Доказательство силы (СИ) - "Серьезный Сэм"

Он отмахивается от пуль небрежным движением лапы. Как будто от мошкары.

Неужели видит пули? Да нет, быть такого не может.

Я повторяю выстрелы, и вновь он прикрывает уязвимую морду лапой.

А затем исчезает. Нет, не исчезает — просто подёргивается какой-то дымкой, становится смутным, малоразличимым. В свете солнечного дня его видно достаточно хорошо, но вот в тени деревьев или даже в полумраке коридора…

Он зигзагом бежит прямо на меня.

Выпустив последнюю пулю, я кручу барабан. Способность, которую я так и не понял до конца. Может быть, мне повезёт?

Когда тигр прыгает на меня, барабан как раз прекращает крутиться. В Феликсе одна пуля, всего одна. Повезло, не повезло?

Я направляю оружие прямо в оскаленную пасть и жму на спуск…

— Нет! — женские голос вклинивается в нашу разборку.

Тигр сворачивается в прыжке, и я промахиваюсь. Вместо пасти серебряная пуля пролетает над его ушами.

— Не убивай его! Я самостоятельно пойду с вами! — я узнаю этот голос.

Голос Лиды.

Двое пауков вытаскивают её из-за деревьев. Лида невредима, но твари держат её за руки и за ноги. Без оружия она не может драться, и у неё нет подходящих для ситуации абилок.

Оборотень-тигр стоит в метре от меня.

Слишком близко. Картинно выбрасываю револьвер в кусты, одновременно развоплощая его.

Покосившись на меня, Берендей рычит:

— Не дёргайся, я успею первым. Не призывай своё оружие.

Мне плевать на его слова. В конце концов, он обещал мне смерть. Сдаётся мне, он собирается сдержать своё обещание.

Если сможет, конечно.

— Какая нам разница… — обращается к Лиде тигр, но закончить предложение не успевает.

Я стреляю из призванного Феликса от бедра, две пули отскакивают от шерсти, а третья, то ли серебряная, то ли золотая, впивается точно в его бок!

Оборотень ревёт от боли, и удар когтистой лапы отбрасывает меня к соседнему дереву. Многострадальный броник защищает теперь и от когтей.

Револьвер остаётся в моих руках, но в барабане нет пуль. Развоплощаю оружие, чувствуя, что сил на ещё один призыв у меня нет. Надо собраться, собраться…

— Стой, Берендей! Я же нужна вам как целитель, так? Они же дети, не трогай их! Пощади! И я буду сотрудничать добровольно, — кричит Лида.

Тигр действительно останавливается, два звериных, но по-человечески разумных глаза смотрят оценивающе. Не пощадит, вдруг понял я. Потому что во взгляде Берендея — страх.

Он боится меня! Грёбанный оборотень тигра боится меня!

Почему-то эта мысль смешит. На волне эндорфинов я призываю Железного Феликса и, несмотря на навалившуюся на всё тело тяжесть, стреляю в тигра, который вновь прикрывается лапами.

И снова одна из пуль пробивает лапы и попадает ему в морду. Берендей на этот раз визжит от боли, встаёт на задние лапы, пытаясь передними что-то смахнуть с лица. Жив, гад! Судя по всему, пуля не пробила череп.

Жму на спусковой крючок, но в ответ слышу только щелчки. Заряжаю в барабан единственную оставшуюся шейновскую пулю и выжидаю, наблюдая, как тигр готовится к прыжку.

Сил подняться у меня нет — все ушли на многократный призыв Железного Феликса.

Всё решится в этой последней атаке, и скорее всего, не в мою пользу.

Плевать.

За последние несколько дней я видел слишком много смертей. И в слишком многих был повинен лично.

Убийцы не боятся смерти, вдруг понял я. Когда убиваешь других, жизнь теряет ценность, даже если это твоя жизнь.

Берендей прыгает, я вскидываю револьвер с единственным патроном, но решающего столкновения не происходит — в тигра врезается Элион.

Словно бильярдный шар она выбивает его к автомобилям. Оборотень врезается в перевёрнутую тойоту, но сразу вскакивает. Однако, рвануться к нам у него не получается — его накрывает шквал огня. Он ещё пытается рвануться в мою сторону, но его опрокидывает на спину прямо попадание из подствольного гранатомёта. Тем не менее, не видно, чтобы обычные пули и даже гранаты сумели пробить его шерсть.

— Наши подошли! — радостно сообщает мне Элион. — Где Лида?

— Там! — указываю на противоположенную сторону дороги я.

Два паука стремительно утаскивали Лиду в лес.

Вскинув револьвер, я стреляю и попадаю в одну из голов, однако, пауки даже не замедляют движения.

— Я за ней! — воскликнула Элион и даже сделала шаг, но внезапно её колени подкосились. — Ой, силы закончились…

Зарычав, я развоплотил и снова призвал револьвер. На это ушла пара секунд. Несмотря на радужные круги перед глазами, я вскинул руку, ставшую вдруг металлической и очень тяжёлой. Однако, пауки уже скрылись где-то за деревьями.

Пять патронов барабане я выпустил в Берендея, который огромными скачками отступал в том же направлении, что и пауки с Лидой. Попал всеми, но шкуру не пробил.

— Как ты? — ко мне подскочил какой-то боец.

— Плохо мне, братан, — честно ответил я ему. — Слышь, там в бардачке машины есть кое-что. Принеси, будь другом.

Боец кивнул и действительно сбегал к машине. Вернулся он с головой в руке и ошалевшим выражением лица.

Я двумя руками принял голову Лерочки из его рук, прислонил к своей груди и свернулся калачиком.

— Спасибо, братан, — пробормотал я.

— Да не за что, — протянул охреневший от увиденного намёник. — А кто это?

— Моя первая любовь, — устало пробубнил я.

А затем я погрузился во тьму. Слишком устал.

Глава 23. Ограничение

Очнулся я уже в палатке маленького полевого госпиталя. Пробуждение было почти привычным — слишком часто в последнее время я вырубался от усталости.

Из руки торчала капельница, вокруг валялись бедняги с настоящими ранениями. Впрочем, тяжелораненых не было, видимо, их отвезли в настоящую больницу.

Одежду и обувь с меня сняли, а голову Лерочки засунули в пакет положили на тумбочку рядом.

— В сознании! — воскликнул дежуривший у входа наёмник и куда-то убежал.

Минут через десять в госпиталь зашли Элион и её отец. Оба были одеты в уже привычный камуфляж, только новый. Папина принцесса сверкала умытым личиком, однако выражение лица у неё было грустное.

— Как он? — спросил Шейн у солдатика.

— Да всё нормально. Док назначил витаминную капельницу, плюс поесть ему надо.

Шейн распорядился, чтобы принесли еды.

Солдатики принесли стулья, и гости расселись вокруг моей кровати.

— Ты молодец, — сказал Шейн с благодарностью. — Вы молодцы. Весь отряд. Если честно, с утра я думал, что отправляю вас на смерть.

— У нас не было другого выхода, — пожал плечами я. — У Элион так точно.

— Я знаю, — кивнул олигарх.

— Что с городом? Мы…

— Мы победили. В газельках на базе был гексоген — они планировали взорвать город. Спальные районы, жилые массивы… Кто нажмёт на детонатор, тот и получит… эээ… опыт.

— А что мешает им взорвать его сейчас?

— Склад с гексогеном подорван. Взрыв был огого. Ты в это время уже в машине лежал в отключке.

— Это сделали вы?

— Нет, — покачал головой Шейн. — Похоже, они сами.

— А если дома уже заминированы? Хотя бы часть? — вдруг пришла в голову мысль.

— Мы уже написали в полицию о возможных террактах, пусть ищут. Ладно, — Шейн поднялся. — Оставлю вас одних.

И мы остались с Элион тет-а-тет. Не считая других раненных.

— Извини, — вдруг сказала девочка, и я увидел в её глазах слёзы.

Видимо, моя аура женских слёз работает одинаково хорошо на представительниц женского пола любого возраста.

— Вот не надо плакать… — попытался я успокоить принцессу.

Ничего не вышло. Элион зарыдала.

— Извини, извини, извини, — бормотала она, размазывая ручками влагу по лицу. — Это из-за меня Топа теперь без ног… и вообще она этой паутиной покрылась… а Лиду похитили…

— Почему это из-за тебя? — удивился я.

— Потому что я вас во всё это втравила. Я виновата, я!

— Так, боец, отставить рыдания! Поставленную боевую задачу мы выполнили полностью и без потерь! — рявкнул я, заслужив несколько одобрительных взглядов и пару поднятых больших пальцев от замотанных в бинты соседей по госпиталю. — Топка очевидно восстановится, а Лиду мы вытащим!