Салимов удел - Стивен Кинг

- Это, - сказал Мэтт, - приказ очень высокопоставленного лица. Бену легко распоряжаться, чтобы я все рассказал. Труднее рассказать. Но я попытаюсь.

- Что...

Мэтт поднял руку.

- Сперва вот что, Сьюзан. Вы с матушкой позавчера заходили в новый магазин.

Сьюзан наморщила лоб.

- Да. А что?

- Сможете передать мне свои впечатления от магазина и особенно - от его владельца?

- От мистера Стрейкера?

- Да.

- Ну, он довольно обаятельный, - сказала Сьюзан. - Может, даже лучше сказать, галантный. Похвалил платье Глинис Мэйберри, и та зарделась, как школьница. А миссис Боддин спросил про повязку на руке... понимаете, она плеснула на себя горячим жиром. Он дал ей рецепт припарки, записал на бумажку. А когда вошла Мэйбл... - Вспомнив об этом, Сьюзан немного посмеялась.

- Да?

- Он принес ей стул, - сообщила Сьюзан. - Собственно, не стул, а седалище. Больше похожее на трон. Огромное, резное, красного дерева. Один притащил его откуда-то из запасников, а сам все время улыбался и болтал с остальными дамами. Но штука эта должна была весить по крайней мере фунтов триста. Он бухнул этот стул посреди магазина и проводил Мэйбл к нему. Под руку, представляете? А она хихикала. Если вам довелось повидать хихикающую Мэйбл, вы видели все. И подал кофе. Очень крепкий, но очень хороший.

- Он вам понравился? - спросил Мэтт, внимательно следя за ней.

- Это - все к тому же? - спросила она.

- Да, может быть.

- Тогда ладно. Поделюсь с вами чисто женской реакцией. И понравился, и нет. Привлек он меня, наверное, в сексуальном отношении, хотя и слабо. Мужчина в годах, горожанин до мозга костей, очень обаятельный, очень галантный. Глядишь на такого, и понимаешь, что он будет делать заказ по французскому меню, зная, какое вино к чему полагается - не просто белое или красное, но какого года и даже виноградника. Совершенно определенно, не здешнего пошиба. Но вовсе не изнеженный. Гибкий, как танцор. И, разумеется, есть нечто привлекательное в человеке, который так беззастенчиво лыс. - Она улыбнулась, как бы защищаясь, зная, что покраснела и гадая, не сказала ли больше, чем собиралась.

- И тем не менее, он вам не понравился, - сказал Мэтт.

Сьюзан пожала плечами.

- Тут труднее определить, в чем дело. Я думаю... я думаю, я почувствовала за всем этим определенное неуважение. Цинизм. Как если бы он играл определенную роль, и играл хорошо, но при этом знал - чтобы нас одурачить, можно не выкладываться до конца. Эдакий оттеночек снисходительности. - Она неуверенно взглянула на Мэтта. - И еще в нем чувствовалась какая-то жестокость. Честное слово, не знаю, почему.

- Кто-нибудь что-нибудь купил?

- Немного, но ему, похоже, все равно. Мама купила небольшую югославскую полочку под безделушки, а эта миссис Питри - чудесный складной столик, но это все, что я видела. Кажется, он отнесся к этому вполне спокойно. Просто настаивал, чтобы все рассказали друзьям про открывшийся магазин, заходили еще и не чувствовали себя посторонними. Очарование Старого Света.

- По-вашему, он всех обаял?

- Да, и еще как, - ответила Сьюзан, мысленно сравнивая восторги матери в адрес Р.Т.Стрейкера с тем, как она сразу же невзлюбила Бена.

- А его компаньона вы не видели?

- Мистера Барлоу? Нет, он в Нью-Йорке на закупках.

- В самом деле? - сказал Мэтт, обращаясь сам к себе. - Интересно. Неуловимый мистер Барлоу.

- Мистер Бэрк, вы не думаете, что лучше рассказать мне, в чем дело?

Он тяжело вздохнул.

- Полагаю, мне следует попытаться. То, что вы только что мне рассказали, тревожно. Очень тревожно. Все так здорово сходится...

- Что сходится? С чем?

- Следует начать, - приступил Мэтт к рассказу, - с того, как я встретился в забегаловке у Делла с Майком Райерсоном. Встретились мы вчера вечером... а кажется, прошел уже целый век.

Свой рассказ Мэтт закончил в двадцать минут девятого. Они со Сьюзан успели выпить по две чашки кофе.

- Вот и все, на мой взгляд, - сказал Мэтт. - Ну что, изобразить теперь Наполеона? Или рассказать про астральное общение с Тулуз-Лотреком?

- Не глупите, - сказала она. - Что-то происходит - но не то, что вы думаете. Вы должны это понимать.

- Понимал. До прошлой ночи.

- Если никто этого вам не подстроил, как предположил Бен, тогда, может быть, говорил сам Майк Райерсон. В бреду, например. - Это звучало неубедительно, но Сьюзан все равно продолжала. - Или, может быть, вы задремали, сами того не зная, и все это увидели во сне. Со мной такое уже бывало - заснешь, а потом теряешь четверть часа, а то и минут двадцать.

Мэтт устало пожал плечами.

- Как можно отстаивать свидетельство, которое не примет за чистую монету ни один разумный человек? Что я слышал, то слышал. Я не спал. И меня кое-что тревожит... тревожит очень сильно. Если верить старым преданиям, вампир не может просто войти в дом и выпить кровь хозяина. Нет. Его нужно пригласить. Прошлой ночью Майк Райерсон пригласил в дом Дэнни Глика. А сам я пригласил Майка!

- Мэтт, Бен говорил вам о своей новой книге?

Учитель вертел в пальцах трубку, но не раскуривал ее.

- Очень мало. Только, что она как-то связана с домом Марстена.

- А говорил он вам, что в детстве пережил в доме Марстена сильную травму?

Мэтт резко поднял голову.

- В самом доме? Нет.

- Он влез туда "на слабо". Хотел вступить в один клуб, и ему назначили испытание - сходить в дом Марстена и принести что-нибудь оттуда. Собственно, это он сделал... но прежде, чем уйти, поднялся на второй этаж в спальню, где повесился Хьюби Марстен. Бен открыл дверь и увидел висящего Хьюби. Хьюби открыл глаза. Бен кинулся наутек. Это мучило его двадцать четыре года. Он вернулся в Удел, чтобы попытаться написать книгу и избавиться от этого кошмара.

- Господи, - сказал Мэтт.

- У Бена есть... определенная теория относительно дома Марстена. Частично она произрастает из его личного опыта, частично - из изумительных фактов, которые он раскопал о Хьюберте Марстене...

- Это вы про склонность Хьюби к сатанизму?

Сьюзан вздрогнула.

- Откуда вы знаете?

Учитель мрачновато улыбнулся.

- Не все сплетни в маленьких городках передаются в открытую. Есть и секреты. Среди гуляющих по Салимову Уделу тайных слухов есть и касающиеся Хьюби Марстена. Теперь-то этот секрет - достояние десятка стариков, в том числе и Мэйбл Уэртс. Дело давнее, Сьюзан. Писаного закона о том, что некоторые истории разглашению не подлежат, нету. И все равно, как ни странно, даже Мэйбл не станет говорить о Хьюберте Марстене ни с кем вне своего круга. Нет, посудачить о его смерти они, разумеется, не откажутся. Об убийстве тоже. Но спросите их про те десять лет, что Хьюби с женой провели там, наверху, занимаясь Бог весть чем, и в игру вступит принцип губернатора - вероятно, самого близкого к табу понятия нашей западной цивилизации. Тут шептались даже, что Хьюберт Марстен крадет маленьких детей и приносит их в жертву своим адским божествам. Удивительно, что Бену так много удалось узнать. Секретность, окружающая этот момент жизни Хьюби, его жену и его дом без малого секрет племени.