хватит, наверное"

Витька обернулся и обомлел — ни огромного озера, ни корабля не было видно! Всё — соль, вода и степь, растворялось в белом мареве, а на тёмно-синем, ультрамариновом небе серебряной чертой висел очередной мираж, обещая путнику водоём с прохладной водичкой.

— Тьфу!

Егоров снова повернулся, чтобы продолжить свой путь и едва не заорал от неожиданности — прямо перед ним, всего в полусотне метров, стоял Ан-26.

Глава 13

— Ввввааай!

Маленький моряк, прикативший во временный лагерь возле самолёта последнюю бочку с водой, упал на колени и благоговейно завывая, пополз к самолёту.

"Этот хоть шевелится"

Витя покосился на остальных моряков. Тайцы сидели каменными истуканами, не реагируя на жару, жажду и попытки землян их расшевелить. Один Лак иногда шевелил губами и поднимал ко лбу сложенные ладони. Сам Егоров расположился с полным комфортом в тени крыла и предавался безделью. Ковыряться на разборе самолёта у него не было ни малейшего желания — металл нагрелся так, что на нём можно смело жарить яичницу.

"Мда. Яичницу…"

Жрать захотелось в два раза сильнее. Все запасы продовольствия, которые у них были, Витя велел оставить на острове. С собой, в поход за металлом, моряки взяли лишь самый минимум продуктов, которые они съели ещё вчера утром, перед входом в канал.

— Лак, подъём!

Егорову надоело ждать, когда тайцы "отвиснут" и он принялся их тормошить. Старпом икнул, ожил и… поклонился Вите.

— Господин! Я не верю…

— Э… — Витька выпучил глаза, — Лак, как ты меня назвал?!

— Господин Вит, — Кхап тоже поднялся на ноги и тоже очень низко поклонился, — я не верю своим глазам.

Лактаматиммурам переводил торжественную речь своего капитана медленно, часто кланяясь и поднимая ладони в приветственном жесте. Капитан выражал господину Виту своё крайнее почтение и благодарность за возможность увидеть воочию настоящего железного дракона. Мифического существа из того мира, откуда пришёл его народ и в которого он, как здравомыслящий человек, до сих пор не верил. Голос у обычно невозмутимого Кхапа, срывался и дрожал. Старый моряк кланялся, как заведённый и задушено вещал о том, что размер железной птицы его приводит в трепет и что металла, который они смогут здесь добыть, хватит чтобы купить целую провинцию со всеми потрохами и что, он, бывший бедный моряк Кхап, просто счастлив от того, что лично знаком с БОГАТЕЙШИМ человеком этого мира. Господином Витом.

Моряки дружно растянулись тощими животами на раскалённой земле и замерли. Витька хотел досадливо сплюнуть, рассмеяться и поднять друзей с колен, но… передумал. Он царственно задрал подбородок и согласился с тем, что он, пожалуй, самый богатый человек. Данные о добыче железа на севере были строго засекречены, но Лак утверждал, что по имеющимся у него косвенным данным за последний год было добыто не более двадцати пикулей чистого железа. Егоров, показывая вещи и предметы морякам, сумел выяснить, что один пикуль равен где-то пятидесяти-шестидесяти килограммам, то есть на всё полуторамиллионное государство пришлось чуть больше тонны металла за год! Одни, в общем, слёзы. А ведь майор как-то обмолвился, что двадцать шестой, даже в "сухом" виде весит больше пятнадцати тонн.

Клондайк, одним словом!

Витька повелел морякам забраться в тень под крыло самолёта и только сейчас обратил внимание на то, что из люка на весь этот спектакль с отвисшей челюстью смотрит Шевченко.

— Так было нужно, Петя. — Егоров перевёл дух, всё же, даже в тени было очень жарко, — ты понимаешь меня?

Пётр Александрович вытер ладони промасленной ветошью и понятливо кивнул. Что тут было не понять — только что, на его глазах, произошло ФОРМАЛЬНОЕ принесение присяги на верность. Судя по его светящемуся от счастья лицу, свой самолёт он нашёл в полном порядке.

— Да, понимаю.

Самолёт, размерами и очертаниями здорово смахивающий на обычный Ан-24, Егорова тоже удивил — всё жаркое, душное и вонючее железное нутро самолёта было вдоль и поперёк напичкано какими-то выпотрошенными железными шкафами, полками и стеллажами. Видок у разбомбленного салона АНа был как после ядерной войны. Решив, что пора бы уже заняться делом Витька снова сунулся в раскалённое пекло, ухнул, покрылся потом и пулёй вылетел наружу — в ПРОХЛАДУ соляной пустыни.

— А чего это было?

— Метеооборудование. Списали всё уж давно. Частью — к делу пристроили, частью — в цветмет сдали. А… такой самолёт был…

Пилот безнадёжно махнул рукой. Егоров ободряюще похлопал украинца по плечу и снова полез внутрь.

Хомячьи замашки хозяйственного пилота сделали самолёт настоящим сокровищем. Майор, кряхтя, протиснулся между железными шкафами, погремел там с минуту и, также кряхтя, выволок на свободный пятачок возле переднего люка небольшой железный ящик.

— Нструмент. Миша покойный, царство ему небесное, — Шевченко перекрестился, — золотые руки имел. Он здесь каждый винтик знал.

В прежней жизни Витя не очень-то любил работать руками, предпочитая вызывать мастеров, но общее представление с какой стороны нужно держаться за "нструмент", имел. Позабыв о дикой духоте, Егоров полез изучать содержимое ящика. Внутри оказался походный набор "сделай сам" из которого он узнал только отвёртки, пассатижи и молоток.

— На вот, — майор приволок из недр своего судна кувалду, — там много чего ещё есть.

С разбором самолёта решили не затягивать. Опасливо озирающихся по сторонам тайцев загнали внутрь и, вручив плоскогубцы и отвёртки, велели разбирать стеллажи и шкафы. Сначала у бывших крестьян дело не ладилось, но Витя, твёрдо решив сам лично ничего руками не делать, проявил упорство и терпение и работа у моряков пошла. Во всяком случае выкручивать болты и свинчивать гайки у них получалось лихо. На разбор первого шкафа ушло два часа, но дальше дело пошло гораздо веселей — гребцы снимали дверцу или полочку и звали Кхапа, который немедленно уносил добычу на "Птицу". Даже временно бросить такое богатство в соляной пустыне у него не поднималась рука.

За первый день работы тайские моряки, под чутким руководством Виктора выдрали из железного нутра дракона по имени Са Мо Лот половину стальных стеллажей.

Уставший за этот бесконечно долгий день экипаж давно угомонился на циновках, брошенных прямо на землю под крылом самолёта, а Кхап и Лак ушли ночевать на корабль. Сам Витя, вместе с Петром Александровичем, попробовал устроиться в небольшом отсекк, который находился сразу позади кабины экипажа. Сна не было ни в одном глазу.