Скрытые намерения - Майк Омер

Эстрада покачал головой.

– Мы уже весь день пытались. И заложник умрет, если мы в ближайшее время не окажем ему медицинскую помощь. Я согласен с Бейкером: гораздо безопасней нанести удар, пока они едят.

– Безопасней? Это так вы представляете себе…

– Это не ваша вахта, Маллен. Я знаю, что ваша дочь там. Но если вы будете мешать нам выполнять нашу работу, я прикажу удалить вас с оцепленной территории.

Рот Эбби резко закрылся. Со временем она, пожалуй, и сумела бы убедить Эстраду, что это непродуманный, рискованный шаг. Но, как он неоднократно указывал, времени у них уже не было.

* * *

Еще минута или две, и они вернутся ко всем остальным. Это было все, о чем Сэм могла думать. Потому что пребывание в этой комнате вдруг показалось ей почти безопасным. Можно будет опять сесть рядом с Фионой и держать рот на замке, как и всем остальным заложникам, пока маме не удастся уговорить этих Стражей сдаться. Ее прежние планы подружиться с ними и всеми силами помочь полиции теперь казались невероятной глупостью. И вообще-то, если б они тогда остались в музыкальной комнате, как предлагал Рэй, то наверняка до сих пор и сидели бы там. В полной безопасности.

Вместо этого Шляпник тащил ее по школьным коридорам, а картонные коробки оттягивали руки, становясь все тяжелее и тяжелее.

– Давай-ка слегка притормозим, – вдруг сказал Шляпник.

– Что? Кабинет директора ведь наверху, на… – Остальная часть фразы осталась недосказанной, когда Шляпник втащил ее в пустой класс.

Здесь царил полный хаос – стулья опрокинуты, повсюду разбросаны рюкзаки, тетради, ручки… Шляпник закрыл за ними дверь.

– Поставь коробки на учительский стол. – Он махнул пистолетом.

Выполняя это приказание, Сэм прикусила губу. Потом отступила, направляясь обратно в дальний конец комнаты.

– Мне тут подумалось, что после такой вылазки можно устроить небольшой пикничок, – сказал Шляпник. Открыв верхнюю коробку, он достал сэндвич и зубами сорвал целлофановую обертку. – Не хочешь штучку?

Сэм покачала головой.

– Нет, спасибо, – прошептала она. – Нужно отнести все это наверх. Ваши друзья ждут.

– Значит, еще чутка подождут, – с набитым ртом пробубнил Шляпник – листочек салата свисал у него изо рта. – Лично я думаю, что мы заслуживаем награды за такой подвиг. А ты?

Сэм опустила взгляд. Мама знала бы, что сказать. Знала, надо ли улыбнуться, или рассмеяться, или бросить на него острый сердитый взгляд. Сама же Сэм и понятия не имела. Да и сомневалась, что вообще смогла бы хоть что-то сделать. Она была лишь пассажиром в этом поезде ужасов.

– Знаешь, по-моему, я впервые пью шоколадное молоко с тех пор, как окончил школу, – заметил Шляпник, доставая картонку из коробки. – Раньше мне нравилось это пойло – не пойму, почему сам себе ничего такого не покупал…

Отвинтив крышечку, он стал пить – картонная коробочка постепенно сминалась у него в руке. Из уголка рта у него сбегала тягучая коричневатая струйка, но он вроде этого не замечал, или же ему было по барабану. Наконец Шляпник бросил картонку на пол, разбрызгав повсюду остатки шоколадного молока.

– Ты точно не хочешь немножко? – спросил он. – На всех тут не хватит.

Она опять покачала головой.

– Ладно, как знаешь. – Шляпник положил недоеденный сэндвич на стол и двинулся к ней. – Так что скажешь, док? Я раздобыл тебе этот шикарный ужин… По-моему, мы можем поднять это свидание на новый уровень.

Сэм попятилась вдоль стены, шаря глазами по сторонам, прикидывая расстояние до двери и лихорадочно пытаясь сообразить, что же сейчас делать – швырнуть стул в его сторону и убежать? Или перепрыгнуть через один из столов и использовать его как барьер, удерживая между ними? Или, может, схватить брошенную кем-то ручку и воткнуть ему в глаз, а потом выбежать в коридор?

Но тело отказывалось реагировать, и единственное, что она могла сделать, это отступить в угол комнаты, пока Шляпник вперевалку приближался к ней.

* * *

– Центральная, команда «альфа». Мы готовы к штурму.

Этот доклад громко и четко донесся из рации в командном центре. Эбби стояла в углу, прислушиваясь и застыв всем телом от страха. Она забралась в фургон вслед за Эстрадой и Бейкером, и они разрешили ей остаться. Но Эбби знала, что одно лишнее слово – и ее выгонят. Она даже не была уверена, что смогла бы хоть что-то сказать, даже если б захотела. Горло сжалось так сильно, что было трудно дышать.

На висящем на стене экране отображалась трансляция с плечевой камеры командира группы быстрого реагирования. Глаза Эбби были прикованы к экрану, где один из бойцов устанавливал на дверь какое-то приспособление для взлома.

– Насколько шумным будет взлом? – спросил Эстрада.

– Устройство гидравлическое, так что работает практически бесшумно, – объяснил Бейкер. – Самым громким звуком будет треск деревянного дверного косяка. Группа сейчас в дальнем конце школы, на нижнем этаже, так что люди в административном крыле ни черта не услышат.

– Ладно, поехали, – сказал Эстрада.

Бейкер нажал на микрофон.

– Команда «альфа», приступаем!

Боец на экране возился с чем-то вроде пульта дистанционного управления. Секунду спустя дверь прогнулась, а затем распахнулась. Человек, взломавший дверь, подхватил свое приспособление, отходя в сторону, и изображение на экране беспорядочно задергалось – бойцы ворвались внутрь.

– Видите, как они держатся левой стороны коридора? – сказал Бейкер. – Там есть единственная камера наблюдения, и они придерживаются ее слепой зоны. После этого у них остается совершенно не отслеживаемый камерами путь в административное крыло.

– Надеюсь, все скоро закончится, – мрачно произнес Эстрада.

* * *

Гусеница расхаживал по комнате. Чем, черт возьми, занимался Шляпник? Он видел на трансляции с камер наблюдения, как они с той девчушкой выходили из столовой. Она держала в руках две коробки – судя по всему, набитые едой. А потом, на обратном пути, они вдруг просто зашли в один из классов, исчезнув из виду.

Он мог бы поторопить его по громкой связи, но копы снаружи услышали бы его. Гусеница не хотел, чтоб они знали, что происходит внутри. Не хотел, чтобы они подумали, будто он теряет контроль над ситуацией.

Гусеница опять сел, выискивая на экране хоть какое-то движение и мысленно понукая Шляпника выйти из класса.

– Гусеница… – настойчиво произнесла Альма.

– Ну что еще?

Эта женщина сводила его с ума, постоянно просматривая личные дела учеников в поисках любого упоминания о похищенных детях. Каждые несколько минут ей казалось, будто она нашла закодированное сообщение, или подсказку, или недостающую страницу. Разве она еще ничего не поняла? Школа никогда бы не