Гибель царей - Конн Иггульден

— Вы хоть понимаете, что мы чуть вас не перерезали? — с усмешкой спросил он.

— Я только что подумал о том же. Мои люди бросили бы в вас пару копий, прежде чем вы приблизились еще на десять шагов. Такая удача, что я тебя увидел.

— Я узнал тебя, — самодовольно перебил его Кабера.

Брут обрадовался, увидев, что старик жив. Трое мужчин обнялись к полному смущению солдат.

Юлий первым пришел в себя и с удивлением заметил на нагруднике Марка три скрещенные стрелы.

— Боги!.. Это же эмблема Перворожденного, не так ли?

Брут кивнул, его глаза вспыхнули.

— Да. Я принял командование над ним, хотя легион пока и не полностью укомплектован.

— И сколько же вам не хватает?

— Около четырех тысяч человек, так уж получилось…

Юлий присвистнул.

— Нам есть о чем с тобой поговорить. Тубрук знает, что я вернулся?

Брут посмотрел через плечо на белые стены поместья. Управляющий поднял руку и приветственно махал им оттуда.

Кабера с энтузиазмом замахал в ответ.

— Да, он знает, — ответил Марк, улыбаясь.

— Мне нужно найти для своих людей казармы в городе, — сказал Цезарь. — Пока они могут поставить палатки в поместье, но потом необходимо что-нибудь придумать. Надо найти жилье и место для тренировок…

— Я знаю и такое место, и человека, который сможет их тренировать, — ответил Брут. — Со мной вернулся Рений.

— Он мне нужен — так же, как и ты, — ответил Юлий, явно что-то уже планируя.

Марк улыбнулся. На сердце стало легко, когда он увидел старого друга. На лице Юлия появились новые шрамы, что делало его более жестким, чем помнил Брут, но это был прежний человек.

Повинуясь импульсу, он протянул руку, и Цезарь крепко ее пожал, охваченный теми же эмоциями.

— Моя жена в безопасности? — спросил Юлий, пытливо вглядываясь в лицо друга.

— Она здесь вместе с твоей дочерью.

— С моей дочерью?.. — Лицо Юлия расплылось в глуповатой улыбке. — А что же мы здесь стоим?! Дочь!.. Пошли скорее!

Он отдал солдатам короткий приказ разворачивать лагерь вокруг поместья и поспешил вперед.

Брут направился вслед за ним со своими двадцатью солдатами, чувствуя полный сумбур в голове. Ему надо было так много рассказать Юлию. Убийство Суллы и дочери Помпея, сенатские сплетни, которые ему передала мать… Юлию просто необходимо встретиться с Сервилией! Теперь, когда он вернулся, мир снова казался стабильным, и Марк почувствовал, как беспокойство покидает его. Вместе со старым другом, который поможет ему, он вернет Перворожденному былую силу!

Брут засмеялся, когда столкнулся лицом к лицу с Тубруком, который с хитрым выражением лица поджидал его.

— Хорошее зрение для человека твоих лет, — сказал он старому гладиатору.

Тубрук усмехнулся.

— Солдат обращает внимание на некоторые детали, особенно на командира, — весело сказал он.

Брут постарался скрыть смущение.

— Куда делся Юлий?

— Он с женой и дочерью, парень. Дай ему немного времени побыть с ними наедине.

Брут слегка нахмурился.

— Конечно. Я отведу своих людей обратно в город и останусь на ночлег в казармах. Скажи ему, где я.

— Я вовсе не имел в виду, что тебе надо… уходить, — поспешно заметил Тубрук.

Марк покачал головой:

— Нет, ты совершенно прав. Сейчас самое время ему побыть с семьей. Мы увидимся завтра.

Он резко повернулся и приказал своим людям строиться за воротами.

Кабера вошел во двор поместья, улыбаясь всему, на что натыкался его взгляд.

— Тубрук!.. — позвал он. — Ты ведь собираешься нас хорошо накормить, правда? Так много времени прошло с тех пор, когда я в последний раз пил хорошее вино и ел пищу, которой так гордятся римляне. Хотелось бы повидать повара. Мне нравился этот человек, он был хорошим певцом. Как ты тут живешь?

С лица Тубрука исчезло хмурое выражение, появившееся после ухода Брута. Невозможно было устоять перед воодушевлением, которое Кабера распространял вокруг себя, где бы ни находился. Он соскучился по старику больше, чем по кому-либо другому.

Лекарь заметил настроение друга и похлопал его по плечу.

— Дай парню уйти. Ты ведь знаешь, он всегда был обидчивым. Завтра они опять будут как братья, но у Юлия много дел, которые надо сделать в первую очередь.

Тубрук вздохнул и с радостью обнял худые плечи знахаря.

— Повар придет в отчаяние, когда узнает, сколько ему придется приготовить, но я обещаю: это будет гораздо лучше, чем та еда, которой вам приходилось питаться все это время.

— Мы ждем гораздо большего, — серьезно ответил Кабера.

Услышав приближающиеся шаги, Корнелия поспешно оглянулась. Какую-то долю секунды женщина не узнавала офицера, стоявшего перед ней. Потом лицо Цезаря осветилось радостью, и он сделал шаг вперед, чтобы обнять жену.

Она крепко прижалась к нему, вдыхая запах кожи, потом засмеялась, когда он приподнял ее над полом.

— Я слишком долго был вдали от тебя, — воскликнул он, прижимая женщину к себе с такой силой, что у нее заныли ребра, но Корнелия не обратила на это внимания.

Юлий был способен забыть обо всем, только не об этой красивой женщине в его объятиях. Наконец он выпустил жену и отступил назад, удерживая ее за руку, как будто не желая снова расставаться с ней.

— Ты все так же прекрасна, — прошептал он. — А еще я слышал, что у нас есть дочь…

Корнелия обиженно надула губы.

— Я сама хотела тебе рассказать. Клодия, принеси девочку! — крикнула она, и няня почти тотчас вошла.

Было понятно, что она ждала под дверью, пока ее позовут. Маленькая девочка с интересом смотрела по сторонам. Глаза у нее были такого же золотисто-карего цвета, как у матери, но волосы темные, как у Юлия. Цезарь улыбнулся ребенку, и дочь ответила ему улыбкой, от которой на щеках образовались ямочки.

— Ей уже почти два года, и она кошмар этого дома. Малышка уже знает довольно много слов, но сейчас стесняется говорить, — гордо сказала Корнелия, забирая ребенка у Клодии.

Цезарь обнял жену и дочь, нежно прижав к себе.

— Я мечтал о том, что увижу тебя снова, в самые тяжелые минуты жизни… Ведь мне даже не было известно, что ты беременна, когда я уезжал, — воскликнул он, отпуская их. — Она уже ходит?..

Обе женщины одновременно кивнули и улыбнулись друг другу. Корнелия опустила девочку на пол, и все смотрели, как та ковыляет по комнате, останавливаясь перед каждым предметом.

— Я назвала ее Юлией в твою честь. Мы ведь не знали, вернешься ли ты, и…

Глаза Корнелии наполнились слезами, и Цезарь опять прижал жену к себе.

— Успокойся, я вернулся. Все закончилось…

— У нас были… затруднения. Тубруку пришлось продать землю, чтобы заплатить выкуп…

Корнелия колебалась, прежде чем все рассказать Цезарю. Сулла был мертв, благодарение милосердным богам. Не нужно Юлию знать, что ей пришлось вынести из-за этого негодяя. Она предупредила Тубрука, чтобы тот ничего не говорил мужу.

— Тубрук продал землю? — удивленно переспросил Юлий. — Я надеялся… нет, это не имеет значения. Я выкуплю ее назад. Мне нужно услышать обо всем, что произошло в городе за время моего отсутствия… но это подождет, пока я приму ванну и переоденусь. Мы пришли прямо с побережья, не заходя в город.

Он поднял руку и погладил жену по волосам, Корнелия вздрогнула от его прикосновения.

— У меня есть сюрприз для тебя, — сказал Цезарь, подзывая слугу.

Корнелия с дочерью и Клодией терпеливо ждали, пока слуга Юлия принес мешки и свалил их в центре комнаты. Ее муж все так же был полон энергии. Он позвал слуг, чтобы те показали его людям дорогу к винным погребам, и приказал брать столько, сколько требуется. Кое-кто был отправлен с многочисленными поручениями, и вокруг дома закипела бурная жизнь.

Но вот Цезарь закрыл дверь и склонился вместе с Корнелией над кожаными мешками.

Его жена и Клодия невольно ахнули, увидев сияние золотых монет. Юлий с удовольствием засмеялся и показал им еще несколько мешков, заполненных слитками и монетами из золота и серебра.

— В четыре раза больше выкупа, — жизнерадостно сказал он. — Мы вернем свою землю.

Корнелия хотела спросить у мужа, где он добыл такое богатство, но, еще раз посмотрев на белые шрамы на загорелых руках и лице, промолчала. Он дорого заплатил за все это.

— Папа?.. — раздался тонкий голосок.

Юлий засмеялся и посмотрел вниз, где обнаружил маленькую фигурку с поднятыми вверх руками. Дочка требовала внимания к себе.

— Да, моя дорогая девочка… Я твой папа, который вернулся домой с корабля. А теперь мне надо хорошенько отмыться и как следует поесть перед сном. Мысль о том, что я буду спать в собственной постели — это такое удовольствие, которое трудно описать.

Девочка засмеялась, и Цезарь крепко ее обнял.