Дрозд и малиновка - Марианна Красовская

— Что ты хочешь этим сказать, Дрозд? Поясни!

Кейташи шепотом попросил меня поменяться с ним местами, но я, утомленная этим разговором и пресыщенная вкусной пищей, решила прогуляться и поискать уборную. Фэйри, может быть, и не нуждаются в столь низменных вещах, а мне было уже очень надо.

Прекрасно понимая, что в магических покоях так просто заблудиться, я, тем не менее, брела, куда глаза глядят. Меня никто не останавливал. Уборной, кстати, я так и не нашла, зато нагляделась на великолепные залы, мраморные полы и расписные потолки, а потом интуитивно поняла, как это работает. Надо просто представить себе то место, куда хочешь попасть. Все гораздо проще, чем кажется!

Нарисовала у себя в голове вполне приличную фарфоровую чашу для неприличных дел — и почти сразу же обнаружила дверь, за которой и было искомое. Из чистого золота и в виде диковинного цветка, но функционировало исправно. Сполоснув руки в мраморном фонтане, я немедленно пожелала выбраться из этого дворца, и — кто бы мог подумать — за следующей дверью нашла обычную траву и деревья. А еще — двух очень измученных и худых ильхонских гончих.

Нас все же ищут! Вон, с собаками.

Я не слишком люблю животных, но этих мне стало нестерпимо жаль. Подхватив их на руки, я немедленно представила себе обеденный зал и быстро до него добралась. Мне навстречу шагнула какая-то дева с зелеными волосами.

— Что с ними? — жалобно заломила она брови. — Эти великолепные звери умирают!

Она буквально вырвала у меня из рук собак и принялась их гладить и чесать, что-то мурлыкая под нос.

— Это моя Некко! — возник рядом Кейташи. — Как ей удалось найти нас так быстро? Какая умница!

К счастью, он не успел увидеть изможденное состояние псов, зеленоволосая быстро привела их в достойный вид своей магией.

— Ты назвал свою собаку Кошкой* (“Некко” — кошка, ильх)? — изумленно спросила я.

— Это весело.

— А вторая кто, мышка?

— Нет, Тойгэн, тигр. Ну ка, что у нас тут? — И Кейташи извлек из-под потрепанного кожаного ошейника пса сложенную в несколько раз бумагу. — Ага, отец послал гончих искать нас. Надо же, нашли.

— Лес любит животных, — дружелюбно сказала зеленоволосая, с интересом глядя на Кейташи. — Людей не любит, а звери — они же чистые.

Я мрачно наблюдала за тем, как ее пальцы чешут пса за ухом, а пальцы Кея треплют морду Некко. Пес же пребывал в полном блаженстве.

— Меня зовут Мори. А ты — Дрозд, я уже знаю. Твои собаки? Какие же красивые!

— Да, я Некко вырастил сам, забрал щенком. Она была такая слабенькая, самая маленькая в помете…

Кулаки сжимаются сами собой, в глазах темнеет. Я снова ревную. Я и раньше не хотела его делить ни с кем, а теперь мне физически больно смотреть на то, с каким удовольствием Кейташи рассказывает этой девке про своих собак. Нет, это совершенно невыносимо!

Где-то в глубине души я понимала, что мое поведение ненормально, но остановиться уже не могла. Оставив собак, несомненно, в добрых руках, я проследовала к тому месту, что мне предназначалось изначально. По левую руку от местного верховного демона.

— Возлюбленная? — обратил на меня он свой совершенный лик. — Что тебя тревожит?

— Хочу домой, — тоскливо ответила я, вдруг растеряв весь свой запал. Я бы и хотела вызвать ревность Кейташи, но… к чему? Разве я не уверена в нем?

— Зачем? Здесь так красиво. Не нужно тревожится о завтрашнем дне. Ешь, пей, веселись. У нас есть музыка, знаешь? — И Гарманион взмахнул крылом рукава. Иткуда-то сверху полилась незатейливая, но очень приятная мелодия. — Хочешь танцевать?

Я качнула головой.

— Зачем тебе домой? — лился песнею голос демона, завораживая, обволакивая, искушая. — Ты такая красивая, такая талантливая. Я дам тебе власть, назову своей сестрою. Будешь как мы, бессмертной, вечно молодой, любимой всеми вокруг. Смотри, про тебя сложат легенды и споют песни: прекрасная фея, выходящая на встречу смертным и дарующая таланты каждому по делам его.

Вокруг все поплыло. Я немедленно вспомнила сказки своей родины. Фея, что просит у источника напиться… иногда в образе старухи, иногда молодой женщины. Иногда нищенки, иногда знатной дамы. Некоторые люди ведь куда охотнее помогут тому, кто беднее их, и никогда — тому, кто богаче. И если ее напоили, то она щедро отблагодарит, а если обругали и оттолкнули — горе тому несчастному. Будут его преследовать жабы, змеи и крысы до самой смерти.

Я могу стать такой феей для Ильхонна. О встрече со мной будут мечтать и страшиться. Буду наделять юных девушек дарами и талантами… Нищенке — драгоценный браслет. Дочери гончара — волшебный голос. Хромоножке Лейзи — туфельки, что избавят ее от недуга.

Хромоножке! Я совсем забыла, что есть люди, которые во мне нуждаются. За которых я отвечаю. Нет, мне никак нельзя оставаться.Школа. У меня

— У меня дочь, — вцепилась в воспоминания я. — Сын. Школа. Матушка Ши. Ученицы.

С каждым словом я становилась самой собой. Словно туман из разума отступал.

— Ты им не нужна. Они справятся без тебя.

— Но они мне нужны!

— Подумай, сколько хорошего ты сделаешь для людей в новом воплощении! Разве не больше, чем просто владелицей школы?

Да уж я только об этом и думаю в последнее время! Есть ли у меня право менять судьбы? Я чуть было не сгубила жизнь собственной дочери, как я могу жить так дальше? Нет уж, не надо мне вашей магии, я этого недостойна!

— Нет. Я не останусь. Мне нужно домой.

Смотреть в черные как беззвездное небо глаза Гарманиона было почти больно, но я выдержала его взгляд. А горячие ладони, опустившиеся на мои плечи, добавили ясности разуму.

— Птичка, уже ночь. Пора нам удалиться в свои покои, — тихо сказал Кейташи за моей спиной.

— Да, я очень устала.

Казалось бы — прошла лишь пара часов, а такое чувство, что целая вечность! Вот и день уже на исходе…

И только в постели я вдруг вспомнила правило из старой сказки: нельзя в гостях у фэйри ни есть, ни пить, иначе и вовсе оттуда не выйдешь! Хотела сказать об этом Кейташи, но он уже мирно спал.

36. Похмелье

Новое платье, приготовленное мне на утро, было краше