Не спрашивай - Дональд Уэстлейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, сэр.
Тонкий мужчина тонко улыбнулся:
— Оно выглядело как ограбление, да, сэр.
Пирли краем глаза отметил с удовлетворением, как при этих словах Градеца Краловца пронзил внезапный спазм шока, но он сделал вид на данный момент, что ничего не заметил. Сосредоточившись на Кэше, он продолжил:
— Выглядело как ограбление? Не могли бы вы подробнее описать произошедший случай, мистер Кэш?
— Конечно, — позади мужчины рядом с его стулом стоял старый потрепанный портфель, из которого он достал пачку бумаг. — У меня есть письменные показания охранников, которые они дали под присягой. Так вот, посол Краловц пригласил на борт двух гостей. Один из которых отвлекал внимание на воротах, а другой в это время убегал, размахивая чем-то, что очень напоминало реликвию Санкт Ферганы.
— Напоминало!
— Одну минуту, посол, — вмешался Пирли. — Вам дадут слово. Мистер Кэш?
— Мои люди вернули артефакт, — продолжил Кэш, — сообщнику удалось скрыться на моторной лодке, управляемой тремя членами банды.
— Неплохо придумано, — предположил Пирли.
— Да, сер, очень, — Кэш усмехнулся, затем успокоившись, продолжил. — Мои люди, естественно, предложили позвонить в полицию, но посол и слышать об этом не хотел.
— Вы имеете в виду, что предполагаемую реликвию украли прямо из-под носа вашей охраны, и посол Краловц отказался сделать заявление в полицию?
— Да, сэр. Он видимо отпустил первого мужчину.
Краловц вскочила на ноги с криком:
— Что? На что ты намекаешь? Что ты этим хочешь сказать?
— Всему свое время, посол, — успокаивал его Пирли. — Вы присядьте и…
— Я хочу знать, что вы думаете…
— Садись, Градец, — приказал Гарри Хочмен с глубокой неприязнью в грубой голосе, что Краловц упал в кресло так, как будто в него ударилась подушка безопасности.
Пирли повернулся к Кэшу:
— Не могли бы вы рассказать нам, что произошло дальше?
— Они закрыли посольство, — ответил Кэш. — Мы остались на постах, но они закрыли место и все граждане Вотскоэк покинули страну.
— Понимаю, — и Пирли повернулся к другому из своих гостей, вдумчивому, курящему трубку, мужчине. — Сэр, скажите нам свое имя, и чем вы занимаетесь?
— Джон Макинтайр, — сказал задумчивый мужчина, посасывая свою темную трубку. — Из исследовательского университета Джонса Хопкинса. Судебная медицина.
— И у вас была возможность провести время на «Гордость Вотскоэк»?
— На самом деле довольно много времени.
— С какой целью, сэр?
— Возникли некоторые вопросы по поводу подлинности настоящей реликвии, бедренной кости, как вот эта, — и он опустил мокрый конец трубки вдоль своей левой штанины.
— И в день предполагаемого ограбления вы были…
— Вот, вот — предполагаемого!
На этот раз все посмотрели в сторону посла Краловца, и он затих. Пирли обратился к Макинтайру:
— Разговаривали ли вы в этот день с послом Краловцом?
— С одним из его людей, так мне кажется. Ласк или Термент. Он позвонил и сказал, что закрывают посольство на некоторое время, и я пока не могу продолжить мою работу. Эта ситуация разрешилась совсем недавно, когда моему коллеге исследователю и мне позволили продолжить изучение реликвии еще раз. И не сказали, что это одна и та же реликвия.
— Не сказали. Знаете ли вы, почему возникли сомнения в подлинности реликвии?
— Какой-то конфликт, — предположил Макинтайр, — с соседом Вотскоэк, с какой-то небольшой страной. К сожалению, не знаю ее имени.
— Тсерговия, — подсказал Жак и повернулся к бульдогообразной женщине в костюме цвета оливки: — Вы посол Котор из Тсерговии, не так ли?
— Да.
— Не могли бы вы рассказать нам, почему вы поставили под сомнение подлинность реликвии?
— Мы обладали подобной священной реликвией, — начала женщина. — До недавнего времени, мы считали, что наша кость является настоящей, а их поддельной. Однако результаты наших тестов смутили нас, оказалось все совершенно наоборот.
— По какой причине возникли эти споры?
— Политические соображения, — ответила посол. — По крайней мере, мы так считали.
Пирли обратился к тощему старику в клерикальной красно-черной шапочке:
— Вы архиепископ Минококус?
— Все верно.
— Вы возглавляете комиссию, которая занимается вопросом членства Вотскоэк и Тсерговии в ООН?
— Да.
— Ходили слухи, что по причине религиозных предубеждений, вы намеревались стать на сторону той страны, которая будет обладать настоящей реликвией?
— Это оскорбление!
— Но слухи все же были. Слухи лживы?
— Конечно! Что за абсурд! — лицо старого архиепископа порозовело, и он повернулся к послу Котор: — Вы верите в слухи?
— Вынуждена это признать. Какое-то время мы верили им, пока не познакомились с архиепископом. Тогда мы поняли, что он справедливый и умный человек.
— Спасибо, моя дорога, — поблагодарил архиепископ, кивнув в ее сторону своей блестящей головой.
Пирли обратился к Краловцу:
— Вы верите слухам?
— Конечно, нет.
— Нет, вы верите им. Вы утверждаете, что не доверяете слухам, но вы отдали реликвию Гарри Хочмену!
Краловц вытаращил глаза:
— Что?
— Вы и Гарри Хочмен, — продолжал давить Пирли, — использовали служебное положение в личных целях в течение кого-то времени, здесь и в Европе. Я подписал отчеты, собранные по линии Интерпола в Европе.
— Подождите минуту, — вмешался Хочмен. — Просто одну чертову минуту.
— Нет, мистер Хочмен, — отказал Пирли финансисту. — Вы считаете себя ценителем искусства, коллекционером, а также самым главным в промышленности.
— Я такой, — произнес Хочмен, как будто это было и так очевидно, — какой я есть.
— Ценитель искусства, который сделает все возможное и невозможное для обладания произведением искусства, что ему понравилось.
Запоздалая осторожность.
— Я такого не говорил, — ответил Хочмен.
— Тогда скажу я, — сказал ему Пирли. — У меня есть письменные показания относительно неэтичной и незаконной деятельности. Вы нанимали людей в Женеве, Роттердаме и Буэнос-Айресе для приобретения определенных работ, которые сильно вас интересовали.
— Вздор, — возразил Хочмен. — Мир искусства особенный — Вот сидит Гай Клаверацк, он дилер — спросите его!
— Мы вернемся к мистеру Клаверацку позже, — ответил Пирли. — Достаточно будет сказать, что на данный момент, вы, как известно, способны на крайние меры, дабы получить желаемое произведение искусства.
— Не более чем кто-нибудь еще в области…
— Намного более, я бы сказал, мистер Хочмен. Не многие любители искусства прибегают к шантажу!
На лице Хочмена, на лице капитана промышленности отразились шок и недоверие:
— Вы сошли сума?
— Я так не думаю, — и Пирли вынул из внутреннего кармана куртки сложенный листок бумаги, открыл его и передал Краловцу, оглушенному чередой событий. — Посол, это список женщин, с которыми вы встречались в Нью-Йорке за последние двенадцать месяцев. Здесь сорок девять имен.
Краловц тупо смотрел на список и покачал головой:
— Ну, если вы так решили.
— В списке отсутствуют три имени, — продолжил Жак. — Не могли бы вы назвать их?
— Конечно, нет. Как я могу их помнить?
— Три женщины в прошлом году. Три женщины, на которых вы потратили время и деньги. Три женщины, с которыми вы легли в постель, но вы не помните их.
— Я не знаю, я имею в виду, я не вижу в этом смысла?
— Они помнят вас. Они и некоторые другие. У меня есть письменные показания под присягой касаемо их сексуального опыта с вами. Ни одна из них не почувствовала, так сказать, сильной заинтересованности. У них сложилось общее впечатление, что у вас отсутствует большое влечение к гетеросексуальным связям.
— Я вам не верю. Где эти показания, данные под присягой?
Пирли показал на неприветливого мужчину с седыми усами и атлетического телосложения:
— В распоряжении Билла Карнитца. Он работает детективом в отделе расследований мошенничеств, департамента полиции города Нью-Йорка.
— Обман!
— По моим предположениям вы и доктор Зорн Карвер являетесь любовниками с того самого момента, как начали жить вместе в одной комнате в студенческие годы, в осигребском политехникуме. Вы женились, чтобы скрыть эту связь, афишировали связи с привлекательными женщинами в Нью-Йорке по той же причине, потому что осознаете, разоблачение разрушит вашу дипломатическую карьеру.
— Это смешно, — шипел Краловц, — ООН…
— За вами была установлена слежка, посол, — когда вы, переодевшись, покинули посольство два дня назад. Вы провели все ночи в доме доктора Зорна в Бронксе. Почему?
— Я могу объяснить!
— Давайте, посол.
Краловц смотрел, думал, начал, застонал, закрыл глаза и уронил голову на ладони рук.