В поисках Дарования - Алексей Лебедев

- Не смей называть меня трусом, не зная моих чувств! - Прошипел я ему в лицо.

- Мне не нужно влезать в твою душу, чтобы понять ее нежную сущность. Она сама гноем вытекает из воспалившегося убожеством сознания, неспособного к милосердию.

- Не заблуждайся в чувствах человеческих, сомн. Ты не можешь со смелостью утверждать, что это моя война, так же то, что я трус. Я уверен, что мой уход не повлияет на исход будущей войны. А тебе посоветую выбирать в следующий раз слова, если тебе дорога твоя шкура.

Гнев по-прежнему продолжал кипеть во мне, наполнилось огнем и запястье правой руки.

- О-о-о! Зайчик расхрабрился! - Заносчиво произнес Александр.

Чувствуя не унимающийся накал страстей, за спиной послышался голос Ольми.

- Остынте, мальчики!

- И правда, хватит уже. - Это Ризонет поддержала сестру.

Но, не смотря на их призывы, что-то внутри меня не позволяло мне успокоиться, а продолжало бурлить лавой возмущения. Я готов был разорвать его в куски сомнийского паштета.

- Как бы ты не хотел, тебе не покинуть этот мир! Каким бы трусливым воином ты не был! - Продолжал лить оскорбления Александр.

Этот долбанный невежа так и напрашивался на свою незапланированную смерть, а что-то внутри меня подсказывало, что я в силах устроить его преждевременные похороны, я чувствовал, что неистовая сила, покоящаяся когда-то внутри меня, готова разорвать стенки своего саркофага и пролиться на этого хама.

Но к моему сожалению или радости, с какой стороны посмотреть на сложившуюся ситуацию, чья-то рука схватила меня за шкирку и дернула назад, выкинув меня с веранды в лес. Гнев сменился удивлением, а удивление знакомым ощущением невесомости в животе, голова усеялась дрожью, воздух сгустился в гель. Из веранды донесся протяжный, окованный глухотой, медленно увядающий женский крик с моим именем. После чего красивый утренний туманный лес расплылся в черную пелену.

Глава 16

Приятный бас двигателя заставил меня открыть глаза. Я сидел за рулем своего БМВ, на перекрестке горел красный. Водитель из соседнего, слегка тюнингованного авто, кивком в сторону дороги приглашал меня выяснить, кто из нас лучший на старте, разрезая ночь ревом двигателя. Конечно, в любое другое время я бы удовлетворил его детскую прихоть, но не сейчас, когда душа расползалась на нити мрачной досады после конфликта с приятным мне человеком, то есть сомном, которого мне так нравилось считать другом. Является ли после всего этого, являлся ли вообще он для меня тем, кем бы я хотел? Сложный вопрос. Да и знакомы мы с ним всего ничего, но встреча с этой троицей оставила глубокий след в моей душе, приласкали они меня своей харизмой, заставляя думать, будто они мои друзья с раннего детства.

Я снова медленно проезжал скучные улицы маленького городка точно так же, как перед той аварией, которая отправила меня в Сомнию. Это было чистой воды дежавю, но я был уверен, что я вернулся снова в тот самый вечер. И совсем скоро через несколько сотен метров я увижу девушку, которая будет очень похожа на Киру, но это будет не она, а моя влюбленная фантазия. Да и мысли о любви в данный момент совсем не складывались. Скверное состояние принуждало думать только о последних событиях. Конечно, сейчас я был зол на Александра, на его непонимание, на его, пусть не совсем обидные, но все же неприятные для меня оскорбления.

Остановив машину около обочины, я покинул ее, решая для себя, что лучше будет разбавить мрачное состояние бодрящей прогулкой на свежем воздухе приятного зимнего вечера. Вечер был действительно удачным: прекрасная тихая погода, беззаботно падающие хлопья снега своей плавностью отвлекали мороз от привычного для этого времени года дела, и поэтому, любуясь их прекрасным вальсом, он то ли забылся, то ли нарочно решил умерить свой холодный нрав. Улицу можно было назвать вполне оживленной, народ выполз из своих бетонных нор и наслаждался дивной погодой. Я не спеша шел по желто-оранжевому от уличных фонарей тротуару среди медленно прогуливающихся влюбленных пар, небольших кучек друзей, попадались умеренно шумные компании, отдыхающие на скамейках, стоящих вдоль улицы, кто-то, так же как и я, разгуливал в одиночестве.

У всех у них были свои заботы, радости, душевные переживания, проблемы, но ни у одного, я готов поклясться, ни у одного из них нет заморочек со спасением целого мира. Немногие из нас могут похвастаться своим желанием вступить в ряды доблестной армии и стать защитником Родины, некоторые бы вовсе отказались защищать ее в случае угрозы, а здесь чужой, можно сказать, никому незнакомый мир. Какому человеку захочется лезть в эту заварушку? Стал бы рядовой гражданин своей страны вытаскивать из задницы меч войны другого государства? Не знаю.... А я? Тоже не знаю. Или, может просто, не хочу знать? Пытаюсь отстранить себя от тяжести этого ответа. Следовательно, Александр прав, называя меня трусом. Но разве неуверенность в себе и нежелание быть частью чужой для меня армии это трусость? Сейчас я не мог дать ответа на этот вопрос.

Размышляя, я не заметил, как дошел до того места, в котором я видел девушку, похожую на Киру. Здесь и вправду стояла девушка, мечтательно смотревшая на проезжающие машины. Она была точно такого же роста, как и Кира, из-под шапки виднелись короткие черные волосы, сбоку ее лицо своими очертаниями невероятно сильно совпадали с чертами лица моей возлюбленной. Сейчас я был готов отдать жизнь за уверенность, что это была она. Но я никак не мог понять, почему же во мне, как прежде, не просыпалось то будоражащее чувство, тот огонек счастья, которые я испытывал при одной только мысли о ней. Я стоял и тупо смотрел на неё, вместо того, чтобы подойти к ней и сдернуть вуаль неопределенности. "Это она" - говорил я себе, - "Это она. Подойди к ней и твои страдания закончатся. И тебе уже будет наплевать и на того Александра, и на Сомнию, и на эту злосчастную войну". Всеми мыслями я хотел это сделать, но ноги предательски не слушались меня, они упрямо стояли на месте, словно примороженные к снегу. "Крикнуть! Точно, нужно просто окрикнуть ее!" - сообразил я. Но язык обмяк и не поддавался моим усилиям произнести хоть какой-то звук. Что же это со мной? Изо всех сил я пытался сделать хоть что-то, но все было напрасно, как я не старался, ничего не выходило. Я готов был разрыдаться, разорвать от злости всех прохожих, готов был продать душу самому дьяволу, лишь бы сдвинуть себя с места. Поняв, что все мои старания тщетны, а гнев бессмыслен, мне оставалось лишь сдаться. Возможно, это знак, возможно, нам просто-напросто не суждено быть вместе, и судьба предупреждает меня об этом. Я набрал полные легкие морозного воздуха, обратив лицо к плачущему снегом небу, задержал дыхание и резко выдохнул, выпуская всю боль и злость, отчего меня пошатнуло, и я сделал шаг вперед. Вот чудо. Мое тело было свободно от загадочных оков! А всего-то было нужно - облегчить свои страдания обычным вздохом. И вот, когда я свободен, оставалось сделать всего несколько шагов к своему счастью. Но я, почему-то, по-прежнему стоял на месте. Нет, не потому, что я не мог совладать со своим телом. Наоборот, оно было готово броситься к своему долгожданному счастью. Просто что-то внутри меня изменилось, а что я не понимал. Желание быть с любимой девушкой никуда не исчезло, я по-прежнему хотел быть с ней, хотел этого больше всего в жизни, но какое-то чувство, не мое, не родное, паразитически не позволяло мне этого сделать. Обняв Киру взглядом, возможно в последний раз, я развернулся и насколько возможно быстрым шагом направился к своей машине.