Вечный Хэллоуин - Габриэль Г. Стюарт

— Я никуда не денусь. Пожалуйста, успокойся. Мы со всем разберёмся.

— Теперь-то уж точно. — мужчина резко вскинул голову. Широко распахнутые глаза, чуть блестели. — Ты слышал?! Мы не отдадим его тебе! — он проорал это куда-то в небо.

— Я совсем не создан, чтобы вести какое-то войско. — проговорил ведьмак. — Почему я? Я же толком ничего выдавить из себя не мог сначала.

— Может именно поэтому. В тебе была куча подавленной энергии и, высвободившись, она разрослась ещё больше. — предположил Нострадамус. — Особенно когда тебе очень страшно, твой страх превращается в гнев, и в этом и состоит вся опасность. В гневе люди перестают себя контролировать, но так получилось, Генри, что тебе одновременно может снести крышу от злости и ты можешь ему не поддаваться, когда почувствуешь, что становишься не похожим на самого себя. — Девин ткнул пальцем в грудь парня. — Мир Хэллоуина наградил тебя гневом, изменил тебя, это его влияние, его часть теперь сидит где-то в тебе, и послушай меня, — он подошёл вплотную, как обычно схватив Генри за плечи. — самое главное — это оставаться самим собой. Доверяй своему внутреннему голосу. Ты его ни с чем другим не перепутаешь. Как только заметишь, что совсем выходишь за рамки своей обычной натуры, значит теряешь контроль и отдаёшь его магии. Не допускай этого! Ты понял?

Генри быстро закивал и попятился назад, врезавшись в Аластара. Тот о чём-то задумался, подперев подбородок пальцами. Парень с сомнением отнёсся к словам Нострадамуса. Мир Хэллоуина наградил его гневом?…

— Помнишь, ты говорил, что оборотни тебя словно не хотели трогать? — медленно проговорил мужчина.

— Вы сталкивались с оборотнями? — с любопытством поинтересовался старик.

— Да, — вздохнул парень, рассматривая свои ботинки. — еле умчались прочь. Подожди, — вдруг понял Генри. — ты намекаешь, что они меня не трогали, потому что знали, что я этот пятый всадник?

Аластар безрадостно кивнул.

— У меня голова болит. — проскулил он.

— Да, — скис ведьмак. — хочу умереть.

— Не говори так. — огрызнулся фамильяр.

— Прости. — Генри прикусил губу, виновато отвернувшись. — Спасибо, Нострадамус. Дело раскрыто.

Никого это не радовало. Правда оказалась такой тяжёлой, что хотелось вообще ничего не раскрывать. Генри стало холодно, Аластар старался пригладить в очередной раз вставшие от ужаса волосы, а Нострадамус и Григорий собирали в одно место все сделанные записи. Затем вспыхнул огонь, и бумага стала быстро пропадать в жарких языках, оставляя от себя лишь пепел.

* * *

С Уорреном действительно происходило что-то странное. По-другому и не скажешь. Солнце не вылезало из-за туч уже с 4 ноября, как и не менялась температура, так и застряв на отметке +13. Но это последнее на что обратил бы внимание приезжий турист. Куда больше вводило в шок поведение людей: все горожане были дёргаными, маниакальными, а самое главное — испуганными. Если встать на крышу местной больницы, то вам откроется картина, будто взятая из какого-нибудь комедийного ужастика второго сорта: вот миссис Фокс стоит около банкомата и никак не может перестать проверять свой счёт: она очень боится, что все её деньги пропадут, поэтому вот уже второй час автомат выдаёт ей чеки, которые уже вываливались из её сумочки. Справа, около газетного киоска сидит Патрик, молодой человек, проливший на себя кофе, он сидит уже несколько суток, не решаясь пойти домой, где его мама может просто убить за то, что он испортил новую рубашку. Стейси Смит — девятиклассница, которую за руку ведёт её отец, они идут к школьному психологу, который поможет девушке наконец-то перебороть свой страх опозориться перед всеми и вернуться в школу, но мы то знаем, что у этого полного мужчины в дурацком жилете и с притворно заинтересованным лицом ничего не получится. Только что свернула за угол красная шевроле, обладателем которой является транс-мужчина по имени Хантер, только что расставшийся со своим парнем из-за того, что тот боялся быть слишком навязчивым, его голова сейчас плохо соображает, а залитые слезами глаза плохо видят, поэтому он, быть может, врежется в гидрант, но будем надеяться, что с ним всё будет хорошо. А вот женщина со странной фамилией Гафри, как раз таки, наоборот, боится садиться за руль, поэтому вот уже вторую неделю ходит на работу пешком. Сейчас она прошла под окном трёхэтажного дома, из которого боязливо выглядывает пятилетний мальчик, он смотрит на пешеходную дорожку внизу и с криками отскакивает от окна. Он и его уже около недели безработный отец, живут на первом этаже, но у мальчика кружится голова при взгляде вниз на улицу. Гарри Купер ещё пару дней назад работал офицером в полиции Уоррена и шутил со своим напарником Уильямом по поводу фамилии шерифа, но его одолел страх быть убитым на службе, поэтому теперь он сидит дома и смотрит по телевизору всё что попало, кроме драм про копов. Соседи Куперов — Портеры, вчера к ним приезжала белая машина с эмблемой психиатрической клиники и забрала миссис Портер, пытавшуюся убить себя, проглотив всю пачку витаминов для беременных, потому что ей в голову взбрело, что она будет плохой матерью.

В другой части города два дня назад убили мужчину при неизвестных обстоятельствах, но свидетельница, коей является бедняжка Одри, уже повидавшая мозговыносящую сцену в самом начале ноября, рыдая, заявила, что мужчину рассекли надвое огромные рога оленя, который неожиданно появился из леса. Единственное в чём ей повезло — её ещё не забрали белые халаты, попросту потому что места в лечебнице закончились. Но, впрочем, она всё равно по классике зарежется где-нибудь в ванной и останется лежать в алой воде с чёрным от потёкшей туши лицом, а её сестра до конца жизни будет винить себя в том, что не остановила её, потому что в этот момент активно ругалась со своим парнем в чате, обвиняя того в разного рода изменах, включающих измену со своей же рукой.

Единственный, кто не попал в эту массу свихнувшихся от страха людей был, конечно же, мистер Тайлер. Но на него это всё не действовало не потому что он ненавидел Хэллоуин или был бесстрашным, а просто потому что он никогда в своей жизни не скрывал своих страхов и опасений, а выливал всё на общество, которое поэтому его не очень-то и любило, а ещё потому что он выращивал артишоки, которые никому не нравились. Всё это время он сидел в подвале и хрустел малосольными огурцами, уставившись в телевизор, который он