Псоглавцы - Алексей Маврин

— Думаю, ты прав насчёт форы, — сказал Валерий Кириллу. — Но не прав насчёт того, что мы сами сможем найти автобус. Мы не знаем местности. Мало ли чего тут может быть. Да что угодно. Пока мы по лесу бегаем, время потеряем, фору свою.

— Надо не лес прочёсывать, а воров тряхнуть.

Кириллу ужасно не хотелось вновь встречаться с Лёхой и Саней. Вчерашней драки ему хватило. Второй раз Ромыч его не выручит.

— Давайте возьмём пистолет и потрясём их поодиночке, — сказал Кирилл. — Вы умеете бить человека, которого держат двое?

— Почему сразу бить? — напрягся Валерий.

— А потому, что по-другому они не понимают. Как животные.

— Припугнуть можно и без мордобоя.

— Чем?

— Ну, не знаю…

— Когда мы явимся трое на одного, это будет значить, что никакие омоновцы за нас не впрягутся. Какая угроза исходит от нас сейчас — такая и есть вся возможная наша угроза. А чем мы сами по себе опасны? Заявление в ментовку подадим? Это ерунда. Дом подожжём? Нет. Только мордобой и можем устроить. Но до полусмерти. А как оклемается — надо повторить, и так бить, пока не сдаст автобус.

— Пытку напоминает… — пробормотал Валерий.

А ты сам всё про это в ЖЖ и написал, подумал Кирилл.

Валерий и Гугер молчали. В их молчании Кирилл уловил какое-то согласие друг с другом, но не с собой.

— Есть ещё способ, — проскрипел Гугер.

— Какой?

— Ты иди один.

— То есть? — обомлел Кирилл.

Валерий заёрзал.

— Гугер прав, — осторожно сказал он.

— Вы о чём?! — почти закричал Кирилл.

Он уже догадался о мыслях Гугера и Валерия, но до последнего надеялся, что Гугер и Валерий не сделают неизбежных выводов.

— Угнать у нас автобус — это месть персонально тебе, — сказал Валерий. — Извини, Кирилл. Но это так. Иначе бы они просто нас ограбили. Но ты увёл у того парня девушку, а он увёл у нас автобус.

Кирилл слетел с крыльца. Валерий и Гугер сидели спинами к нему и не оборачивались.

— То есть это я во всём виноват?!

— Мы-то с Гугером ведь с ними не ссорились.

— То есть это я всех подставил?!

— Кир, не психуй, — буркнул Гугер.

Кирилла переполнила ненависть. И Лизу, значит, приплели? Не могут справиться с проблемой сами — перевалили решение на него!

— Нет, погодите, давайте разберёмся! — Кирилла подбрасывало. — Значит, вы такие белые и пушистые, а я тут со всеми разосрался, отбил девчонку, и в отместку они угнали нашу тачку?

— Да! — крикнул Гугер. — Да, Кир! Не хер было тут для них своего корчить! Не хер за их баб хвататься! Ты чужой здесь! Полез в свои — получи как свой! Ты по их правилам начал играть! Забыл, что наше дело — сторона! Расхлёбывай теперь!

Значит, по мнению Гугера, у Кирилла выбор был такой: или Годовалов насилует Лизу, или угоняет автобус. Кирилл выбрал спасти Лизу. Ушёл от своих, ввязавшись в разборки внутри чужого лагеря.

— Не орите! — крикнул и Валерий. — Гугер, замолчи! Кирилл, выслушай! Выслушай!

— А чего я ещё от вас не услышал?!

— Кирилл, тебе надо поговорить с этим парнем. Один на один. Без драки. Скажи, что мы уезжаем. Что у тебя нет видов на эту девушку. Просто отдай ему её. Это их жизнь, их отношения, понимаешь? Скажи, что мы заплатим. Пусть вернут автобус, и всё закончится.

В общем, Кирилл и так уже сделал всё это, когда час назад сказал Лизе: «Пока!» — и поцеловал в горячую щёку. В чём проблема-то?

Проблема в том, что, сказав «Пока!», он, Кирилл, стал подлецом для… Нет, не для Лизы. Лиза его простила. Для деревни Калитино. И на это ему плевать. Он здесь не живёт. Но если он поговорит с Лёхой Годоваловым, то будет подлецом для Валерия и Гугера.

Лично на них ему тоже плевать. Но они — свои. Они представляют не себя, а всех своих, вместе взятых. И пускай они никому ничего не расскажут. В душе Кирилл всё равно признает, что для своего мира, который он любил, он — подлец, бросивший девчонку, как собачонку.

Нет, он не пойдёт к Лёхе Годовалову с предложением забрать Лизу и отдать автобус, потому что этим предаст весь свой мир: все кафешки у Нескучного, Кутузовский и толстый, трогательно-могучий космический самолёт «Буран» возле Пушкинской набережной.

30

Пускай Валерий и Гугер прутся пешедралом восемь километров до карьеров, чтобы искать там автобус. Кирилл был уверен: автобус спрятан где-то вблизи дороги. Раиса Петровна говорила, что раньше недалеко от деревни стоял кордон заповедника, куда дважды в день приезжала вахтовка. Туда и шла Лиза, когда возле промоины на неё напал Годовалов. Кордона сейчас уже нет. Но его площадка-то осталась. Там и можно спрятать автобус. И недалеко, и возле трассы.

Мятая грейдерная дорога, засыпанная белёсым гравием, казалась вымощенной сохлой рыбьей чешуёй. Вдоль боковых канав плотной стеной стояли пыльные кусты. Над ними поднимались лохматые шапки осинников или высокая арматура сосновых боров. Небо шевелилось под ветерком, который перемешивал загустевшую дымную мглу, и от этого по зелени кустов и по гравию дороги перетекали тени, словно кто-то менял резкость изображения.

Ритм ходьбы успокаивал, и вскоре Кирилл перестал психовать из-за Валерия с Гугером и автобуса. Валерий с Гугером просто хотели перевалить проблему на него, это понятно. А вот автобус…

Наверное, пьяный Лёха завалился к Лизе — а её нет. Мать вряд ли выдала, где находится Лиза, но Лёха сообразил, с кем она. И взбесился. Днём Кирилл швырял в него кирпичи, а вечером увёл любовницу. Тогда в отместку Лёха ночью угнал автобус. Всё логично.

Годовалов, конечно, идиот, но ведь не до такой же степени, чтобы продавать автобус. Нет. Это уголовка, ясная как божий день. Статья и срок. Значит, Годовалов скоро объявится и, шантажируя автобусом, станет что-нибудь вымогать. А вымогательство — ситуация понятная. В общем, автобус всё равно вернётся. Чёрт его знает каким образом, но вернётся. Если Кирилл вообще не отыщет его сам до начала торга.

Кирилл дошёл до промоины. Никаких отворотов по пути он не встретил. Лишь в одном месте показалось, что отворот есть, но через десять шагов Кирилл понял, что здесь какой-то пьяный тракторист просто съехал с дороги, проломился сквозь кусты и врезался в дерево.

Промоина оказалась руслом лесного ручья, даже небольшой речки. Сейчас речка пересохла. Сквозь насыпь грейдера для неё были проложены трубы, но их давно забило гнилым мусором. Весной речка не могла протиснуться сквозь пробку из веток, палой листвы и смытых кусков дёрна и ломилась поверху, прямо через дорогу.

Вот здесь остановился их автобус, когда они ехали в деревню. На том рыжем обрывчике Кирилл увидел двух собак, когда Лиза сбежала из автобуса. А вот за обрывчиком и отворот. В тот раз Кирилл смотрел на собак, на Лизу, и не обратил внимания на неприметный съезд.