Когда взойдёт солнце - Лена Савченко

заметили. Облачённая в ту же самую одежду, что и раньше, девушка вновь пропала и полностью материализовалась в нужной комнате. Мужчина спал на спине, подозрительно мерно дышал. Теневик скрипнула зубами, расправляя плечи. Пальцы с рукояти кинжала убирать не стала.

— Пришла меня убить? — ровным голосом спросил Ньяр.

Кристофер занервничал, но тут же себя одёрнул — она не поверит ни единому слову.

— Жаль, ты не спишь. Я не выдавала тебя из уважения к Госпоже. А ты попрал заветы ради своей выгоды.

— Госпожа может быть только одна, а ты заделалась в прислуги и называла так человека. Кто ещё что попрал?

Девушка с лёгким хлопком оказалась возле него. Лезвие блеснуло холодным лунным светом, пробивающимся в окно и Ньяргил открыл глаза. Амбрара не понимала, как в этом теневике умещалось столько нездоровой наглости.

— И чего ты тянешь?

Она и сама не знала. Лишить жизни просто так, быстро, почти безболезненно? Разве можно назвать тогда это местью? Тёмные глаза по злому блестели, вглядываясь в водянистые напротив. Бэкону с ней не тягаться. Слишком разные уровни, возраст, связь с Тенью. Убить Ньяра — всё равно что зарезать ягнёнка, да и тот будет бодаться и жалостливо верещать.

— Почему вообще пришла? Именно сейчас?

— Ты убил Станиславу.

Глаза мужчины расширились, он явно хотел протестовать, но Амбрара ему не дала издать и звука. С равнодушным лицом надавила кинжалом на горло и ровным, быстрым движением оборвала жизнь. Лезвие впитало всю кровь, довольно вспыхнуло сизым и погасло, прячась в ножнах.

Утром его найдут в залитой красным постели, с застывшим ужасом на лице и Кристофер в очередной раз убедится, что поступил правильно. Адепты Тха не должны бояться смерти. Напротив, вся их жизнь — приготовление к объятиям одной из Семи Сестёр.

Временно оставив Амбрару в покое, директор потянулся к Касандре. Алхимик спала, свернувшись калачиком на нижней полке купе. Решила ехать сразу, буквально сбежав из Светлого, едва получила на это шанс. Не подписала нужные бумаги о неразглашении информации, посчитав, что Барнеусу не впервой что-то подделывать. Не сдала ключ прислуге, просто оставив его в замочной скважине и оставила подаренное Кристофером платье для бала. Мужчине даже стало обидно, он действительно старался выбирать. И хорошо, что он убрал ежа и воспоминания о нём у всех, кто животное видел — существо роль сыграло, теперь бы только добавило мороки. При всей маньячной натуре исследователя Сана слишком любила животных, чтобы бросить ёжика в покоях.

Владислав лежал на соседней полке, закинув руки за голову и о чём-то сосредоточенно размышлял. Паскаля уже известил о произошедшем, но наёмнику всё равно было не спокойно. Какая-то гадкая мысль продолжала методично терзать сознание и Влад иногда поглядывал на Сану. Прислушивался к редким шагам в вагоне, напустив на пол побольше тумана.

Кристофер улыбнулся. Амбрара была уже близко, директор слышал как девушка старается подобраться к нему незаметно, чтобы напугать. Просто потому что на самом деле теневик довольно весёлая и пакостливая личность, потонувшая в собственных запретах. Крис помнил, какой Ара станет через пару десятилетий и, наблюдая сейчас закрытую, говорящую односложными фразами полукровку, позволял себе умиляться.

Время меняет всех. И всё.

Глава 20

Не так Касандра представляла себе самостоятельную жизнь. Спустя пару дней ночёвки на постоялом дворе в родном городе, она вспомнила, почему так рвалась в Светлый дворец. Нитау остался серым, невзрачным и дождливым. Улицы никак не поменялись, люди — тоже и даже бродяги попрошайничали на тех же местах, что и три недели назад.

Последствия пожара постепенно разгребались. Городские службы разбирали завалы, даже находили иногда целые, хоть и подтрёпанные вещи. С бюрократией пришлось повоевать, но в итоге Касандра получила на руки завещание, в котором большую часть средств Юсия сён Лимпак оставляла ей. Как и дом, Стража, прислугу. Некоторое количество денег мать отдавала в благотворительный фонд Нитау, где клятвенно заверяли — всё пойдёт на нужды больных и обездоленных.

Состояния хватило бы на десятилетие беззаботной жизни на широкую ногу в городе по типу Преудантэ. Сану это не успокаивало. Девушка находилась в подвешенном состоянии, застряла между «Было» - «Станет». Влад не мешал ей решать вопросы с покупкой помещения, хотя Касандра понимала, чего мужчина ждёт. Была не готова.

Один раз она уже допустила эту ошибку, отправившись за мечтой спасать людей и теперь опасалась доверять  безоблачным рассказам. Везде есть подвох и печально, что понять эту вещь Сане довелось именно таким образом. Поэтому девушка не спешила соглашаться, молча была благодарна за предоставленное время передышки и разговоры ни о чём по вечерам. Они больше не спали, Владислав никак не проявлял эти знаки — только шутил, за что Касандра тоже была признательна. Девушке было не до этого.

Учиться магии теперь было сложнее, потому что сильное её проявление могли зафиксировать радары Цитадели, размещённые в каждом городе и в лесах на определённом расстоянии. Наёмник накладывал какие-то чары на помещение, прежде чем начать. Касандра каждый раз внимательно следила и даже пыталась осторожно повторять или хотя бы понять, как заклинание работает. Привычка всё объяснять перенеслась и сюда, только сейчас её интересовали не виды реакций элементов, а устройство работы магии в целом. Сана уже поняла, что источник — ты сам, энергия, которая течёт внутри и заставляет биться сердце.

Из дворца не приходило никаких вестей, писем. Девушка надеялась, что больше никогда и не увидит печать почты Светлого на конверте.

А «той штуке, чтобы можно было нормально дышать» Влад её всё-таки научил.

Магия не сложнее алхимии, есть знаешь механизм. У всего есть система, достаточно только понять его и дела идут гораздо проще. С жизнью так же. Едва понимаешь, в какой обстановке оказался, вынужден подстраиваться, чтобы всё было гладко. Чтобы всё работало на тебя.

— Почему ты поехал со мной? — спросила как-то Касандра, — Только по честному.

Владислав посмотрел на неё удивлённо.

— Я же сказал причину.

— Почему тебе тогда не уйти и не вернуться через пару недель? Тогда я наверняка созрею для этого решения.

— А если тебя убьют?