Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

Проблема, разумеется, заключалась в том, что отдел охраны конституции занимался почти исключительно анализом и контролем, а не оперативной деятельностью. Поэтому арестовывали нацистов главным образом либо обычные полицейские, либо другие подразделения Службы безопасности.

Такое положение дел Торстен Эдклинт считал крайне неудовлетворительным. Почти все нормальные страны не жалеют средств на содержание того или иного варианта конституционного суда, в задачи которого, в частности, входит следить за тем, чтобы власти не посягали на демократию. В Швеции же этим занимаются канцлер юстиции или омбудсмен юстиции, которые, однако, должны лишь следовать решениям, принимаемым другими людьми. Будь в Швеции конституционный суд, адвокат Лисбет Саландер мог бы незамедлительно возбудить дело против шведского государства за нарушение ее конституционных прав. Тогда суд имел бы возможность затребовать все бумаги и вызывать на допросы кого угодно, включая премьер-министра, пока вопрос не будет прояснен. А так максимум, что мог сделать адвокат, это подать заявление омбудсмену юстиции, который, однако, не имел таких полномочий, чтобы прийти в Службу государственной безопасности и начать требовать там документацию.

Торстен Эдклинт на протяжении многих лет выступал горячим сторонником создания конституционного суда. Тогда он мог бы легко разобраться с информацией, которую ему предоставил Драган Арманский, составив заявление в полицию и передав документы в суд. И бескомпромиссный процесс был бы запущен.

В теперешних же обстоятельствах Торстен Эдклинт не имел юридических полномочий для начала предварительного следствия.

Он вздохнул и сунул в рот жевательный табак.

Если сведения Драгана Арманского соответствуют действительности, значит, какие-то руководящие сотрудники Службы безопасности посмотрели сквозь пальцы на ряд тяжких преступлений против шведской гражданки, потом обманным путем заперли ее дочь в психиатрическую лечебницу и, наконец, позволили бывшему крупному русскому шпиону свободно заниматься делами, напрямую связанными с траффикингом, оружием и наркотиками. Торстен Эдклинт выпятил губы. Ему не хотелось даже начинать считать, сколько законов должно было оказаться за это время нарушенными. Не говоря уже о проникновении в квартиру Микаэля Блумквиста, нападении на адвоката Лисбет Саландер и, возможно, причастности к убийству Александра Залаченко, во что Эдклинт верить просто отказывался.

У Торстена Эдклинта не было ни малейшего желания ввязываться во всю эту кашу. К сожалению, он таки угодил в нее в тот самый момент, когда Драган Арманский пригласил его на ужин.

Теперь перед ним со всей неотвратимостью стоял вопрос, как с этой ситуацией разбираться. Формально ответ был прост. Если рассказ Арманского правдив, то Лисбет Саландер по меньшей мере лишили закрепленных основным законом прав и свобод. С конституционной точки зрения возникал также целый клубок подозрений, что руководящие политические органы или ведомства оказались склоненными к принятию определенных решений, а это затрагивало саму основу обязанностей отдела охраны конституции. Торстен Эдклинт, как полицейский, узнавший о совершении преступления, был обязан связаться с прокурором и подать заявление. При менее формальном подходе ответ оказывался не столь простым. По правде говоря, очень сложным.

Инспектор уголовной полиции Моника Фигуэрола, несмотря на свою необычную фамилию, родилась в провинции Даларна, в семье, проживавшей в Швеции по меньшей мере со времен Густава Васы.[26] Она была из тех женщин, что всегда привлекают к себе внимание. Это объяснялось несколькими вещами: ей было тридцать шесть лет, глаза голубые, рост 184 сантиметра, коротко стриженные, вьющиеся золотисто-русые волосы. Она хорошо выглядела и сознательно выбирала одежду, которая подчеркивала ее привлекательность.

А еще она отличалась исключительно хорошей спортивной формой.

Последнее объяснялось тем, что в подростковом возрасте Моника чрезвычайно успешно занималась легкой атлетикой и в семнадцать лет чуть не попала в шведскую олимпийскую сборную. Легкую атлетику она с тех пор оставила, но увлеченно тренировалась в спортзале пять вечеров в неделю. Она занималась спортом так часто, что эндорфины функционировали как своего рода наркотик, и когда она прекращала тренироваться, у нее начиналась абстиненция. Моника бегала, поднимала тяжести, играла в теннис, занималась карате и, кроме того, около десяти лет посвятила бодибилдингу. Заботы о теле в таком экстремальном варианте она за последние два года сильно сократила — раньше тренировкам на силовых тренажерах отводилось по два часа ежедневно. Теперь же она уделяла этому каждый день совсем немного времени, но разносторонние занятия спортом сделали ее тело настолько мускулистым, что недоброжелательные коллеги обычно называли ее Господин Фигуэрола. Когда она ходила в майках или летних платьях, не обратить внимания на ее бицепсы и лопатки было просто невозможно.

Помимо ее телосложения многих коллег-мужчин задевало еще и то, что она была не просто pretty face.[27] Моника окончила гимназию с высшими оценками, в двадцатилетнем возрасте выучилась на полицейского и потом в течение девяти лет служила в полиции Упсалы, в свободное время изучая юриспруденцию. Шутки ради она заодно получила специальность политолога. Запоминать и анализировать материал не составляло для нее никакого труда. Детективы или другую развлекательную литературу она не читала, зато с огромным интересом погружалась в самые разные области знаний, от международного права до античной истории.

В полиции Моника прошла от патрульной службы — что лишало улицы Упсалы спокойствия — до должности инспектора уголовного розыска и работала сперва в отделе по борьбе с насильственными преступлениями, а потом в подразделении, занимавшемся экономической преступностью. В 2000 году она поступила на работу в Службу государственной безопасности в Упсале, а в 2001-м переехала в Стокгольм. Поначалу она работала в контрразведке, но Торстен Эдклинт, знавший отца Моники Фигуэролы и внимательно следивший за ее карьерой, почти сразу забрал ее в отдел охраны конституции.

Когда Эдклинт в конце концов решил, что все-таки не должен оставлять информацию Драгана Арманского без внимания, он немного поразмыслил, а затем поднял трубку и вызвал к себе в кабинет Монику Фигуэролу. Она пока успела проработать в отделе охраны конституции менее трех лет и, следовательно, по-прежнему оставалась больше настоящим полицейским, чем бумажным червем.

В тот день на ней были облегающие синие джинсы, бирюзовые босоножки на небольшом каблучке и темно-синий жакет.

— Чем ты в данный момент занимаешься? — первым делом спросил Эдклинт, приглашая ее садиться.

— Мы разбираемся с ограблением мини-маркета в Сунне двухнедельной давности.

Служба государственной безопасности, разумеется, не занималась расследованием ограблений продовольственных магазинов, подобная базовая деятельность относилась к компетенции обычной полиции. Моника Фигуэрола являлась руководителем группы из пяти сотрудников отдела охраны конституции, занимавшейся анализом политической преступности. В своей работе они главным образом пользовались несколькими компьютерами, подсоединенными к базе происшествий, которую составляла обычная полиция. По большому счету любое заявление, зафиксированное в каком-нибудь полицейском округе Швеции, проходило через компьютеры, которыми командовала Моника Фигуэрола. Компьютеры имели программное обеспечение, которое автоматически сканировало каждый полицейский отчет, реагируя на триста десять специфических слов, таких как, например: черномазый, скинхед, свастика, иммигрант, анархист, гитлеровское приветствие, нацист, национал-демократ, государственный изменник, жидовская шлюха или любитель негров. Если в полицейском отчете встречалось подобное ключевое слово, компьютер бил тревогу, и соответствующий отчет сразу извлекался и изучался сотрудниками группы. В зависимости от контекста за этим могли последовать возбуждение предварительного следствия и дальнейшее расследование.

В задачи отдела охраны конституции входило каждый год публиковать отчет «Угроза безопасности государства», который являлся единственной надежной статистикой политической преступности. Статистика строилась исключительно на заявлениях в местные органы полиции. В случае с ограблением мини-маркета в местечке Сунне компьютер среагировал на три ключевых слова: иммигрант, наплечная нашивка и черномазый. Двое молодых мужчин в масках, угрожая пистолетами, ограбили магазин, принадлежавший иммигранту. Они похитили сумму порядка 2780 крон и блок сигарет. Один из грабителей был в короткой куртке с нашивкой в виде шведского флага на плече, а второй неоднократно кричал хозяину магазина: «Проклятый черномазый!» — и заставил его лечь на пол.