Арктический мост - Александр Казанцев

Андрей продолжал стоять. Ветер трепал широкие поля его мягкой шляпы. Внизу под ногами расстилалась небольшая полянка с белыми пятнышками успокоившихся коз и серым силуэтом вертолета.

Послышалось жужжание. Вертолет стал тихо подниматься. Скоро он повис почти над самой головой Андрея. Сверху спустили лестницу.

— Шашлык был замечательный. Никогда в жизни не ел ничего подобного, — заявил профессор, вытирая губы и бороду платком.

— Скорее, скорее! — торопил Андрей.

…Жужжание усилилось. Козы подняли головы и умными красивыми глазами провожали странного орла, поднимающегося вертикально в небо.

Скоро маленькая точка исчезла в прозрачной синеве.

Глава шестая

ИСПЫТАНИЕ

Леса и перелески, дачные домики, поле с уборочной машиной, платформы с промелькнувшими лицами, шоссе с бегущими грузовиками, самолет в воздухе, ребята, скатывающиеся с пригорка, тоненькая девушка с косами, приветно машущая рукой…

И уже скрылась легкая фигурка. Бегут назад кудрявые рощицы по обеим сторонам полотна, и вдаль уходят прямые, как лучи, рельсы, загибаются за самый горизонт, повторяя выпуклость земли.

Идеальная прямая! Когда-то царь-самодур с тупым упрямством провел эту линию. Так и должны были строить дорогу из Петербурга в Москву. Так и строили ее напрямик через холмы и болота, строили… на человеческих костях.

И как память прошлого лежит и сейчас прямолинейное полотно, ведет в Москву среди полей и рощ, садов и перелесков.

На одну из дачных станций этой дороги прибыл необыкновенный поезд. Он был похож на гигантскую трубу, поставленную на колеса. Прибытие этого поезда вызвало переполох в дачном поселке. На платформе собралась толпа: мужчины в спецовках или летних пиджаках, девушки в открытых сарафанах или легких брюках, руководительница детского сада молоденькая, строгая, с сияющими и любопытными глазами и целым выводком построенных в пары, умирающих от восторга ребятишек, старушка в теплой кофте, два древних старика, оба лысые, бородатые, один в очках, наконец мальчишки, всюду во все времена одинаковые мальчишки в неподпоясанных рубашках, в коротких уже им штанах… Эти оседлали забор, забирались на ветви тополя и кричали оттуда:

— А окна-то где?

— И дверей не видать. Вот чудно!

— Это цистерна, бензин перевозить.

— Врешь, это пушка…

— “Пушка, пушка”! Много ты понимаешь! А как целиться?

— А это осадная. На цель рельсы прокладывают. Честное слово так. Мне Егорка говорил.

— Ребята, ребята! Смотри, идут.

— На четырех турбобилях приехали. Видите?

— Смотрите, какой дяденька! Не дяденька, а целых полтора дяденьки!

— Он тебе на дереве уши надерет, только руку протянет.

— А я знаю, кто это. Это Седых, большой начальник!

— Много ты знаешь! Пушка, тоже сказал… А как она заряжается?

— А вон видишь сзади такое кольцо с дырками? Наверное, оно отвертывается.

— Ничего вы не знаете. Не дырки, а дюзы. Это снаряд ракетный, на Луну лететь.

— На Луну?

— Ой, на Луну! Вот хорошо бы залезть да спрятаться.

— Найдут, наверняка найдут. У них приборы чующие, по запаху определяют, кто есть.

— У-у! Тогда тебя сразу почует.

— Откуда ты знаешь, что это ракетный снаряд?

— А вон, видишь, с полуторным дяденькой женщина идет?

— Ну, вижу.

— Это его дочь. Она в Ракетном институте училась. Мы в прошлом году с ними на Истре рядом жили… дача там у них.

— И они отсюда прямо на Луну полетят?

— Вот увидишь. Снаряд по рельсам разбежится, разбежится, а потом как ахнет — и сразу в воздух. Ну, а потом прямым ходом на Луну.

Группа приехавших подошла к трубообразному поезду. Мальчишки притихли.

Здесь действительно была Аня Седых. Одетая в голубой комбинезон с белыми отворотами, она выглядела совсем юной. Только темные круги под глазами делали ее усталой и более взрослой.

Да, так все получилось! Андрюшу мог спасти только полный покой. “Никаких ассоциаций!” — сказали профессора. Ничто не должно было напоминать о пережитом, даже… жена. Аня рвалась к Андрюше, но ее убедили. И у Нее тогда ничего не осталось, кроме дипломного проекта.

Этот дипломный проект имел шумный успех, Степан Григорьевич Корнев какой это все-таки умный и влиятельный человек! — сумел не только заставить Аню делать не ученический, а реальный проект, но и привлек к нему внимание технической общественности. И это он включил строительство ракетного вагона по Аниным чертежам в число первоочередных экспериментальных работ для Арктического моста. Степан Григорьевич остался вместо Андрея, и с ним посчитались. Аня должна быть, ему очень, очень благодарна!..

Но что будет с Андрюшей? Сначала Аня носилась с ребяческой мыслью сделать ему сюрприз. Конечно, она, не выдержав, во всем бы ему давно призналась, но тут случился этот шторм в Черном море. Андрюша был в таком тяжелом состоянии. С ним ни о чем нельзя было говорить. И даже подготовить на расстоянии было невозможно. Профессора запрещали. Может быть, это и к лучшему, что он приедет сразу на испытание. Ах, если бы приехал прежний Андрюша, каким он был в Светлорецке! Он бы все понял, принял бы и Аню и ее изобретение…

— Что ж, Анна Ивановна, — сказал, словно читая ее мысли, идущий с ней рядом Степан Григорьевич. — Я бы хотел, чтобы Андрей так же оценил ваш труд… и вас… как ценю я, ибо отношение человека определяется оценкой не своего собственного, а чужого “я”…

— Да, да, — рассеянно отозвалась Аня. — Конечно…

— К сожалению, для нас с вами не секрет, что Андрей… Да что там говорить! Жизнь полна несообразностей, ибо люди всегда выбирают не тех, кто особенно хорошо к ним относится, а чаще тех, кто… даже не хочет замечать…

— Вы думаете, что Андрюша меня не заметит? — улыбнулась Аня.

— Не надо меня понимать в буквальном смысле.

— А как вас понимать? — чуть склонила набок голову Аня.

Степан Григорьевич промолчал и отвернулся. Но Аня все равно заметила, что он покраснел.

— Пардон! Могу я поговорить с конструктором ракетного вагона Анной Ивановной Седых?

Аня оглянулась и увидела стоящего в почтительной позе еще молодого, но очень толстого человека с огромной торчащей шевелюрой. Его подбородок тонул в налитой шее.

— Да, да, конечно. Я и есть Седых. Что вас интересует?

— Я корреспондент технической газеты. Хотел бы услышать несколько слов о вашем вагоне. Прошу не стесняться терминологии, вы говорите с инженером.

— Очень приятно. Ну, что же мне вам сказать? Пожалуй, о всех цифрах мы поговорим после испытания, если вы здесь еще будете.