Лабиринт простых сложностей - Галина Владимировна Романова

– Эффектно! – фыркнула она громко и, опустив ногу, медленно повернулась.

За спиной народу было – пропасть! И Хмельнова, и ее помощник, капитан Андреев, кажется. И два незнакомых широкоплечих мужика в штатском. Эти двое сразу подскочили к ней и замерли по бокам.

А еще, подслеповато щурясь, у двери стояли две старые перечницы. Подружки Соня и Клава. Этих подняли с их нафталиновых коек, думается, на роль понятых. И еще какой-то мужик маячил рядом с ними. Видимо, решили, что две старухи не столь авторитетны на такую ответственную роль.

– Гражданка Новикова, вы задерживаетесь по подозрению… – начал монотонно говорить капитан Андреев.

И пошел, пошел перечислять все ее грехи.

– Думаете, докажете? – холодно улыбнулась она.

– Все, что будет сказано вами, может быть использовано против вас в суде, – закончил, не отреагировав на ее слова, Андреев.

Он покосился на холщовый мешок, который она все еще прижимала к своей груди. И поинтересовался:

– Кажется, атрофией мышц правой руки вы больше не страдаете, гражданка Новикова?

Она опустила рассеянный взгляд и поняла, что прижимает к груди мешок правой рукой. Идиотка!

– Попрошу понятых обратить на это внимание, – громко произнес Андреев и снова заговорил с ней: – А вы куда это так торопились, гражданка Новикова? Вам некуда больше спешить. Ваш маршрут проложен. Конечный путь – тюремная камера. Думаю, надолго. Если не навсегда. По совокупности преступлений…

Его одернула Хмельнова, заставив замолчать. Подошла, встала напротив.

– Что у вас в мешке, гражданка Новикова? – спросила холодно, то и дело дотрагиваясь до повязки на голове.

– Личные вещи, – ответила Ирина с вызовом.

– Предоставьте возможность сотрудникам полиции взглянуть на них. – Она сделала знак оперативникам, один из них вытащил мешок из руки Ирины. – Понятые, прошу внимания…

Все разложили прямо на полу – грязном, затоптанном, усыпанном мусором, который так оглушительно скрипел под ее ногами, когда она кралась в кухню.

– Обратите внимание, понятые, в мешке находились деньги в сумме… – она назвала сумму, которую ей подсказал оперативник, успев сосчитать. – Деньги как в американских долларах, так и в российских рублях. Украшения… Весовая гиря, выпачканная предположительно в крови. И нож! Со следами бурого цвета на рукоятке и лезвии. Предположительно, это следы крови. Принадлежность будет установлена экспертизой. Понятые, прошу вас быть предельно внимательными… Зачем? Зачем вы все это хранили, почему не избавились, Новикова?

– Не знаю, – равнодушно подергала она плечами. – Боялась, что за мной следят и на улице кто-нибудь схватит за руку, сунется в сумку, а там… Считала, что здесь самое надежное место. Во всяком случае пока. Не ошиблась. Стоило достать все из тайника, как вы меня тут же за руку и схватили. А может быть…

Она улыбнулась так, что у Хмельновой мурашками покрылись все лопатки.

– А может быть, я хотела кому-нибудь все это подложить при удобном случае. Не знаю. Как вышло…

Потом ее увели, предварительно заставив подписать кучу разных бумаг, которые Хмельнова заполняла прямо здесь – в загаженной квартире. Села на диван. Положила кожаную папку на колени и писала, писала, писала. Что-то подписывали понятые, что-то она – Ирина Новикова, облажавшаяся по полной программе.

Они вышли из квартиры спустя полтора часа. На улице почему-то было светлее, невзирая на то что свет от уличных фонарей не доставал до полицейской машины. Ирина задрала голову. Черный полог небосвода разорвало пятнами звезд. Света от них ей казалось так много, что заслезились глаза. Или просто она заплакала?

Хмельнова это увидела, подошла ближе. Глянула со странной усталостью.

– Зачем все это, Ирина?

– Что – все? – отозвалась она вопросом.

– Сахарова, Баловнева, Харин, Иван Грабов… Столько смертей – ради чего? Ради этого мешка, который вы прятали между плитами под грязным куском линолеума?

– Не ради мешка, а ради его содержимого, допустим, – вздохнула она тяжело, но тут же отрицательно мотнула головой. – Нет. Не ради этого. Началось все с Сахаровой. Она забрала у меня Ваню. А я его любила. Очень любила! До судорог! А она уезжать с ним собралась, соблазнив деньгами за проданную квартиру. Она ведь заранее все продумала. И ему все уши прожужжала, что вызовет меня к себе для разговора. С числом определилась. С угощением. Он сам мне рассказал, когда телефон передавал. Вот, видимо, в его голове и возникла идея воспользоваться случаем. Ваня не был святым. А я… Я не могла этого допустить. Я убила ее прямо на пороге квартиры Ангела, куда она бежала за оставшимися деньгами. А потом вышла эта девка, вырубила меня. Кстати, задаток-то с пола наверняка она собрала. Алла несла его ей. Дальше – вы знаете.

– При Сахаровой были деньги? Задаток за квартиру?

– Да. Она держала в руках пачку, перетянутую резинкой. Потом эта пачка исчезла. Уверена, Шура ее и забрала, сообразив, что Сахаровой они теперь уж точно ни к чему. Но вы у нее лучше спросите.

– Где вы взяли нож?

– Купила в хозяйственном магазине. И да, я сразу ехала к ней с ножом. Я не собиралась оставлять ее Ваньке. Она не должна была соблазнить его деньгами. Она должна была умереть. – Она снова задрала голову к небу. – Сколько звезд! Не сосчитать!

– Как грехов на вас, Новикова, – оборвала ее грубо Хмельнова. – Баловневу за что убили?

– Она намекать стала, что догадывается, кто убийца. Я же бывала у нее в гостях. И с отцом вместе, и без него. Она подсмотрела как-то, что с правой рукой у меня все в порядке. Глазастая! Я вашу экспертизу обмануть сумела, отца, а она углядела. Хотя, скажу честно, экспертиза ваша проводилась из рук вон плохо. Обрадовались медицинскому заключению о моем нездоровье и выдали почти слово в слово… А я тут тему замутила интересную. Захотела в их с отцом бизнес влезть со своей собственной долей. А она мне ответочку: будешь соваться и угрожать, сдам ментам. Говорю, и сама пострадаешь. А она нагло так: докажи! В ту ночь я не собиралась ее убивать.

– И именно по этой причине взяли с собой нож?

– Я его не брала с собой. Прихватила с кухни, когда пробиралась в ее гримерку. Я ведь именно с кухни к ней и попала. Не через центральный же вход, где все в камерах. Нарядилась в их форму. Отца попросила, он мне оттуда приволок. Я ему наболтала всякого: мол, хочу примерить, может, на работу пойду туда. А велят за свои деньги покупать. А оно мне надо? Странно, но он поверил. У