Штрафники - Григорий Свирский

Врач, недоуменно взглянув на Кабарова и по-прежнему сердито:

- Дочка.

- Сколько ей?

- Полтора...

- Ходит?

- Только пошла...

Кабаров (тихо и очень серьезно): - Вот и я хочу, чтоб только пошла... Пойдет сегодня - забирайте меня к чертовой бабушке!.. - И улыбнулся неожиданно мягко и беззащитно...

Врач отвел глаза от Кабарова, и Кабаров, воспользовавшись его заминкой:

- Гонтарь!.. Карту!.. Где Братнов?..

Гонтарь (стараясь скрыть беспокойство): - Вышел куда-то... Сейчас найдем...

...Братнов возвращался иэ домика понурый. Прежде чем спуститься к летчикам, он остановился и долго глядел на штабную землянку. Усмехнулся и стал спускаться по ступенькам. Он сразу же услышал голос Гонтаря. Оказывается, Гонтарь еще не улетел. Но, Братиов чувствовал, это уже ничего не меняло... Он устало расстегнул "молнию" на комбинезоне и хотел незаметно пройти мимо закутка, где лежал Кабаров.

Голос Гонтаря: - Александр Ильич!

Братнов снова застегнул "молнию" и вошел в закуток.

Гонтарь сидел рядом с Кабаровым над картой. После гибели Степана Гонтарь резко изменился: похудел, стал молчаливым...

Братнов сразу увидел его встревоженный взгляд. Но Гонтарь не задал вопроса, который был готов сорваться с его губ.

А Кабаров, естественно, ничего не знал о прибывшем. Он спросил деловито: - Ну, ты готов, Александр Ильич? Скоро летите...

- Готов.

И Братнов подобрался.

Кабаров: - Слушай! Наверное, опять начнет барахлить магнитный компас. Вот вы здесь тогда будете, - показал он на карту. - Как бы вам... Да подойди сюда!

...Штабная землянка. Фисюк говорит по радиотелефону, глядя на сводку: - ...Есть, вылет в квадраты 18 и 24... Пойдут три экипажа, да-да... Нет, эти в квадрате ...Ну, все! - И, кладет трубку.

Входит приезжий. И Фисюк, кивнув ему:

- ...Я и говорю. В квадратах 13 и... то есть простите... сейчас... Фисюк начал отыскивать потерянную строку... - В квадрате 5... Ну, все! - И кладя трубку: - Ну как, подышал? - Подышал.

- Ну и как?

- Здорово ты его прячешь.

- Кого?

- Профессора...

- Та-ак...

- Что - так? Все точно...- Приезжий достал форменный бланк, к которому была прикреплена маленькая фотография Братнова, остриженного под машинку. Стал читать: - "Братнов Александр Ильич. 1900 года рождения, осужденный но статьям..." Тут целый алфавит. В общем, вот... - И положил на стол перед Фисюком.

Звонок по телефону.

Фисюк (в трубку, неожиданно резко): - Сами разбирайтесь! Через полчаса вылет, а вы... - И швырнул трубку.

И снова тихо. Сидят двое, молчат, а между ними бумажка...

- Да... - сказал наконец Фисюк.

- Да-а... - повторил приезжий и полез в карман. Фисюк напряженно следил за его пальцами, но тот достал платок, высморкался:

- Ну, что делать будем? - Фисюк молчал.

- Служба такая, Савелий Петрович, давай команду... Пусть собирается. Я за ним приехал. Фисюк сколько секунд смотрел на него и вдруг решительно направился к сейфу.

- Вот! - Положил перед приезжим какую-то расчерченную карту и папку. И убежденно:

- Его нельзя отправлять! Вот посмотря... Это и его рук дело!..

Приезжий взглянул на Фисюка, как на несмышленыша, и даже улыбнулся...

...В летной землянке. Гонтарь и Братнов возле Кабарова.

Кабаров устало отложил карту: - Ну вот, теперь можно лететь... С богом..

Братнов: - Не беспокойся. Иван. Все будет хоррошо

И они вышли из закутка.

Сегодня в землянке непривычно тихо. Тишина, которую слушают. Нервная тишина. Перед боем. Летчики в комбинезонах, некоторые и парашютных лямках, лежали прямо поверх одеял.

Братнов медленно прошел вдоль землянки, остановился у койки, прилег, закинув руки за голову. Кто-то протянул ему газету:

- Свежая, хочешь?

Братнов взял газету, посмотрел машинально.

Рядом с Братновым Глебик. И тоже глядит поверх раскрытого журнала.

И вдруг возник какой-то раздражающий звук. Братнов отложил газету, повернулся, но Глебик был по-прежнему неподвижен. А звук продолжался, точно бабочка билась о стекло. Братнов пытался не слышать его, но звук раздражал все больше. И даже молоденький лейтенант, казалось, всецело поглощенный тем, что перекладывал что-то в своем чемодане, тоже поднял голову.

А звук, оказывается, был рядом. На соседней койке лежал капитан с обожженным лицом. Глаза его были закрыты, а пальцы руки непроизвольно постукивали по целлулоиду планшета.

Резкий звонок. Кое-кто из летчиков вскочил. Капитан открыл глаза.

Дневальный Тимофей Морозов подошел к телефону, слушает.

Тимофей: - Нет! - И положил трубку. - Спрашивали, не у нас ли фонарь "летучая мышь"?

Кто-то сплюнул. Летчики снова легли. Капитан закрыл глаза. И опять в землянке тихо- тихо. Только где-то капала вода.

Санчес механическими движениями пришивает подворотничок. Возле него на нарах - молоденький летчик, видно, из пополнения. Он лежал на животе, прижавшись щекой к подушке, щеку что-то укололо, он вытащил из подушки перо, повернулся на другой бок, затем сел, не зная, куда себя деть; взгляд его упал на койку Гонтаря. Там лежала гитара. Он взял ее, провел пальцем по струнам и положил на место.

Братнов встал, выпил из бачка воды. Вышел из землянки.

Гонтарь у входа озабоченно оглядывал небо. - Проясняется, вроде. Скорее бы уж.

Братнов: - Да...

А глаза его смотрели уже не на небо, а ... на штабную землянку. Но там ничего не было, только открылась дверь и вышел озабоченный Цыбулька.

Братнов вернулся в землянку. Снова резкий звонок.

Тимофей ( Гонтарю): - Товарищ старший лейтенант, вас!

Гонтарь подошел, слушает. Все смотрят на него.

- Неужели нельзя сообщить это перед самым вылетом? Да! - Повесил трубку. - К летчикам: - Ерунда на постном масле.

- Черт бы их побрал! - это сказал Кабаров. Он лежал у себя, остро прислушиваясь к тишине летной землянки.

Опять звонок, и снова раздраженный голос Гонтаря: - Да что вы, обалдели, что ли?! Да налили воду в бачок! Налили!

Кабаров закусил губу и вдруг медленно стал подыматься. Ему было очень трудно преодолеть эти десять шагов, отделявшие его от телефона.

Увидев в дверях командира, летчики вскочили, Гонтарь кинулся к нему: Зачем вы?..

Kабаров снял трубку, крутанул здоровой рукой ручку полевого телефона, голос его звучал хрипло:

- Оперативный! Прекратите дергать людей! Больше в летную землянку не звонить. Ни по какой причине... Только о приказе на вылет!.. Да-да, майор Кабаров. Все! - И, резко положив трубку, вдруг сморщился от боли.

Гонтарь подхватил его, повел к закутку. Летчики глядели вслед ему. Вернулся, и вдруг жизнерадостно:

- Ребята, какая главная беда у нашей замечательной страны? Когда? И в мирное, и в военное время! Не слыхали?.. Самая главная беда у нашей замечательной страны - дураки и дороги...

И снова звонок.

- Ну, так! - Капитан с обожженным лицом затянул потуже ремень на комбинезоне.

Но дневальный Морозов, выслушав, почему-то молчал.

- Ну? - спросил кто-то. Все повернулись к Тимофею.

- Братнова, - сказал он тихо, оглянувшись на закуток. - В штаб...

Все повернулись к Братнову, тот сидел на нарах.

- Что там? - послышался голос Кабарова.

Летчики переглянулись. И Гонтарь молчал, не зная, что ответить... Братнов поднялся с нар:

- Ничего, товарищ командир. Новые карты прибыли.

Встретившись на мгновение глазами с Гонтарем, двинулся к выходу. Только около закутка задержался, бросил взгляд на Кабарова, который лежал, закрыв глаза.

А потом незаметно прихватил из угла свой солдатский мешок и вышел из землянки.

Гонтарь и Тимофей смотрят ему вслед...

Опять штабная землянка. Фисюк и приезжий

Приезжий: - Нет и нет, полковник. Все!

Фисюк: - Ну подожди. Да у него не только это, - показал на расчерченную карту, - у него, знаешь, какая идея есть?..

Приезжий: - Я и так ждал. А теперь - неудачный вылет. Нагрянет комиссия. А тут еще эта история с Овчинниковым. Ты с ней не расхлебался...

Фисюк: - Ну, насчет Овчинникова я не согласен. Ваши данные не проверены. Если он не вернулся, значит, обязательно в плену и обязательно все разболтал?

Приезжий: - Об этом уже говорили...

Фисюк: - Ну и что, что его отец - шаман?! Мало ли... Вот у меня дед старообрядец. Так что?.. Разведчик когда кружил над островом? Через четыре часа после вылета Овчинникова... Нелепо связывать..

Приезжий: - И все же версия допустимая...

Входит Братнов с солдатским мешком в руках: - По вашему приказанию...

Приезжий: - Собирайся!

Братнов: - Все свое ношу с собой...

Приезжий: - Ну, и отлично... - И стал укладывать чемоданчик.

Фисюк: - Да выслушай ты его! Ты же сам бывший летчик, или ты... - И, не дожидаясь ответа: - Излагайте, Братнов!

Братнов: - Какой смысл, товарищ полковник. Вы же видите...

Приезжий ( перестав укладывать чемоданчик): - Приказано излагать излагайте! - И сел.

Мы снова в летной землянке. Гонтарь, мрачный, как никогда, глядел на выход, куда только что ушел Братнов. Покосился на закуток, где возле Кабарова хлопотал врач. Прошелся вдоль нар, тяжело ступая по хлюпающим по воде доскам, и, швырнув папиросу, начал торопливо застегивать комбинезон.