История мира - Герберт Уэллс

Последствием великого похода монголов в XIII веке было вытеснение турок-османов из Туркестана в Малую Азию. Там они захватили обширные территории и, закрепив свою власть, перешли Дарданеллы, захватили Македонию, Сербию и Болгарию, так что, в конце концов, Константинополь стал как бы островком среди османских владений. В 1453 году османский султан Магомет II занял Константинополь, атаковав его с европейской стороны, применив при этом огромное количество пушек. Событие это произвело огромное впечатление на Европу; начали даже поговаривать о крестовом походе, только время крестовых походов закончилось бесповоротно.

На протяжении XVI века османские султаны завоевали Багдад, Венгрию, Египет и большую часть северной Африки, благодаря же своему флоту, они сделались повелителями Средиземного моря. Турки почти что завоевали Вену и даже заставили императора выплачивать им дань. XV век увидал всего лишь две удачные попытки расширения границ христианских владений - завоевание независимости Москвой (1480 г.) и постепенное отвоевание Испании. В 1492 году Гранада, последнее мусульманское государство на Пиринейском полуострове, перешло во владения короля Фердинанда Арагонского и королевы Изабеллы Кастильской.

И только лишь в 1571 году морская битва под Лепанто сломила гордыню османов и возвратила христианам перевес на Средиземном море.

Глава сорок девятая

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ ЕВРОПЫ

Уже в XII веке появились некоторые признаки того, что европейская мысль вновь набирает смелость и свободу, чтобы подхватить прерванную научную деятельность греков и, к примеру, размышления поэта Лукреция33. Причины такого возрождения были многочисленными и довольно непростыми. Запрет "частных войн", больший достаток и большая безопасность, отличавшие эпоху по окончанию крестовых походов, и одновременно пробуждение человеческого интеллекта опытом, как раз и полученным в этих походах - это первые необходимые условия. Торговля возродилась наново; в спокойствии обогащались города; поднялся уровень просвещения в Церкви и среди светских личностей. XIII и XIV века - это период появления полностью или частично независимых городов, таких как Венеция, Флоренция, Генуя, Лиссабон, Париж, Брюгге, Лондон, Антверпен, Гамбург, Нюрнберг, Новгород, Берген. Все они были торговыми городами, где всегда было много путешественников; а люди, которые торгуют и путешествуют, любят говорить и обдумывать. Столкновения пап с князьями, очевидная для всех дикость и коварство, связанные с преследованиями еретиков, привели к сомнениям в авторитетности Церкви и к размышлениям над вещами принципиальными.

Мы уже видели, как арабы возвратили Аристотеля в Европу, а Фридрих II сделался проводником арабской философии и науки, благоприятно воздействовавших на возрождение европейской мысли. Еще большим было влияние евреев. Уже само их существование ставило претензии Церкви под знаком вопроса. И наконец, таинственные и притягательные исследования алхимиков распространялись все шире и шире, направляя умы к скромным, украдочным, но быстро дающим урожай попыткам знания, основанного на опыте.

Высшая умственная деятельность уже не ограничивалась горсткой независимых и хорошо образованных людей. Никогда еще мысль простого человека не была столь разбужена, как в те времена. Несмотря на духовенство и все преследования, христианство вносило фермент в человеческие души. Ведь оно само устанавливало прямую связь между Богом Справедливости и совестью личности, потому-то у всех доставало смелости самостоятельно судить о священнике, прелате или символе веры.

С XI века философские дискуссии в Европе оживают наново; появляются крупные университеты в Париже, Оксфорде, Болонье и т.д. Именно там средневековые схоласты предприняли и переработали ряд заключений о ценности и значении слов, что было необходимым предприятием для ясности мышления и научного творчества последующих веков. Особое место, благодаря своему гению, занимает Роджер Бэкон (ок. 1210 - 1293), оксфордский францисканец, отец современного знания, основанного на опыте. В нашей истории имя его означает вторую после Аристотеля вершину.

Все его произведения представляли собой одну громадную тираду, направленную против невежества. С изумительной отвагой он провозглашал, что век его - это век темноты. Сегодня без всякой опасности для себя можно говорить, что мир глуп и тщеславен, что методы его наивны и беспомощны, а догмы - детски, но средневековые люди, если только их не вырезали под корешок, если они не умирали от голода и заразных болезней, были страстно уверены в собственной мудрости и совершенстве собственных верований, и даже за малейшее сомнение в этом они были склонны сурово мстить. Письма Роджера Бэкона были словно молнии среди глубочайшей тьмы. Он нападал на невежество своих времен, но одновременно накапливал средства для умножения знаний. Похоже, что в нем как бы воскрес дух Аристотеля, столь страстно подчеркивает он потребность в опыте и накоплении знаний.

Но вместе с тем Бэкон и боролся с Аристотелем, поскольку тогдашние люди, вместо того, чтобы смело исследовать факты, лишь сидели по своим комнатушкам и портили глаза над паршивыми латинскими переводами, которые были единственным, что тогда оставалось от великого мыслителя древности. "Если бы я только мог, - писал Бэкон со свойственной себе бесшабашностью, то спалил бы все книги Аристотеля, поскольку изучение их ведет лишь к потере времени, множит беды и увеличивает невежество" - эти слова, несомненно, сказал бы и сам Аристотель, если бы вернулся в мир, в котором его произведения не читались, а были только источником восхищения, и то, на что указывал Роджер Бэкон, в отвратительнейшем переводе.

Роджеру Бэкону приходилось быть осторожным и не слишком-то наступать на мозоль ортодоксальности, если ему не хотелось попасть в тюрьму или вообще пережить чего-нибудь похуже. Посему, его призывы "Перестаньте подчиняться догмам и авторитетам, а вместо того - сами поглядите на мир!" были замаскированы весьма осторожными словами. По его мнению имеется четыре основных источника невежества: уважение к авторитетам, обычай, способ мышления необразованной толпы и наше тщеславное нежелание учиться, рождающееся от нашей самонадеянности. Если только избавиться от всего этого, и перед людьми откроется мир неизвестного доселе могущества.

"Возможны машины для плавания без гребцов, так что огромные корабли, предназначенные для морского или речного плавания, ведомые одним человеком, могут двигаться с большей скоростью, чем если бы были полны множеством людей. Можно же изготовить телеги, не требующие для себя тягловых животных, а способные двигаться cum impetu inaestimabili34, как представляем мы себе вооруженные косами колесницы, на которых сражались древние. И машины для летания возможны, так что человек, сидящий внутри, проворачивал бы определенный механизм, с помощью которого искусственные крылья били бы в воздух, как у птицы в полете".