Черное солнце - Валерий Большаков

Неожиданно его внимание привлёк большой чёрный вездеход, принадлежавший Помаутуку. «Вездик» тормознул возле штаба, и на снег спрыгнул… Олег Кермас, собственной персоной.

Это «явление народу» было настолько невероятным, что Сихали поневоле головой помотал, разве что крестным знамением не осенил «генерала», бормоча: «Сгинь, нечистая сила!»

Кермас узнал Брауна и подошёл ближе.

— Руки не подаю, — сказал он, — всё равно не пожмёте.

— Вы зачем здесь? — прохладно поинтересовался Сихали.

«Генерал» был взбудоражен и напряжён так, что казалось, вот-вот сорвётся в припадке истерики.

— Хочу кое-что объяснить и кое-что предложить, — лязгающим голосом проговорил он. — А там — дело ваше. Если решите арестовать, мне только легче будет — значит, зря я рассчитывал на чувство долга и честь генрука ТОЗО.

Тимофей молча сделал жест: прошу! Проведя незваного гостя в тот самый модуль, где совсем недавно раздавались вскрики и стоны любви, он занял место за столом-пультом.

— Присаживайтесь, — сказал Сихали, подавив мимолётное желание прогнать Кермаса с того самого дивана. «Генералу» и стула хватит. И вообще, постоит…

— Я знаю, какого вы мнения обо мне, — заговорил Кермас с видом крайнего утомления, — но обиды не держу, поскольку прекрасно понимал с самого начала, что будут думать люди и какими словами в мой адрес пользоваться.

— Тогда зачем надо было идти на поклон к оккупантам? — резко спросил Тимофей.

— А затем! — с силою ответил Кермас. — Это вы боретесь за мир и справедливость с помощью оружия! А я добиваюсь того же, ведя переговоры, идя на сотрудничество! Да, с оккупантами! И что же? Ну и пусть меня проклянут антаркты, зато я принесу пользу проклинающим и сделаю добро из зла! Вы что думаете, мне приятны все эти портреты? Все эти «оборонцы»? Да я всегда был против войны, и генеральское звание мне претит! Но так надо, понимаете? В МККР только болтают о демократии, но никогда не поддержат народ, тех же фридомфайтеров. Нет, им нужен лидер, вождь, с которым можно сесть за стол переговоров, которого можно припугнуть, купить, поддержать! Поэтому я и играю роль диктатора в нашей дурацкой самодеятельной пьесе!

— Браво, — похлопал в ладоши Сихали. — Станиславский сказал бы: «Верю!» — а я повторяю: «Зачем?» Ну чего вы добились, Кермас?

— Многого, Браун, — значительным голосом произнёс «генерал». — К вашему сведению, Международные войска отводятся на острова Кергелен и Южная Георгия…

— А при чём тут вы? — пожал плечами Сихали. — Это мы их отовсюду выбили, вот они и подались на север.

— Да что вы как мальчик, право! — зашипел Кермас. — «Выбили»! Да мы все живы потому только, что Альварадо с Кутеповым терпят ваши выбрыки и не ведут полномасштабную войну! Дадут они МККР приказ — и тот за минуту разрушит с орбиты все станции АЗО, а мелкие очаги сопротивления додавит позже! Вот чего боюсь я и не понимаете вы!

Тимофей усмехнулся.

— Тогда мы ударим по Боствашу, — медленно проговорил он, — по Чините, по Токайдо, по Санлосу…[129] По евразийским Южному Поясу городов и Лесному Поясу! Мишеней хватит.

Кермас зажмурился, вдохнул глубоко, сосчитал до пятнадцати и открыл глаза.

— С вами бесполезно спорить, — сказал он удручённо. — Ладно, как говорится, история нас рассудит. Меня вы не переубедите, а я не в силах переубедить вас, уж больно вы прямолинейны, истинный океанец. Для вас нет полутонов, всё или чёрное, или белое! Человек или хороший, или плохой. С хорошим можно ладить, плохого лучше застрелить. Ладно… Не знаю, может, я и зря сюда заявился, но ведь был шанс договориться, как не использовать его? — Помолчав, словно собираясь с мыслями, Кермас продолжил: — Вот что, Браун, большое вам спасибо за то, что не стреляли в моих «оборонцев», но… Может, стоит сделать ещё один шаг навстречу?

— Конкретнее, — обронил Сихали. До конца он в визави не разобрался, но одно он ощущал верно — Кермас не был врагом.

— Вы помните хоть, с чего вся эта заварушка началась? — подался вперёд «генерал». — Совбез МККР был напуган мощнейшими пульсациями психодинамического поля, расходившимися из АЗО. Допустим, что данный феномен стал всего лишь поводом для вторжения, но ведь он был! Я лично пострадал от этого аномального явления! А что оно такое? Ах, не в этом дело! Ваш пастор рассказал мне, что приблизительно вычислил местонахождение этого… мм… пси-феномена. Это где-то в районе «Новолазаревской». «Интеры» покинули те места. Так давайте вместе обследуем тамошние берега, отыщем эту чёртову Вальхаллу! Докажем МККР, что мы ни при чём, ткнём под нос мировому сообществу факты! Искать нужно на глубине, именно с моря подходили немецкие подлодки, а уж в субмаринах океанцы смыслят побольше нашего. Ну вот и надо нам объединить усилия! А если вам претит находиться рядом с пособником оккупантов, так засуньте свою гордыню себе в задницу! Ради миллионов людей можно и прогнуться разок, не переломитесь!

Браун рассмеялся. Кермас гневно посмотрел на него, но не выдержал, прыснул в кулачок.

— Ладно, — сказал Тимофей, — я согласен.

И протянул Кермасу руку. «Генерал» с чувством пожал её.

Глава 28

ГЛУБОКИЙ ПОИСК

1 января, 16 часов 10 минут.

АЗО, станция «Новолазаревская».

Из Мак-Мердо вылетели целой эскадрильей — за турболётом Сихали Брауна поднялся «батон» Кермаса и вся команда Помаутука, уместившаяся в три аппарата. Тимофей взял с собой Шурика Белого и Купри, Илья Харин влез без спросу — куда ж генруку без командора ОГ! А ещё три «Голубых кометы» несли в своих отсеках субмарины типа «Орка».

Сихали не обольщался насчёт перемирия с «интерами». Кермас мог верить во что угодно, даже в джентльменские потуги МККР, но он-то был ганфайтером и не верил никому. То, что Международные войска отошли на Кергелен и Южную Георгию, говорило лишь о том, что фридомфайтеры реально намяли бока «интерам», отчего те и решили взять тайм-аут. А потом? «Суп с котом!» — сказал бы Боровиц…

…Прямо по курсу появилась обширная горная страна — горы Русские, затем показался массив Вольтат, выросли огромные башни и шпили хребта Орвин. Эти твердыни были огромны и величественны. При беспредельной прозрачности воздуха с турболёта был виден весь горный массив, он представал глазам как исполинский макет на белой подставке — каждый излом, каждую расселинку можно было рассмотреть, не напрягая зрение.

Прямо под «батоном» поднимался к горам ледник. На нём были видны русла водотоков, а в понижениях синели озёра талой воды. Лето!

Перед холмистым оазисом Ширмахера, на краю которого располагалась станция «Новолазаревская», гигантскими дугами гнулись морены.

— Сядем южнее станции, — высунулся из кабины Гирин, — там у «новолазаревцев» что-то вроде аэродрома.

— Валяй, — одобрил Браун.

— Подстраховаться бы… — пробасил Тугарин-Змей.

— Уже, — кивнул генрук. — Я Витальичу звякнул, он «Гренделя» приведёт.

— Так ему идти сколько…

— А нам? Думаешь, мы с маху на эту Вальхаллу натолкнёмся? И не надейся…

Снег стаял, и лыжи турболёта загрохотали по пузырчатой ледяной поверхности. Невдалеке поднимались на сваях старинные сооружения «аэропорта» — щитовые, плоскокрышие домики, облезшие и заброшенные. Однако перед ними выстроились в ряд новенькие «Харьковчанки».

— Это мои «оборонцы» подогнали, — небрежно заметил Кермас.

— Я так и понял, — сказал Браун.

С высокой коричневой сопки он увидел к северу от оазиса ледяную равнину, простиравшуюся километров на восемьдесят до моря, тёмно-коричневые мёртвые скалы лежали у его ног застывшими навечно волнами. Они сдерживали напор льда, спускавшегося с юга, с горного массива.

Видно было, как ледник обтекал скалы с запада и востока и снова сливался в единый недвижный поток у северной кромки гряды.

Ледник с талой водой, разлившейся по его поверхности, окрашивал в синий цвет низкие облака. На юге виднелись горные хребты массива Вольтат, выделяясь своей тёмной синевой на лазурном фоне неба и льда.

— Вон, — Кермас протянул руку к морю, — с запада на восток идут: залив Дублицкого, мыс Красинского, залив Сергея Каменева, мыс Острый, залив Ленинградский, мыс Опорный, мыс Мурманский, мыс Седова… И где там искать Вальхаллу, я понятия не имею.

— Было бы что искать, — хмыкнул Купри.

— Найдём! — бодро заявил Помаутук, нервно-зябко потирая руки. — Обязательно!

Сихали заметил сходство между парнями из пасторской команды и гвардейцами Харина — и те и другие были непробиваемо спокойны и молчаливы. Собранные, подтянутые, они зорко смотрели вокруг, запоминая все входы-выходы, и постоянно были наготове.

— Садимся! — скомандовал своим Тугарин-Змей, и это стало приказом для всех.