Штрафники - Григорий Свирский

Внезапно:

- Офицеры "Гремящего" и "Громкого" - на корабли! Часть танцующих устремляется к выходу.

У подоконника, следя за танцующими, стояли Братнов и молоденький лейтенант. Одна нога лейтенанта в сапоге, вторая - забинтована, в тапочке.

Братнов (лейтенанту): - Где это вас?

- Где?.. На Кисловке... Еще легко отделался. В дверях-офицер с красной повязкой:

- Командиры из подразделений Лапшенкова, Поповича, Шкарубы, расчеты 12-2 и 12-5 - в части!

Танцующих стало совсем мало. К раненому лейтенанту подошла совсем молоденькая девушка:

- Товарищ лейтенант, хотите потанцевать?

- Я?.. Да ведь ... Как же?

- Ничего... А мы потихоньку. Хотите, на одном месте... - И она бережно обхватила его, и они начали медленно двигаться в такт музыке вдоль стены. Лицо лейтенанта стало откровенно счастливым. Братнов поглядел на них и потянулся за папиросой.

- Здесь не курят. - Рядом стоял офицер с красной повязкой. - И вообще, почему вы здесь? Рядовым не положено... Прошу покинуть.

Братнов спрятал в карман папироску и вышел на крыльцо. Стемнело. Было зябко. Из окна клуба доносился джаз. Братнов закурил. Музыка прервалась, и сразу человек двадцать офицеров пробежали мимо него, одеваясь на ходу, и скрылись в темноте. Стало тихо. По улице приближался не очень стройный топот солдатских сапог.

Мимо клуба шло какое-то подразделение. Лиц солдат в темноте не было видно. Сбоку шел офицер. Поравнявшись с Братновым, сидевшим на парапете крыльца, он воскликнул неуверенно: - Братнов? Братнов встал:

- Так точно, товарищ капитан... явился... Капитан (это был родненький).

- Как - явился? Чего так?

Братнов: - Здесь не курят...

Капитан (не сразу): - Ясно!..

Братнов принялся доставать из кармана гимнастерки документ.

Капитан: - Ладно-ладно! Пойдешь тогда со второй партией... Отходим в три ноль-ноль, с пирса! Не опоздай... - И капитан поспешил за ушедшими в темноту солдатами.

Братнов слышал только топот сапог и голос капитана: - Веселее, родненькие! За-певай!..

И штрафники запели. Песню заглушили звуки джаза из клуба...

...В большом, совсем уже пустом зале танцевало только четыре пары. Это наши герои и четыре девушки. Три в солдатских гимнастерках, одна - в нарядном платье. Как до войны. Играл джаз, а у стены стояли раненый лейтенант и дежурный с красной повязкой...

...Звуки того же вальса, но тихие, по-домашнему интимные. Это Санчес наигрывает на мандолине.

Мы в девичьей землянке-общежитии, у девушек, с которыми летчики танцевали в клубе. Посередине стол, покрытый домашней скатертью.

Глебик глядит на стопки, машинально, в такт музыке крутя пальцем по пустой тарелке. Вздохнув, он побрел вдоль стола.

Рядом с Санчесом сидела девушка, такая же смуглая, как он; матросская форма шла ей, и лишь очки с толстыми стеклами несколько нарушали гармонию. Ее звали Асей.

- Откуда вы знаете французский? - спросил ее Санчес.

- Учили... Они перешли на французский.

Глебик вздохнул и двинулся дальше.

Тимофей сидел рядом с медсестрой, очень строгой и монументальной: она крупнее его чуть не вдвое.

Тимофей робко покосился на медаль, которая лежала на ее груди, как на столе: - У вас странное имя, Каля...

- Я фактически Клава...

Гонтарь (шепотом Асе, кивнув на грудастую Клаву): - Величественная женщина...

Ася (шепотом): - Комсорг госпиталя!..

Скрипнула дверь. На верхней площадке y кое-как сбитой лестницы появилась с тарелкой огурцов Райка. Она не торопилась спускаться вниз; ей нравилось стоять здесь, наверху, выше других в своем крепдешиновом платье, притягательную силу которого не могли поколебать ни шинелька на плечах, ни кирза на ногах. И действительно, на нее смотрели с восторгом. Особенно Глебик. И она улыбнулась ему, нескладному, смущавшемуся.

Гонтарь забеспокоился, щелкнул мельхиоровым портсигаром, который выглядел как серебряный, спросил преувеличенно громко: - Ну, что там наверху?

- А чо?.. Война... - равнодушно ответила Райка и скользнула вниз мягко, бесшумно.

Глебик, все еще улыбаясь и смущенный этой своей улыбкой, потянулся к тарелке. которую держала Райка.

Гонтарь перехватил тарелку, отставил ее в сторону:

- Сказано, обождать! - Жестом пояснил: имей терпение, сейчас принесут... И жестом изобразил бутылку.

Глебик вздохнул и мрачно уселся у края стола, почему-то поглядывая на лестницу. Задумался.

Братнов сидел рядом с Шурочкой. Казалось, он забыл обо всем вокруг. Он смотрел на эту девушку, которую запомнил еще в клубе, когда она танцевала с раненым лейтенантом.

Шурочка (Братнову): - A вы до войны кем работали?

Братнов: - Полковником.

Шурочка: - Скажете тоже... Смешно.

Братнов: - Смешно...

Шурочка: - А вы тоже летчик? Да?.. Почему все летчики ужасные... - И, наклонившись к уху Братнова, шепотом:- Трепачи! Правда?..

Братнов утвердительно кивнул.

Шурочка: - А у вас жена есть?

- Есть.

- А я думала, вы скажете: "Нет". Все летчики говорят, что нет... Знаете, давайте за нее выпьем? Она потянулась к стакану, но вспомнила, что еще не принесли.

Братнов: - Сходим, потанцуем...

- Ой, конечно! - Она вскочила, протянула к нему руки.

Братнов осторожным и неловким движением коснулся ее. Она рассмеялась:

- B меня берете, как гранату Р. Г. Д.

Братнов (не сразу): - Я, Шурочка, уже пять лет не держал в руках гранаты Р. Г. Д.

- Ох вы, летчики-летчики... Ужасные вы все...

- ...Трепачи! - сказал за нее Братнов, и она расхохоталась...

И они стали медленно танцевать. Прошли мимо Глебика.

Глебик по-прежнему смотрел куда-то в сторону; затем вздохнул и решительно сказал:

- Все! Больше не могу! Давайте есть. Его неожиданно поддержала Клава:

- Ну, ладно. Раз такое дело... - И достала из тумбочки медицинский флакон.

Гонтарь: - Что же ты скрывала?! А еще комсорг! - И все ринулись к столу, быстро разлили спирт.

Санчес поднял стакан:

- Нет ничего более дикого и... как этo? несовместимого, чем война и женщина. Женщина родит, война.....

И вдруг Глебик, молчаливый, неуклюжий Глебик, поднялся и, отстранив рукой Санчеса и глядя куда-то мимо него, сказал: - Я прочту стихи...

Летчики переглянулись. Гонтарь прыснул, хотел что-то съязвить, но Глебик уже начал:

- О женщины, я видел вас

На лестничной площадке утром

Обыкновенных, без прикрас

А просто В нимбе рыжекудром...

Мужья спешили на работу,

А дети в школу. И в карман

Вы клали им по бутерброду,

Завернутому в целлофан.

Потом у лифта на площадке

вы их учили, как ходить,

В трамвай садиться, воду пить.

Чтоб только было все в порядке

И вслед глядели из окна

глазами с продымью зеленой,

Еще мерцавшей после сна

И после страсти разделенной...

Глебик читал, склонив голову набок и трудно произнося слова. Клава глядела на него, не моргая. Гонтарь притих, а Глебик продолжал:

День добрый! - Вы бросали мне

И опускали вниз ресницы

Чтоб утаить, что там, на дне,

Ночные шалые зарницы

Еще погасли не вполне...

Глебик замолчал, растерянно огляделся и сказал: - Все!..

- Брат Пушкин! - с восторгом воскликнул Гонтарь. - И в моем звене...

- Лермонтов!- поправил Глебик.

- Ну, нет! - Лермонтова срезали в поединке.

- Не спеши! У нас тоже будет все, как в аптеке...

Было тихо, только огромная, угловатая Клава не то всхлипнула, не то вздохнула. И словно от этого всхлипа стремительно поднялась Райка и, растолкав всех, подошла к Глебику. Она успела положить руки ему на плечи, хотела не то сказать что-то, не то поцеловать, но тут в землянку влетел запыхавшийся посыльный штаба:

- Девчата, кончай ночевать! Все срочно на объекты! - Побежал дальше.

Клава: - Полетели, девочки!..

...Летчики одни. Молча глядят на накрытый стол. Гонтарь вздохнул и медленно двинулся вдоль аккуратно заправленных коек. На одной из них поверх казенной - маленькая домашняя подушечка. Гонтарь взял с тумбочки флакон духов, поставил, пошел дальше. У полуотдернутой занавески лежало брошенное впопыхах крепдешиновое платье. Гонтарь взял его, подержал в руках, хотел повесить на место. Отвел занавеску: там у самой стены в пирамидке стояли четыре винтовки с примкнутыми штыками. На острие штыков был растянут, видно, для просушки, лифчик.

Гонтарь задернул занавеску.

- Эх, девочки, девчоночки... Ну, что делать будем?..

Братнов незаметно взглянул на часы. В землянку вбежал молоденький механик в комбинезоне:

- Вот, достал. - Он вытащил из кармана литровую бутылку.

- Еле к вам добрался... Дорога из порта перекрыта...

Гонтарь (подходя к нему): - Молодец! В самый раз принес... Наземный персонал, сколько тебе? (И, не глядя, сунул ему деньги.)

Механик: - Куда вы столько?

Гонтарь: - Не стесняйся... заработал... и давай отсюда! Ну!

Ошалевший механик пулей вылетел из землянки. Гонтарь ставит бутылку на стол.

- Ну, что делать будем?.. - И, подумав. - Эх, не пропадать же! - Он взял с тумбочки губную помаду и, прикинув, провел на бутылке черту. - Это нам, а это им оставим...