Игра в людей - Василий Кнежин

— Я должен справиться сам. Это же мое любимое дело, не твое! Пожалуйста, не заставляй меня. — Душевные переживания полностью истощили меня, единственное, что я хочу, это просто остаться в покое! Не в силах в таком состоянии противиться железной воле Кедра я сказал обреченно. — Я сделаю то, что ты просишь, но это мне навредит.

Слова Кедра утонули в шуме электрички. Мимо окна помахала шпилем Останкинская башня. Когда наплыв шума прошел, я попросил Кедра повторить.

— Ларион, то, что я собираюсь сделать, сможешь запросто и ты. Фактически ты уже это делаешь, но времени у тебя мало, к тому же твой начальник сам играет нечестно. Я всего лишь сокращу тебе время. Сделай мне приятное.

Меня затрясло, а руки вмерзли в лед. Этими руками я придушил того, за которого дрался, который мне стал дорог. Просто чтобы он не оказался в такой же безвыходной ситуации, как и я. Чтобы он не мучался. Жаль некому придушить меня, забитого в капкан. Кедр дает мне руку, которую нельзя брать, но инстинкт выживания заглушил совесть, и я согласился. Чтобы как-то оправдать свое согласие, я взамен взял обещание с Кедра написать мне, как его можно будет найти в Тибете. Он согласился.

Его уверенность в своих действиях подстраивает под себя реальность. Как ни противься, а все выходит, как он говорит. Что ж, посмотрим. Я позвонил Гошу, он упирался, говорил, что его обучение закончено, но я сумел убедить, сказал, что мне нужен последний день, надо закрепить результаты. Гош, чувствуя свою вину, согласился.

Все сломалось. Не знаю, что задумал Кедр, но разбираться нет сил. Какое решение примет Гош? Предаст ли меня? Я как зомби доехал до дома, протащился по лестнице и рухнул в кровать в одежде. Какой смысл раздеваться, если не отмыть то, что находится под кожей и дико чешется.

Ночью мучили кошмары. Иногда казалось, что жизнь вот-вот оборвется и меня понесет прочь за тысячи километров от родной земли. То и дело всплывал Константин, одетый как попрошайка у метро. Он требовал какую-то субсидию, чтобы дать мне шанс откупиться от синих дедов морозов. Аста стреляла в меня из лука, а Гош извинялся за то, что не туда прицепил мишень — яблоко.

Утренняя свежесть леса дыхнула на нас с Гошем, едва мы подошли к полесью, где уже не деревья, а разрозненные кусты. От земли к ногам тянет влажные лапы прохлада, призывая к беспечному бегу босиком. Трава сплошь в серебряных ниточках. На воздушные паутинки насели капли. В них постепенно разгорается солнечный блеск, что скоро высушит дотла. Но до того времени еще далеко и можно всласть покрасоваться. Лучше бы сны вообще не снились. Прохлада полесья прогнала прочь дикие картины и вдохнула в меня жизнь. Гош напротив, ежится как суслик после спячки. Я провел ему краткий экскурс насчет Кедра.

— Павел Евгеньевич легендарный человек. Это Кедр: ни буря, ни потоп ему не страшны, а плоды его трудов драгоценны.

— Кто он? — Спросил Гош. Он трет ладонями руки, изо рта вырываются облачка пара.

— Кедр и служил, и воевал. По горам лазил, срывался. Моря переплывал, тонул. Под землю спускался, заваливало. Его друга в грозу молния сожгла, это был сильный удар. Продирались они через поле: ветер щеки рвет, вода норовит в ледышку превратить. Друг хотел залечь и переждать, пока немного стихнет. Но Кедр сказал, что если сейчас лягут, то опоздают по маршруту. У него карта была с точками и временем. Воля к победе сильна, дух крепок. Это у Кедра воля, он рвался как паровоз. А друг его с тылу прикрывал. В ту грозу мелькнуло что-то под ногами, Кедр нагнулся взять. Громыхнуло в этот момент так, что его обдало жаром электрического облака. Кедр нутром почувствовал небесный огонь. И жареным завоняло. По старой привычке Кедр кувыркнулся, тут же подбросил себя на ноги и выхватил пистолет. Смотрит — сзади никого и только дым от темного холмика идет. Кедр всякое видал, и женщин с отрезанными грудями, и выпотрошенных младенцев. Африка, дикари. Но здесь он ужаснулся. Долго подойти не мог у зажаренному другу, ревел. Потом достал из рюкзака саперку, тут же друга и закопал. Хотел, чтобы и его изжарило, носился по полю с гневными выкриками, да не судьба помирать. Словно это был последний плевок неба — тучи через полчаса разошлись. А когда Кедр могилу маскировал, уже палило солнце.

— Жаль его.

— Кедр силен. Шея как у буйвола, руками может столетний дуб обхватить. Кожа темная, видавшая и солнце, и снежные метели. Но главное — дух воли, который поселился в нем. В девяностые напали на него четверо: один с макаровым, остальные с ножами и стальными прутьями. Рядом было безлюдно, шумела река. И выстрела не услышать, не то, что криков. Так он им и говорит, давайте я песню спою и разойдемся миром. Бандюки ответить не успели, как Кедр запел: мощно, красиво. Чарующе. Я только у одного человека голос слышал сильнее, чем у Кедра. Жаль тот баран свой талант на секту пустил. А Кедр как запел, так братки обмерли. Забылись. С трудом их квадратные лица выдавили наружу благородную задумчивость. Продолжая петь, Кедр обошел их и забрал оружие. Когда песня кончилась, они спохватились, а Кедр пистолетом поигрывает и смеется. Он сказал: "не нужны мне ваши игрушки" и выкинул все в реку. Бандиты, поначалу струсившие, взяли и накинулись. Не поняли, что он их уже победил.

— И он их в реке утопил?

Гош мерзнет, не проснулся еще. Обхватил себя руками и дрожит как котенок. Мне почудилось, что он даже мяукнул.

— Нет, зачем убивать. Но отругал он их так, что оружие они больше поднять не смогли.

От рассказа Гош стал невнимательным. Наверняка идет и представляет себя на месте могучего супермена, раскидывает врагов по полюсам и спасает дочку президента Земли. Гош собрал все кочки, которые только смог найти. Я взбодрил его, напомнил про разгонку психики. Оторванный от сладких грез, Гош заворчал. Он сконцентрировался и стал водить шеей как жук, стряхивать руки. Пошла, значит, энергия.

Мы миновали поле и вышли к бетонке. Справа чернеет костлявый лес. Между ним и нами возле дороги стоит одинокая березка. Рядом с ней стоит плечистая фигура. Уже отсюда я почувствовал на себе пронизывающий взгляд Кедра.

Поравнявшись с ним, я сказал Гошу:

— Знакомься, Павел Евгеньевич.

— Просто Кедр.

Кедр пошел вперед, закрывая своей спиной половину леса, сказал идти следом. До места проведения мы шли около часа. Лес расступился, и мы вышли к широкой поляне, обнесенной забором с табличкой "Лошадей не кормить. Территория охраняется собаками". Кедр достал рацию, кинул в динамик пару слов, а через минуту раздался топот копыт. Оставаясь на лошади охранник открыл калитку. Они с Кедром о чем-то заговорили полушепотом, в их разговор я старался не вникать. Обида на то, что Кедр все решил за меня, пересилила интерес.