Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев

— Ну-с, — я заметил, что пальцы антиквара подрагивают, — поглядим, за чем я столько лет охотился.

Он брякнул двумя боковыми штырьками, фиксировавшими крышку ларца, а после откинул ее.

Глава пятнадцатая

В этом всем, признаться, присутствовала некая кинематографичность, из-за которой я никак не мог воспринять происходящее всерьез. И затянутый паутиной ларец, и куча блестящих предметов, открывшихся нашим взорам после того, как была откинута крышка, и алчное оханье антиквара, погрузившего ладони в эту самую кучу, — все словно сошло с экрана телевизора, из очередной серии очередного сериала.

Ко всему прочему антиквар выглядел крайне забавно, его выражение лица было таково, что я еле улыбку сдерживал. В данный момент он более всего был похож на подростка, который впервые в жизни женскую грудь потрогал, в его глазах сиял ровно тот же безудержный восторг и гордость за себя любимого. Дескать, «да, я этого добился!» Нет, все же то, чем он занимается, изрядно деформирует психику. Не хотелось бы докатиться до подобного.

«Нет!» — Это снова тот же девичий голос, с которым я вел беседу перед тем, как клад подчинился моему приказу. Вот, стало быть, ты кто. Ты — браслет. Золотой, изукрашенный мелкими блескучими камушками, браслет. И тебе очень не нравится то, что Карл Августович держит тебя в руках, не просто же так в голосе слышится смешанная в равных дозах брезгливость и грусть.

— Отлично, отлично, — проворковал антиквар, отложив браслет и следом цапнув крупный перстень с аметистом. — Ого, а это, похоже, работа Позье. Ну да, вот его клеймо. Великолепно!

Эта фамилия была мне знакома, упоминали ее несколько раз на лекциях в институте. Позье был известным придворным ювелиром, причем занимал этот пост он очень долго. Шутка ли — и Анну Иоанновну пережил, и Елизавету, дщерь Петрову, и Петра Третьего, а для матушки Екатерины вовсе большую императорскую корону смастерил. То есть ремеслом своим владел отменно, поскольку в те времена людей ценили больше за дело, чем за слова. Значит, очень сильно недешевый этот перстенек. Имя ювелира, да историческая подоплека, да все остальное…

Короче, неплохой улов достался нынче господину Шлюндту.

— Ах, как интересно! — антиквар выудил из ларца какую-то странную штуку, представляющую собой три небольшие золотые плашки, украшенные драгоценными камнями, соединенные между собой короткими цепочками и вдобавок снабженную двумя крючочками. — Ну-ка, ну-ка… Андреас Ремплер, как я сразу и подумал. Право, сегодня исключительно удачный день!

А вот эта фамилия была мне незнакома. Да и предназначение предмета тоже оставалось тайной, о чем я немедленно и сообщил Карлу Августовичу.

— Это аграф, — антиквар положил предмет на ладонь и подставил его под луч солнца, падающий из оконца. Камни немедленно пустили десятки «зайчиков» по стенам. — Сиречь застежка. Хочешь — плащ скрепляй у горла, хочешь — волосы на голове. Что же до мессира Ремплера — о, это был один из лучших ювелиров своего времени. И очень, очень странной личностью. Он был близок к «молодому двору» и выполнял личные заказы Павла Петровича как в то время, когда тот еще являлся наследником, так и позже, когда он стал императором. При этом в списочных листах придворных ювелиров никогда не значился, хотя был вхож в личные покои его величества.

— Ну и что? — удивился я. — Или это был принципиальный момент?

— В разрезе масонства — да, — хитро глянул на меня антиквар. — Это значит, что мастер Ремплер имел куда более высокий градус посвящения, чем Павел Первый, и последний не мог повелевать его судьбой даже в светской жизни. В то время «вольные каменщики» определяли судьбы Европы и их законы стояли выше законов государственных. Это сейчас кажется, что ваши предки жили просто и незамысловато, а на деле у них все было куда сложнее, чем можно себе представить. В те времена условности и мелочи значили куда больше, чем нынче. Ах, какая замечательная вещица. И я даже знаю, кому ее следует показать!

— А мне вот этот браслет понравился, — я цапнул украшение, недовольное тем, в чьи руки оно попало. — Я его в счет своей доли возьму?

— Валерий, твою долю определяю я, таков был договор, — водянисто-голубые глаза Шлюндта не моргая уставились на меня. — Равно как и способ ее выплаты. Поверь, расчет будет предельно честен, я никогда не обманываю тех, с кем работаю. Меня не раз пытались провести, это да, но я никогда подобным не занимался, таковы мои принципы.

— Вот и замечательно, — я подбросил браслет на ладони. — Кстати, мне и в голову не приходило то, что вы попытаетесь меня надуть. Да и в целом я спокойно отношусь к деньгам, это Стелла на них повернута. С большими деньгами приходят большие проблемы, которые мне в данный момент на фиг не нужны. Но этот браслет я все же заберу. Карл Августович, это часть первого клада, который я нашел. Настоящего клада, а не какой-то детской захоронки. Проще говоря, сувенир на память.

— Сувенир, — Шлюндт подцепил пальцем браслет, сдернул его с моей ладони и усмехнулся. — Украшение работы Самсона Ларионова — сувенир? Валерий, ты в своем уме? Нет, я не против, если ты возьмешь… Ну, вот, скажем, пару екатерининских империалов. Смотри, они в идеальном состоянии, да еще и 1755 года, то есть из самой первой отчеканенной партии. Но это-то предмет искусства. Культурное достояние, в конце концов! Этот браслет должен храниться в должном месте, там, где он получит надлежащий уход. В частной коллекции, например.

По сути, он все правильно говорил, да и не нужен был мне сам браслет как предмет, чего уж там. Просто на душе до сих пор мерзотно было, словно я хорошего, пусть и незнакомого человека под удар подставил. Я к кладам Хранителем вроде как приставлен, а на деле их использую как разменную монету, пусть даже и по необходимости. «Ты предал нас» — эти слова все еще звучали в моих ушах.

И было безумно стыдно перед той девчонкой, что в этом браслете живет. Понятно, что никакая это не девчонка, а некая бестелесная сущность, но это не столь и важно. Я не ангел, всякого на душе хватает, но есть некие грани, которые мне не хочется переступать. Это одна из них.

— Мне ни к чему монеты, мне нужен вот этот браслет, — спокойно ответил я, забирая у антиквара украшение обратно. — Считайте это моей легкой чудинкой, по моему мнению, каждый человек имеет право на таковую. И, разумеется, высчитайте его стоимость из причитающейся мне