Панцирь - Андрей Гардеев

Яла должно быть от нервозности шевельнулась – вторая рука незнакомца появилась из-под маскхалата, продемонстрировав пистолет странной конструкции.

– Не единого движения, милая. Если я выстрелю тебе в голову, твой спутник поступит глупо. А земли Гаата, под великим Небом, все заполнены нынешними глупостями и следами глупостей былых. Так зачем, милая, множить их?

Небо у него великое – значит точно фуркат.

Можно выдыхать.

Я спросил:

– Ты голоден?

Удивившись, он хмыкнул:

– Спасибо, любезный я сыт. Поговорим о важных вещах?

– Поговорим, разумеется – поговорим. Только ты, друг, покажи лицо. Я даже глаз рассмотреть не могу – ты сам понимаешь: все эти Идольные дела. Зачем нужны лишние нервы.

Гость, воспользовавшись левой рукой, скинул капюшон. При этом многозарядник с нас не сводил.

Серокожий.

Глаза большие: желтизна, узкий зрачок. Множество царапин и свежих синяков на правой части лица. Либо бритый наголо, либо волосы у него вообще не росли. Щетины не было.

Биомодернат.

– Еще священная кровь, – шепнула подсказку Яла.

– Доволен? – голос его оставался нейтральным.

– Более чем.

– Так кто же вы? – спросил он.

– Путники.

– И что вы тут делаете, путники?

– Друга вашего сторожим, – честно ответил я. – Надеемся, что он друг, а то получится неловко.

– Я Карак. Этот, – кивнул на раненного. – Практикант нашего айрога, звать Шаан.

Что значит айрог – подразделение?

Вариантов не сильно много: либо подразделение, либо объединенная мирная группа. Только мирными ребятами они не выглядели.

– И зачем нам его имя? Один шут, ваш Шаан не собеседник и не скоро сможет им стать.

Карак ответил:

– Приятно знать имя того, кого спасаешь.

Лицо его ничего не выражало, казалось даже моргал редко.

Следил.

От биомодернизации глаз Карака становилось не по себе.

– Я Танцор. Она Яла.

Карак, так и не сместив куда-либо взгляд, убрал пистолет за пояс; оружейную «бандуру» направил стволами вниз.

Что ж, уже прогресс в переговорах.

И это хорошо.

– Кхун?

– Да.

– Дхал?

– Самый натуральный. Всем дхалам дхал.

– Судя по узору – обнуленный.

– Все мы не идеальны.

– В южных Пустошах.

– Это уже ты, Карак, знаешь лучше.

– Давно идёшь?

– Не знаю, – таков был мой ответ. – Все в этом мире относительно.

Он замер и через какое-то время кивнул сам себе. Оттянув полу маскхалата в сторону, вдел многозарядник в массивную кобуру на бедре.

– Извиняться не буду, – бросил он с немного раздраженно. – Осторожность еще никого не убивала.

Я поинтересовался:

– У тебя как, Карак, с медицинскими знаниями?

– Нормально.

– Там аптечка возле вашего Шаана, глянь, что ему скормить можно. Состояние лучше проверить. Я кровотечение остановил, но больше ничего и не делал. Не рисковал.

– И правильно, – одобрительно кивнул Карак, а затем произнёс куда-то за левое плечо. – Проснись Четвертый, замени.

Неведомо откуда, опять благодаря стараниям метели, вылез еще один боец. Выглядел он практически также, единственное – был сильно моложе Карака. Встал на позицию командира, перекинув двуствольный мушкет за спину; однако безоружным не оставался – тут же вытянул из кармана рукоять “Когтя”.

Эхо восторга стегнуло по рассудку. Наверное, теперь такое могло считаться раритетом. Слабое, тогда дешевое, стреляющее на мелкие дистанции, скорее оружие последнего шанса, но теперь наверняка – для своих задач – крайне эффективное, потому что в десятки раз лучше однозарядного пистолета.

Закругленная рукоять переходила в треугольное острие, с направляющей линзой. Возле спускового крючка, с боковой части, горел алым хтон. Вот и весь “Коготь”.

Карак прошел к вархэну.

Четвертый заговорил высоким и раздражающим голосом:

– Денек, конечно, дерьмовый… Погода – хагасов понос. Шаан молодой и горячий, за