Игра втемную - Александр Золотько

– Что у вас нового, Игорь? – спросил Виктор Николаевич.

– Как мы и предполагали, были задействованы уголовники. Двоих мы засекли возле дома Александра Павловича. Выяснили, на кого они работают, и провели профилактическую встречу с их главарем. Одновременно выяснили, что тот получил заказ на переброску в Украину своих стрелков.

– И что со стрелками?

– Большую часть успел остановить сам главарь, несколько «бойцов» с транспорта сняли мы. Двух задержали наши пограничники. Одной группе удалось прорваться через границу, но там их встретили местные коллеги и под стволами автоматов объяснили, что на территории суверенной Украины в их услугах не нуждаются. Стрелки вернулись в родные пенаты.

– Это обнадеживает. Вы уверены, что больше никто не получил подобного заказа?

– Это взялся отследить тот, с кем мы беседовали.

– Я смотрю, твои люди умеют внушать доверие, – улыбнулся Виктор Николаевич. – Они случайно не выяснили, кто конкретно делал заказ?

Игорь Петрович сделал паузу.

– Что-то не так?

– Мы выяснили, через кого был сделан заказ. Посредник. Мои ребята отправились с ним пообщаться, но час назад обнаружили в квартире его труп.

– Не слишком хорошо.

Игорь Петрович согласно кивнул:

– Не слишком, но есть одна интересная деталь. Почерк убийцы. Все сделано очень и очень профессионально. Похоже на первый признак использования противной стороной своего резерва.

– Не исключено. Они так торопятся, что пришлось действовать напрямую, а не чужими руками. Возможно, наши предположения воплощаются в жизнь.

– Если это так, то в ближайшие дни в Боснии и в Украине может стать очень горячо.

– Уже началось. Кстати, действия украинской братвы в случае с командой стрелков – проявление этого. Уже сейчас украинцы при нашем участии занимаются расчисткой восточных районов. С сегодняшнего дня и на территории Украины противнику придется работать напрямую, собственными силами. Это должно дать нам и украинским коллегам большой объем информации для анализа. Сейчас наша основная задача здесь – найти следы Чеченского центра и вывезенных людей.

15 Марта 1995 года, среда, 13-10 по Киеву, Восточная Украина.

Колотый кричал долго и страшно. Ему никто не Наткнул рот, и его крик бил Малого по нервам куда болезненнее резиновой дубинки, которой его обрабатывали с самого утра. Все тело превратилось в сплошной синяк. Лица, правда, не трогали. Это оставляло Малому шанс. Судя по всему, Колотому доставалось в соседней комнате гораздо сильнее. Когда Палтус на минуту вышел из той комнаты за сигаретой, руки его были в крови. Слон, телохранитель Зимнего, сунул ему в рот сигарету. Палтус, дожидаясь огня, подмигнул Малому: «Все будет ништяк!»

Слон спрятал зажигалку и вернулся к Малому:

– Давай, сука, с самого начала. Ты вез стволы к леснику. Так?

Малый кивнул. Он уже двадцать раз рассказывал эту историю, пытаясь убедить Слона и Зимнего поверить в нее, но прекрасно понимал, что поверить во все происшедшее не сможет никто.

– Менты, меня менты остановили. Я хотел вначале откупиться, а потом собрались их мочить.

– И что же тебе помешало, Маленький?

– Слон, ну я же говорил – нас этот мусор вырубил, старший сержант. Ну гадом буду, если вру.

Слон сочувственно покачал головой:

– Двух здоровых мужиков вырубил один гаишник. А потом взял и перевез вас вместе с машиной аж почти под самый дом Зимнего. Ты меня за кого держишь?

Слон несколько раз ударил Малого дубинкой по ребрам. В соседней комнате крик Колотого взлетел до визга и смолк, будто захлебнувшись.

– Это я с тобой еще чего-то вошкаюсь, Зимний сказал тебя поберечь. Может, сам тобой вечерком займется? Как думаешь, Малый? – Слон похлопал Малого по затылку.

– Ты бы пока вспомнил, как это на твоей машине ездили к леснику. И что такое вышло с Толяном и Жуком? Не знаешь?

Малый обреченно мотнул головой. У него уже не было сил даже ворочать языком. Мысль о том, что вечером его будет допрашивать сам Зимний, приводила Малого в ужас. Он слишком хорошо знал, как умеет тот развязывать языки и на какую изощренность способен в придумывании пыток и казней.

В дверях появился забрызганный кровью Палтус. Слон протянул ему сигарету:

– Перекур у меня. Бедняга Колотый отрубился.

– Все то же самое городит? Ничего не видел, ничего не знаю? – спросил Слон.

– Ни хрена. И откуда вещи Жука и Толяна в машине оказались, и кто ящики вывез – ни хрена не помнит.

– Может, им тот гаишник мозги поотбивал? – усмехнулся Слон. – Это ж надо на такого крутого нарваться на дороге. Повезло вам, слышь, Малый, ой как повезло!

Малый не ответил. Мысли в голове ворочались вяло. Большей частью они сводились к одному – когда будут кончать? И как? Жалко было себя и тоскливо. По всему выходило, этот подвал будет последним, что увидел Малый в своей жизни. Не было даже мысли о спасении. Просто хотелось, чтобы убили быстро. Но на это рассчитывать не приходилось.

Слон расхохотался – Палтус рассказал анекдот. Из-за этого оба не услышали, как открылась входная дверь. Малый сидел лицом к двери, и его глаза округлились, когда он увидел лицо вошедшего.

– Я вас не побеспокоил? – негромко спросил вошедший.

Слон и Палтус разом обернулись, но ничего сделать не успели – пистолет с навинченным глушителем был у посетителя в руках. Он дважды нажал на спусковой крючок. Палтуса отбросило к стене, а Слон осел прямо на колени привязанного к стулу Малого. Вошедший аккуратно прикрыл за собой дверь и подошел к Малому. Сбросил с него тело Слона.

– Узнал, я смотрю?

– Я бы тебя и через двадцать лет узнал, сержант. Классно ты нас на дороге положил.

– Молодец, память хорошая. Твой напарник где?

– В соседней комнате.

Бывший милиционер подошел к двери, заглянул через порог.

– С тобой еще по-божески обошлись, – заметил он, вернувшись к Малому.

– Из-за тебя все, курва.

Тот не ответил. Выбрал чистый стул, поставил его напротив Малого и сел.

– Поговорить с тобой хочу. Ответишь правду – уйдешь со мной. Начнешь шутки шутить – оставлю здесь. Ты потом все будешь объяснять своим приятелям. Усек?

– Понял, – кивнул Малый, – за яйца меня взял.

– Значит, понял. Тогда рассказывай для начала, кто убил Лушниченко?

Малый замялся.

– Учти, у меня очень мало времени. Я могу сейчас просто встать и уйти. Кто убил Лушниченко?

– Я.

– А кто приказал?

– Зимний. Он же и шестерку ко мне приставил. Я не знал, что он мента убьет..

– Очень хорошо. У тебя появилась возможность уехать со мной. Оружие куда возил?

– Знаю складов пять. Могу проводить, если надо.

– Тогда давай будем отсюда выбираться.

– А что с Колотым?

– А Колотому уже хуже не будет. Переусердствовали твои ребята.

15 марта 1995 года, среда, 14-30 по Киеву, Город.

Проснулся я поздно. У меня обнаружилось небольшое сотрясение мозга. И после больницы лег я уже под утро. Сразу же после того, как жена увидела меня на пороге квартиры, бледного и окровавленного, я был раздет и отправлен в ванную с перекисью водорода в руках. Там зеркало меня окончательно убедило в том, что память об этой встрече на моем лице сохранится надолго, может быть, на всю оставшуюся жизнь. Эта сволочь исхитрилась ударить меня так, что сантиметра три кожи вместе с мясом свисало у меня от переносицы к кончику носа. Когда я это увидел, то в животе что-то оборвалось. Как в детстве, когда чашка, которой ты долго играл, вдруг упала и разбилась. Все, больше изменить ничего нельзя, свершилось необратимое и теперь остается лишь переносить последствия случившегося.

И я стал их стойко переносить. Надо отдать должное, мне было что переносить. Для начала в больнице мне объяснили, что анестезии не будет, иначе шрам останется слишком заметный. Потом мне сообщили, что самый кончик лоскута кожи придется отрезать, так как он уже омертвел и приобрел серый цвет. Ну, а потом стали готовиться к операции. Подготовка вылилась в поиск лампочки, которую нужно было вкрутить над местом предполагаемой экзекуции. На три рабочих места в операционной была в наличии одна функционирующая лампочка. Меня усадили на стул и стали шить. Швов должно было быть наложено пять, но наложить успели только четыре. Как только начали шить пятый, оказалось, что первые три уже разошлись. Наступила некоторая пауза, в ходе которой было выяснено, что имеющаяся в наличии нитка не того номера и мою рану держать не сможет. А вот нужной толщины в наличии нет. Я особо не расстроился, мне было настолько плохо, что если бы решили ампутировать несчастный нос, я бы не стал особенно возражать. Тут кто-то из врачей вспомнил, что в кабинете начальства должна быть заначка. Общими усилиями к двум часам ночи я был заштопан и выпровожен из больницы. Жена, приехавшая со мной, с трудом нашла такси, и я наконец-то смог попасть в постель.