Воин из пророчества - Дуглас Брайан

— Да, мой господин, у господина Мохандаса внезапный приступ… э-э… — Неожиданно Катьяни прыснула. — В общем, эта болезнь не опасна.

— Я навещу Мохандаса и справлюсь о его здоровье, — решил Авенир.

— О, мой господин, это весьма милосердное намерение, — поклонилась Катьяни. Когда она выпрямилась, Авенир уже ушел.

Мохандас действительно отправился в покои, отведенные ему во дворце, и закрылся там. Однако не открыть радже он не мог. Входя, Авенир проговорил:

— Моя наложница доложила мне о твоей болезни. Я огорчен и обеспокоен, ибо продолжаю надеяться на то, что между нами наконец установится дружба.

Мохандас угрюмо смотрел на раджу. Он понимал, что скрыть происшествие ему не удастся. Проклятая девка разбила ему лицо! У него до сих пор шла из носа кровь, как у мальчишки, который неудачно выбрал себе соперника для глупой драки. И под глазом зрел огромный синяк. И скула рассечена. Боги! Не столько больно, сколько обидно.

Как ни опускал Мохандас голову, как ни отворачивался в тень, Авенир сразу все разглядел.

— Милостивая богиня! Кто же так поступил с моим гостем?

Мохандас почувствовал, что не может больше вести игру. И сказал прямо:

— Твоя наложница, госпожа Катьяни, избила меня плетью. Смейся, Авенир! Почему ты не смеешься?

— Я прикажу высечь дерзкую женщину, — медленно произнес Авенир.

— Высечь? — Мохандас покачал головой. — Авенир, ты решил довести меня до самоубийства своей чудовищной мудростью! Довольно и того, что я опозорен… Из-за меня ты убил одну женщину, теперь хочешь наказать другую?

— Та женщина, которую я убил, была виновна, — помолчав, отозвался Авенир. — Она изменила бы мне, не с тобой, так с другим мужчиной. Ты только помог мне понять это, поэтому я не сержусь на тебя.

— Что касается госпожи Катьяни, то она верна тебе… Даже слишком, — Мохандас потрогал разбитую губу. — Хитрая, ловкая — и преданная тебе бестия!

И, хотя ему было больно, он вдруг рассмеялся.

— Ей удалось то, что не удавалось никому: она заманила меня в ловушку! Береги эту женщину, Авенир, береги как драгоценный алмаз… И, прошу тебя, никому не рассказывай о том, что случилось.

Авенир крепко сжал руку Мохандаса выше локтя и быстро вышел из комнаты. Мохандас задумчиво посмотрел ему вслед.

Аурангзеб не позволил избавиться от Рукмини. Она была нужна ему для того, чтобы схватить Траванкора. Рано или поздно сын Авенира явится за ней. Слухи о любви наследника Патампура уже дошли до Калимегдана: такие истории всегда расходятся быстро. Люди прислушиваются ко всему, что говорится; а ветер разносит то, о чем умолчали люди…

Когда девушка упала, обливаясь кровью, первая к ней подбежала Чачака. Как ни сильна была ненависть старой женщины, она понимала: жизнь этой пленницы необходимо сохранить.

— Скорей! — крикнула мать Шраддхи, обращаясь к рабыням. — Зовите знахарку!

Одна из прислужниц вскочила па коня и помчалась за город, в предместье, где обитала самая известная из здешних целительниц. Конечно, в самых важных случаях к больным приглашали лекаря раджи. Лекарь, облаченный в белоснежные одежды, устрашающе ученый, с такой холеной бородой, что один только ее вид вызывал благоговение, осматривал хворых, изрекал разные непонятные слова, предлагал пустить кровь или сделать припарки. В иных случаях больным делалось хуже, и они умирали, и тогда лекарь сообщал, что боги ему открыли тайну: сей умерший разгневал богов и за то был ими наказан. Если же больные выздоравливали, лекарь принимал подарки и надлежащие почести, скромно выслушивая хвалу своему искусству.

Разумеется, Чачака даже в мыслях не держала, что следует обратиться именно к этому лекарю. Если ей по-настоящему нужна жизнь пленницы, незачем звать ученого мудреца. Здесь потребен совет настоящей знахарки, которая разбирается в простых и тяжких болезнях, вроде такой вот раны.

Лишь бы девка не истекла кровью… Чачака умела останавливать кровь. Она зажала рану пальцами и ждала прибытия знахарки. Та явилась — жуткая с виду, нищая старуха. Поговаривали, будто где-то она хранит сокровища, ибо выздоровевшие больные одаряли ее, кто чем мог. Но по внешнему виду, определить, богата она или действительно бедна, было невозможно.

— Эта женщина нужна мне живой, — коротко объявила Чачака.

Старуха повалилась перед важной дамой на колени, долго ползала, касаясь лбом пола, и наконец выпросила себе щедрую мзду. После этого она подбежала к пленнице и принялась рассматривать ее. Губы у девушки посинели, глаза закатились. Все было в крови.

Бормоча странные заклинания, старуха принялась плевать на рану, вздымать к небу жилистые руки и трясти головой. К удивлению Чачаки, кровь действительно скоро остановилась. Тогда старуха перевела дух и попросила питья и еды.

Ей принесли лепешку. Чачака, превозмогая отвращение, смотрела, как старуха мусолит голыми деснами угощение. Затем целительница прошамкала:

— У нее останется на шее шрам. Пусть пользуется притираниями. Но она будет жить.

— Хорошо, — величественно произнесла Чачака. И повернулась к рабыням: — Приберите здесь все. Скажите Дигаму, что женщина изуродовала себя и не подходит для его брачного ложа. Вознаградите целительницу и проводите ее до дома.

Так Рукмини, против своей воли, осталась жить.

Ее определили в прислужницы и поручили ей ухаживать за лошадьми. Девушка была рада этому. Ей совсем не хотелось иметь дело с людьми. Кони — другое дело. Эти животные благодарно встречали ее, пытались с ней играть, иные шалили, другие принимали ее заботы с удивительной вежливостью, которая иногда бывает присуща бессловесным тварям.

Была еще одна причина, по которой Рукмини всем сердцем стремилась в конюшню — и даже пыталась переселиться туда. Среди лошадей, принадлежавших дворцу Аурангзеба, находился и любимый конь самой Рукмини — Светамбар. Он тоже был захвачен в плен, как и его хозяйка. «Мы с тобой теперь никогда не расстанемся», — обещала ему Рукмини, и конь, как будто понимал, о чем она говорит, весело кивал ей головой.

Рукмини потеряла счет дням. Она не только не пользовалась притираниями, которые прислала для нее целительница, но и старалась всячески демонстрировать шрам у себя на шее — чтобы не вызывать интереса у мужчин. Лучше она останется служанкой с грубыми руками, чем ляжет на ложе к чужаку и будет ублажать его постылыми ласками!

Часто задумывалась она о своих друзьях. Где они сейчас? Придут ли к ней на помощь? Почему медлят? И что случилось с Ратарахом? Мысли о младшем брате причиняли Рукмини настоящую боль. Она никогда не предполагала, что Ратарах способен на предательство. Он всегда был веселым, озорным, немного завистливым к ловкости старшей сестры, но в общем и целом очень хорошим мальчиком.