Ход колдуньи - Валентина Алексеевна Савенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Снимите перчатки и возьмитесь за руки, – скомандовал проклятийник, едва я оказалась на ступеньку ниже брата.
Торопливо сняв перчатки, мы потянулись друг к другу. Бернард стиснул мою ладонь. С пальцев проклятийника потекли темными ручейками тени…
– Это займет некоторое время, – предупредил он.
Мы дружно кивнули: хоть месяц, лишь бы не стало это правдиво-лживой пакости!
Бернард покосился на меня, я перехватила взгляд голубых глаз.
«Прости», – читалось в них.
«Как ты мог сказать мне то, что сказал? Как мог вести себя так, словно мы чужие?» – «ответила» я ему.
«Мне нельзя было рисковать, я не знал, выдержишь ты или согласишься с отцом. Мне было непросто провести все сделки так, как хотел отец, без магии и обмана, чтобы клиенты остались довольны».
Я нахмурилась, чуть крепче сжала его пальцы: «Знаю. Но твои слова до сих пор отдаются болью в сердце. Ты ведь не лгал».
Тени окутали наши запястья темными кандалами.
«Нет, не лгал. Но и правдой это не было. Не тогда. Это была старая правда. Правда мальчишки, которому сказали о проклятии и заставили учиться лгать. А его сестра все еще играла в кукол… Я расстался с той правдой и понял, что надо искать выход. Поэтому и отдалился, чтобы случайно не выдать себя».
«Ты мог сказать мне!» – Я грустно улыбнулась.
«Ты бы не поверила».
«Тебя ждет сюрприз, братец. Я на редкость легковерная девушка!»
Бернард едва заметно усмехнулся:
«Знаю!»
«Ты невыносим, но ты мой брат… И я тебя потом прибью, ладно?»
«Я буду сопротивляться!»
«Только попробуй!»
«Ладно, не буду».
«И я тоже. Я рада, что ты снова ты».
«И я».
Беседа взглядов закончилась.
Тени над нашими переплетенными пальцами сложились в корону, распустились темным цветком и растворились в воздухе. Исчезли тени, а вместе с ними и желание говорить все, что крутится в голове.
Проклятия больше нет.
Нет!
Поклонившись проклятийнику, а потом императору, мы с Бернардом, держась за руки и не веря, что все закончилось, вернулись к Змею и Варду.
Едва встали между здоровяком и Стейном, как глашатай назвал имя Варда. Тот почти мгновенно оказался на третьей ступеньке. Протокольные слова летели безликими бумажными птицами.
– Все почти закончилось. – Мою вторую руку слегка пожал Змей.
Да, почти. Сейчас наш друг либо загремит в ссылку, либо станет самым счастливым!
– …Я бы хотел просить руки вашей дочери! – глядя прямо в глаза императору, произнес Вард.
Второй раз в зале воцарилась тишина. Так, что стало слышно, как где-то за окном радостно щебечут ласточки, которым все равно, где вить гнездо: под крышей простолюдина или в императорской резиденции.
Стефани стиснула пальцами подлокотники и напряженно повернулась к отцу, нарушив весь этикет. В ее глазах были надежда и страх. Ведь император вполне может вспомнить о каком-нибудь старинном, всеми забытом правиле, запрещающем принцессам влюбляться.
Взгляд императора блуждал по лицу Варда. Потом соскользнул на мать Змея, на лице которой читалось плохо скрытое презрение и вопрос: сможет ли он разрушить жизнь дочери, как разрушил жизнь той, которую любил? И любит. Да, до сих пор.
Правитель не выдержал, отвернулся. Встретился глазами с матерью Стефани. В них была любовь к нему, к дочери и боязнь, что сейчас случится непоправимое.
– А что скажет моя дочь? – Голос императора прозвучал не так ровно и правильно, в нем была злость. Но и любовь… к дочери.
Стефани встрепенулась, заулыбалась. Потом вспомнила про протокол и, чинно сложив руки на коленях, ответила:
– Ваша дочь согласна.
Вард просиял счастливой улыбкой. А кто-то поперхнулся и зашелся кашлем: Эмерсон, о котором все забыли, был буквально сражен новостью о женитьбе сына. Справившись с шумной радостью, он уставился на Варда: это было обещание. Обещание довести сына перед женитьбой до генерала минимум. Хоть тренер и считал, что звание не сделает никого равным придворным лаернам, но оставлять Варда обычным боевым магом он точно не собирался.
– Официально о помолвке объявим, когда вы, молодой человек, получите первое звание. – Император тоже решил заняться воспитанием будущего зятя.
Бедняга Вард!
– Так точно, сэр! – привычно козырнул Вард.
– Да, папа! – выдохнула принцесса.
И тут же оба торопливо исправились:
– Простите, ваше императорское величество!
Император махнул на них рукой и тихо добавил:
– Способ незаметно встречаться сами найдете. Стефани, ты в этом явно пошла в меня.
Вдовствующая императрица грозно нахмурилась, лаерна Бриар спрятала улыбку, а мать Змея чуть склонила голову, словно извиняя императора… но не прощая.
Еще бы ей простить! Ее семья в опале. До сих пор. А наш правитель не то забыл об этом, не то не знает, как подать отмену, чтобы его не побили туфелькой от радости.
Зато я знаю! А еще знаю, что Стейн никогда об этом не попросит.
Церемонно поклонившись правителю, Вард вернулся к нам.
Глашатай назвал мое имя.
Шагая навстречу императору, я старательно подбирала слова. Одна, две, три ступеньки. Протокольная речь. Вопрос, за которым чувствуется подтекст: какого еще беса надо этой внезапной, как приезд родни, девице?
– Я прошу вернуть семье Стейна Уотса-Борга все ее привилегии, титул и изъятое состояние, – срываясь на шепот, ответила я.
– Какая основательная просьба… – В глазах императора легкой тенью промелькнуло вначале удивление, затем радость. – Не могу вам отказать.
Я пробормотала слова благодарности и поклонилась одновременно. Потом так спешила назад, что потеряла туфлю, так с ней в руках и добралась до двери.
А глашатай уже приглашал Змея.
Мы встретились в шаге от выхода. Улыбнулись друг другу. Он пошел к императору, а я – надевать туфлю. Возвращать утерянные части туалета на место этикетом не запрещено.
Я как раз справилась со своенравной обувкой и расправила ткань подола, когда в зале прозвучало:
– Я прошу расторгнуть наш брак.
Ровный и уверенный голос принадлежал Змею. Стейн стоял на третьей ступеньке и вопросительно смотрел на императора. А я не знала, что думать. Развод? Зачем? Мы же любим друг друга?
Правитель бросил на мать быстрый взгляд, потом посмотрел на фаворитку. Обе женщины старательно держали лицо, делая вид, что не понимают, о чем идет речь, но его это ничуть не обмануло.
– Не вижу препятствий.
Император вытянул руку в сторону Стейна, и тени над его раскрытой ладонью сложились в несколько кругов, вложенных друг в друга. В них появились наши имена. Секунда, и они исчезли.
– Поздравляю с разводом. – Слова императора прозвучали набатом.
Расторжение брака не укладывалось в голове, потому что я не находила ответа на вопрос: зачем? Обряд ведь никого не заставляет. Или Змей мне солгал?
Прислушалась к себе. Нет, я все так же его люблю, хоть и не понимаю причин развода. Глянула на довольного Стейна, идущего обратно. Ничего не изменилось, он по-прежнему смотрит на меня с нежностью…
Глашатай объявил об окончании аудиенции. Сдвинувшись в сторону от двери, мы замерли в полупоклонах.
Император и его свита покинули зал. Потом настала наша очередь. Едва мы оказались за дверью, как я цапнула Стейна за руку и оттащила в сторону.
– Если ты сейчас не ответишь, зачем нас развели, я тебя побью! – выпалила я, глядя в довольные васильковые глаза.
Вместо ответа он неожиданно опустился на одно колено, выудил из кармана тонкое колечко и спросил:
– Выйдешь за меня замуж?
– Мы только что развелись! – сердито напомнила я, наконец поняв, для чего он все это устроил.
Надо выходить замуж не потому, что так кто-то решил. А потому, что так решили вы. Ты и он. И больше никто.
– Тебя смущает брак с разведенным? – насмешливо спросил Змей, натуральный, но любимый.
– А тебя?
– Ничуть. – Он ловко надел кольцо на мой палец.
– Я не сказала «да». – С трудом сдерживая улыбку, я покрутила украшение.
– Ты не сказала «нет». – Стейн поднялся с колена, обнял ладонями мое лицо и поцеловал.
– Да! – выдохнула я, глядя в его счастливые глаза.
Эпилог
В камине потрескивали дрова: саламандра носилась по поленьям, выбирая повкуснее. За окном солнце пекло укрытые ледниками далекие вершины, устоявшие перед напором лета, путалось в листьях жимолости, отбрасывающих на пол мастерской замысловатые тени. Тикали часы за дверью. Из кухни тянуло ароматными травами – домоправительница успокаивала нервы после визита Ненси.
Сестричка на славу поработала над ее образом. Традиции ее родины были соблюдены, длинные платья и шали остались. Но цвета стали куда веселей, а фасоны – не такими громоздкими. Выглядела женщина теперь куда моложе. На нее даже начал засматриваться хозяин сапожной мастерской. Но сестричке этого оказалось мало, теперь она пыталась уговорить мою домоправительницу сняться в проекции для рекламы салона, где работала.
– Мартиша, будешь чай? – донеслось из коридора.
– Нет,
