Дыхание судьбы - Тереза Ревэй

— Господи, что с тобой? — испугалась Лили.

Резкая боль разорвала ее тело. Ханна упала вперед, ударившись головой о край стола. Она покрылась холодным потом, позыв рвоты скрутил горло.

— Ханна, не молчи! Где у тебя болит? — воскликнула Лили, стоя возле нее на коленях.

— Что случилось? — сонным голосом спросила Маргит. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Ханне плохо. Она разговаривала со мной, потом вдруг закричала и упала.

Скрючившись на полу, прижав колени к груди, Ханна стонала от боли, смутно ощущая, как Лили поднимает ей голову и вытирает лицо. Когда Маргит попыталась выпрямить ей ноги, ее снова вырвало, брызги попали на Лили. Резкое зловоние наполнило ее ноздри.

— Я побегу за фрейлейн Кристой, — сказала Маргит, которая спала одетой, поскольку слабое тепло печи ее не согревало. — Руди, оставайся здесь, я скоро вернусь.

Мальчик встал на кровати и сосал палец, не сводя с матери глаз. Маргит схватила ботинки, стоявшие под столом, нахлобучила на голову шапку и откинула американское армейское одеяло, отделявшее их комнату от коридора.

— Поторопись! — крикнула ей вслед Лили. — Ханна, не волнуйся, фрейлейн Криста скоро придет, все будет хорошо, — добавила она, поддерживая свою кузину, которая стонала, словно раненое животное, со следами рвоты и крови на щеках.

«Господи, сделай так, чтобы с Ханной ничего не случилось! — взмолилась Лили дрожащими губами. — Я обещаю, что буду послушной, если ты спасешь ее. Я буду работать быстрее, перестану таскать еду с кухни… Я выйду замуж за Вилфреда, если ты этого хочешь, только бы ничего серьезного, умоляю…»

Маргит торопливо бежала по морозу. Из ее рта вырывались клубы пара. Звезды усеяли черное бархатное небо. Похоже, снега ночью не будет. Темные силуэты бараков проступали в темноте. Когда она подбежала к санчасти, ее сердце билось так сильно, что его стук отдавался в ушах. Она поскользнулась на ледяной корке, упала на колени, но тут же поднялась.

Ей было страшно, потому что она чувствовала, что с несчастной Ханной случилось что-то серьезное. Молодая женщина приняла их с Руди приветливо, когда их распределили к ним в барак. Она нашла для их вещей место на полке и под одной из кроватей. Ханна была загадочной особой, она мало говорила и никогда не улыбалась. Ее холодность иногда вызывала у Маргит робость.

Она сразу догадалась, что Инге была плодом насилия. Ведь она сама была матерью и, как никто другой, понимала все, что пыталась скрыть молодая женщина. Во взгляде Ханны, когда она смотрела на свою дочь, была такая головокружительная смесь отвращения, стыда и любви, что по-другому и быть не могло.

Маргит остановилась у санчасти и принялась колотить в дверь. Через пару минут ей открыла фрейлейн Криста. Ее темные волосы были взлохмачены, она куталась в шерстяную шаль.

— Что случилось? — спросила она, щурясь.

— Ханне Вольф плохо, — все еще не отдышавшись, ответила Маргит. — Мы живем вместе. Барак номер 321. У нее приступ. Ее рвет, она очень страдает. Прошу вас, пойдемте скорее!

— Сейчас иду. Подождите меня внутри.

Маргит проскользнула в дверь. В санчасти было центральное отопление, горячая вода и туалеты. Здесь могли разместиться десять больных, и старики приходили сюда умирать.

Через открытую дверь она смотрела, как фрейлейн Криста одевается в узком закутке, где в ее распоряжении имелась походная кровать и несколько досок, выполняющих роль полок. Летом в пустой консервной банке, которая служила вазой, стояли полевые цветы. Обитатели лагеря считали своим долгом следить за тем, чтобы букет всегда был свежим.

Медсестра Красного Креста работала круглосуточно. Когда она не ухаживала за лежачими больными в санчасти, ее видели снующей из барака в барак с медикаментами и перевязочным материалом. Она ассистировала врачу, который приходил каждое утро для консультаций, и помогала ему во время операций. Ее прозвали Белым Ангелом. Она умела быстро поставить диагноз и всегда пребывала в хорошем расположении духа.

Маргит прислонилась к стене и закрыла глаза, наслаждаясь приятным теплом. Ей вдруг подумалось, что вовсе не так плохо быть больным, когда о тебе заботятся, но она тут же себя одернула.

— Я готова, — сказала фрейлейн Криста, держа в руке старую сумку. Ее шаль была скреплена на груди булавкой.

Женщины задержали дыхание, прежде чем нырнуть в студеную ночь.

Лили не сводила глаз с серьезного лица фрейлейн Кристы, не в силах отделаться от абсурдной мысли, что чепчик медсестры немного съехал набок, и это могло принести только несчастье! Словно жизнь Ханны зависела от точности расположения этого кусочка белой материи! Она еле сдерживала себя, чтобы не поправить его.

Лили дала Инге скрученный лоскут ткани, который та сосала, хныкая на кровати. Из-за плеча своей матери на них не мигая смотрел бледный Рудольф. Она хотела было его успокоить, но смогла лишь изобразить подобие улыбки.

Губы Ханны приоткрылись, обнажив десны. Ее лицо приобрело пепельный оттенок, влажная кожа была ледяной. Медсестра закончила ощупывать ей живот и опустила рубашку.

— Ее нужно немедленно доставить в санчасть, — заявила фрейлейн Криста, вставая. — Разбудите нескольких мужчин. Пусть они соорудят носилки. Придется срочно оперировать.

— Боже мой! Но что с ней такое? — испуганно вскрикнула Лили.

— Приступ аппендицита. Похоже на перитонит. Быстрее! Нельзя терять ни секунды.

Ливия обмотала голову шарфом и надвинула шапку до бровей, оставив лишь прорезь для глаз. Шерстяной шарф покрылся ледяной коркой от ее дыхания, но это было лучше, чем мороз, который кусал кожу, стоило ее приоткрыть хоть на один миллиметр.

С обеих сторон улицы стены домов с готическими фасадами смотрели в небо своими глазами-окнами. Несколько зданий старого города готовили к сносу, их двери были заколочены досками. Она шла вперед так быстро, что чуть было не прошла мимо двери рамочной мастерской, где ее внимание неожиданно привлекла одна деталь.

На афише была изображена хрустальная ваза с выгравированным тигром, приготовившимся к прыжку. Выпущенные когти, напряженные мускулы, яростно разверзнутая пасть хищника, — все это было выполнено с необыкновенным мастерством, так что захватывало дух. На заднем плане в мельчайших деталях были изображены фантастические джунгли. Кружевное изящество густой листвы контрастировало с чистотой линий дикого животного. «Выставка, Монфоконский хрустальный завод, с 25 ноября по 15 декабря 1947 года».

Звякнул колокольчик, и она посторонилась, чтобы пропустить покупателя, державшего под мышкой упакованную картину.