Сталинизм и война - Андрей Николаевич Мерцалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
I. Сталин о фашизме и его «умиротворителях»
1
Научные представления о фашизме вообще и его немецкой разновидности, ставшей впоследствии своего рода классической формой, развивались в течение длительного времени и весьма неравномерно[193]. Сказалось изменение самого этого явления в начале как движения, впоследствии как диктатуры, в мирное время и во время войны, существенные различия между его национальными формами; наконец, появление различных аналогичных авторитарных режимов во многих странах. Сильно затрудняли научное исследование идеологические влияния. Суждения Сталина живут еще не только в обыденном сознании, но и в литературе, претендующей на научность. Кроме того, его представления о современном ему капиталистическом мире, и это важно подчеркнуть, в большой мере обусловили действия советской дипломатии вплоть до 90-х гг.
При ознакомлении с публикациями Сталина бросается в глаза его крайне недостаточное внимание к явлению, которое на рубеже 30—40-х гг. займет центральное место в мировой истории. В этих публикациях мы не нашли какую-либо характеристику, которая сравнялась бы по уровню обобщения с оценкой, данной XIII пленумом ИККИ в декабре 1933 г.: «Фашизм есть открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала. Фашизм пытается обеспечить за монополистическим капиталом массовый базис среди мелкой буржуазии, апеллируя к выбитому из колеи крестьянству, ремесленникам, служащим, чиновникам и, в частности, деклассированным элементам крупных городов, стремясь проникнуть также в рабочий класс». Как показано в новейших исследованиях, эта характеристика фашизма оказывается недостаточной, она может быть принята лишь в качестве основы. Она опирается главным образом на опыт диктатуры в Италии. Но эта ветвь оказалась периферийной. Характеристика не могла учесть опыт германской — основной — разновидности этого явления. Вторая мировая война, это главное «дело» фашистов, была еще впереди. Старое определение игнорирует или недооценивает геополитический, национальный и другие факторы, сужает сам круг носителей фашизма.
Характерно, что Сталин никогда не цитировал оценку, принятую впоследствии VII Всемирным конгрессом Коминтерна и включенную в программы КПСС и ряда других компартий. Судя по всему, «вождю» никогда не удавалось подняться до понимания нового качества современного ему мира. С одной стороны, капитализм Рузвельта сильно отличался от той схемы, которую догматический ум «вождя» нарисовал себе еще в прошлом веке и которую он разделял до конца жизни. С другой стороны, и реальный империализм Гитлера вышел далеко за пределы того, что могла нарисовать фантазия «вождя». Фашизм был совершенно иной формой империализма. В 1924 г. Сталин видел в нем лишь «боевую организацию буржуазии». Из доклада на XVII съезде ВКП(б) (1934) мы узнаем, что фашистская политика ему «напоминает в основном политику бывшего германского кайзера». Забегая вперед, напомним, что и 6 ноября 1941 г., когда эта политика раскроет себя во всем своем безобразии, «вождь» заявит: «По сути дела гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме». Обе эти исторические параллели полностью несостоятельны. Чем они вызваны? Незнанием предмета, в частности, истории Германии, страхом перед самодержавием, навеянным юношескими воспоминаниями? Известно, что оно весьма неблагосклонно относилось к бунтарю из Гори. По сути же проблемы: фашизм многократно превосходил российскую и германскую монархии вместе взятые по степени империализма, шовинизма, антидемократизма.
В том же докладе на XVII съезде в соответствии с представлениями об умирающем капитализме Сталин нашел в фашизме проявление «слабости буржуазии» и «назревания революционного кризиса». Здесь же он высказал мнение о «недолговечности» фашизма. По существу это лило воду на мельницу сторонников усыпляющего тезиса об автоматическом крахе фашизма. Непонимание его особой опасности дорого обошлось народам, в первую очередь советским. Этот просчет проходит красной нитью через все сочинения «вождя». В беседе с Уэллсом Сталин называет фашизм «реакционной силой», которая пытается «сохранить старый мир путем насилия». Но разве любая «реакционная сила» не поступает точно так же? Во время войны он широко применял по отношению к фашистам такие эпитеты, как «крепостники», «черносотенцы», «цепные псы банкиров и плутократов». Это — мало удачные, искажающие суть образы, но не концепции. Крепостники и черносотенцы лишь отдаленно напоминали фашистов. Последние отнюдь не были чьими-либо «псами». НСДАП — это политическая партия, которая особенно во время войны в значительной степени приобрела независимость от тех, кто в свое время призвал ее к власти. Это прослеживалось не только в политической, но и военной, экономической областях.
Непонимание фашизма проявляется также в игнорировании его предыстории. В зарубежной историографии в течение многих лет проходила дискуссия, означал ли фашизм своеобразный «провал» в истории Германии или он имел определенные исторические корни. Большинство ученых пришло к выводу о наличии в германском прошлом двух тенденций. Фашизм ведет свое начало от одной из них, именно: реакционной, милитаристской. Было ли доступно это Сталину или этого наука достигла лишь в наши дни? Нет это было доступно и ему. Имея в виду особенности германского капитализма, Ленин писал: «против этой группы, англо-французской, главным образом, выдвинулась другая группа капиталистов, еще более хищническая, еще более разбойничья — группа пришедших к столу капиталистических яств, когда места были заняты…» В Германии, отмечал он, «гигантская сила капитализма» соединялась с «гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма»[194]. В то же время в стране сохранили сильное влияние в экономике, идеологии докапиталистические силы; буржуазно-демократические традиции в отличие от США, Англии, Франции здесь были слабыми. В первой мировой войне германские капиталисты не только не реализовали своих захватнических устремлений, но и были вынуждены подписать грабительский Версальский договор. Сталину же не дано было заметить, что эти черты германского империализма таят в себе опасность для всего мира.
Знание предыстории фашизма предотвратило бы ошибочную оценку его как «буржуазно-националистического течения». Именно так думал «вождь» в течение длительного времени. Лишь 6 ноября 1941 г. он скажет: «…Гитлеровцы являются теперь не националистами, а империалистами (выделено Сталиным. — Авт.}. Пока гитлеровцы занимались собиранием немецких земель и воссоединением Рейнской области, Австрии и т. п., их можно было с известным основанием считать националистами». После того, как они «захватили чужие территории… и
