Тридцать три несчастья - Марина Константинова

Она все еще размышляла, как лучше поступить, когда к ней подвалил красномордый толстяк и, добродушно улыбаясь, спросил:

— Красавица, куда едем?

— А?.. Не знаю… То есть на Белорусский. Только поскорее.

— Стольник.

— Само собой.

Толстяк подхватил ее чемодан и, рассекая толпу с криками «поберегись», стал прокладывать себе дорогу к машине. Женька суетливо пробиралась за ним.

Они лихо вырулили на мост, свернули на набережную, но поток машин все сгущался, ход старой «Волги» все замедлялся, и, не доезжая до Хаммеровского центра, машина встала в глухую пробку.

«Вот черт!»

Женька заерзала на заднем сиденье, закурила и взглянула на часы. На все про все у нее оставалось тридцать пять минут.

— Ничего, девонька, прорвемся! — успокаивал ее толстяк.

Однако за десять минут им удалось продвинуться только до следующего светофора.

Не соображая, что делает, Женька выскочила из машины и вцепилась в багажник.

— Ну чего творишь-то, а? — Водитель выскочил за ней. — Сейчас домчу!

— Да пошел ты!

Женька сунула ему стольник, подхватила чемодан и продралась сквозь ревущие машины на тротуар.

Сердце бешено колотилось в груди, пот стекал в глаза, разъедая тушь, чемодан не отрывался от земли.

Женька затравленно озиралась по сторонам, не зная, что делать. Метрах в десяти от нее стоял троллейбус с открытыми дверями, и совершенно зашоренная Женька рванула к нему, надрываясь от тяжести чемодана. Она с трудом вскарабкалась в салон, отдышалась, купила билет и плюхнулась на переднее сиденье. Но полупустой троллейбус не двигался с места, водитель преспокойно курил в окно и не закрывал двери.

Когда до Женьки наконец дошло, что троллейбус тоже стоит в пробке, она завыла от досады и выкинулась на улицу, пиная ногой ненавистный чемодан.

— Эй, подруга! Хочешь пивка? — пристал к ней парень на роликах.

Женька на секунду заступорилась взглядом на заледенелой бутылке «Хольстена» и жадно облизнула пересохшие губы. Внутри у нее все свело, спазм перехватил горло, и она прорычала:

— Давай!

— Десять баксов, — нагло усмехнулся роллер.

— Годится.

Женька пихнула к нему чемодан, схватила бутылку, сделала несколько глотков и уже налегке помчалась к ближайшей станции метро «Улица 1905 года».

Она не помнила, как неслась по эскалатору, как впрыгнула в вагон, как выскочила на «Краснопресненской» на пересадку. Но когда она оказалась на «Белорусской», часы предательски показывали пятнадцать сорок.

«Кирилл меня убьет. Он меня убьет!» — неотступно билась в ее голове одна мысль.

Рискуя сломать ноги, Женька через две ступеньки летела вверх по эскалатору.

«Следующий поезд только через девять часов… Ну, ничего, вернемся на дачу, поужинаем, отдохнем…» — успокаивала она себя.

Перрон был пуст. Носильщики катили перед собой освободившиеся тележки, последние провожающие тянулись в сторону вокзала. Уборщики сметали окурки и обертки от жвачки. Легкий ветерок обдувал ее растерянное, раскрасневшееся лицо.

Кирилла не было.

Женька прошла до середины платформы и, вдруг все поняв, села прямо на асфальт и горько заплакала.

Глава 50

С наслаждением затягиваясь сигареткой на соседнем перроне, Кирилл издалека наблюдал эту драму. Его даже веселило, как Женька истерично всхлипывала, по-бабьи размахивая руками, а потом и вовсе плюхнулась кулем на землю и зарыдала. Эта дурища была без вещей, что слегка его насторожило. Он сам на даче раз сто ей повторял, что у них обязательно должен быть багаж. Она с радостью с ним соглашалась и перла с московской квартиры свое пестрое хрунье, которое должно было пригодиться ей в заграничном турне. К тому же уезжала она с дачи с чемоданом, Кирилл сам тащил его до калитки. Ситуация была нестандартной, учитывая еще и то обстоятельство, что она опоздала к поезду. Но к ней явно никто не проявлял интереса, и, сделав поправку на ее вечную дурь и хроническое невезение, Кирилл успокоился. В полном одиночестве Женька продолжала завывать, и лишь подвыпивший уборщик потряс ее за плечо. Женька заносчиво отмахнулась от него, и тогда тот слегка пнул ее метлой под зад. Женька взвизгнула, обозвав обидчика мудаком, вскочила на ноги и, оправив короткую юбку, гордой походкой зачикиляла к зданию вокзала, размазывая по лицу слезы.

Ее силуэт растаял вдали, и потихоньку на перрон подали «Полонез» — фирменный поезд, следующий по маршруту Москва — Варшава. На табло выскочила надпись об отправлении оного в шестнадцать сорок. Кирилл взглянул на часы. Оставалось ровно тридцать минут.

Господин Воронов был человеком неглупым. Только наивная и без памяти влюбленная в него Женька Богачева могла так безрассудно довериться ему. На что он, собственно, и рассчитывал и, как выяснилось, не прогадал. Он и не собирался тащиться с этой обузой в Прагу. Если уж на то пошло, то он и вовсе не намеревался ехать в Прагу. А уж останется она в Москве или прыгнет в поезд без него, что станет делать в Праге, решится ли на поиски Борьки Миронова в Германии или нет, Кириллу было абсолютно наплевать. Во внутреннем кармане его пиджака лежали два билета на «Полонез» — один в полностью выкупленное им «СВ» до Варшавы, где его уже ждали, другой — в обычное купе до Бреста. В купе он взял билет ради собственной безопасности. Он ни на секунду не забывал слова Артема Галушко о том, что его «заказала» собственная жена.

Жены у него теперь не было, уже четыре часа с лишним он был вдовцом, но липкий страх все же полз по позвоночнику, стекая холодными струйками пота за плотный пояс с зашитыми в нем дойчмарками. Он понимал, что если мероприятие оплачено, то смерть заказчика исполнителей не остановит, обратного хода этому делу не дадут. Эти ребята честно отрабатывали свои деньги.

Если Любкиным наймитам все-таки удалось выйти на его след, то скорее всего грохнуть его они планируют на родине, после Бреста вряд ли решатся — слишком хлопотно. Поэтому он заранее подстраховался — в купе у него верхняя полка, плюс как минимум три пассажира, фиг у них что выйдет. Сначала он засветится в «СВ», а потом перейдет в другой вагон. А прямо перед Брестом он вернется и культурненько доедет до Варшавы.

Вскинув на плечо портплед, Кирилл поднялся со скамейки и неспешно побрел к тетке, торгующей горячими сосисками и пивом.

— Бутылку «Клинского», пожалуйста. И открыть.

Он отсыпал продавщице шестнадцать рублей мелочью и, пока та суетилась с открывалкой, осторожно огляделся сквозь черные очки.

Два типа не понравились ему сразу. Они стояли чуть в отдалении, курили и пристально разглядывали его. В общем-то, не было в этих мужиках ничего особенного, но его смутили их восточные, заросшие черной щетиной физиономии и недобрый взгляд.

Отхлебнув из бутылки, он немного постоял, делая вид, что разглядывает цены на сигареты, потом двинул на оживленную привокзальную площадь. «Хачики» больше не проявлялись, но неприятное ощущение осталось.

За десять минут до отправления Кирилл вышел на платформу, еще раз осторожно огляделся и, не заметив никого подозрительного, уверенно зашагал к своему международному вагону.

Загодя он остановился у фонарного столба и закурил, наблюдая за пассажирами.

В вагон вошел основательный военный. Его супруга с безумным начесом фиолетовых волос зазывно махала ему из окна. Сквозь открытую дверь соседнего купе было видно, как два обалдуя лет шестнадцати скакали с полки на полку, раздавая друг другу щелбаны. Едва переводя дыхание, к проводнице поспела пожилая пара — мучаясь одышкой, толстяк предъявлял билеты, а его жена отчитывала носильщика за нерасторопность. Они разгружали с тележки багаж, и Кирилл вклинился между ними, всунув проводнице билет.

— Опаздываете, молодой человек! Через две минуты отправляемся, — кокетливо улыбнулась хорошенькая девушка в форменном кителе. — Вы что же, один едете? Места-то у вас два.

— Один, один. Не люблю толчеи, знаете. — Кирилл поднялся в тамбур.

— Профессор, видать, — оценила проводница его безукоризненный костюм и дорогие черные очки.

Кирилл прошел на свое место, сел на мягкую постель и наконец-то перевел дух.

Через минуту где-то внизу раздался негромкий стук, за окном медленно поплыл перрон, провожающие замахали руками вслед счастливчикам с «Полонеза». Поезд тронулся.

«Слава богу», — Кирилл перекинул длинные ноги на соседнюю полку и расстегнул пиджак. В ожидании проводницы темные очки снимать он не стал.

Вскоре появилась давешняя красотка. Кирилл отдал ей билет и заказал чаю.

— И все-таки странно. — Она не торопилась уходить.

— Что странно? — напрягся Кирилл. Такое внимание к собственной персоне было ему совсем ни к чему.

— Ну как это? Чего это вы один на два места? Мне вот только на один такой билет месяца два пахать надо.