Искушения Парижа - Барбара Картленд

Она чувствовала себя настолько взбудораженно, что, влетев в лифт в «Отеле де Пари», захотела, чтобы он привез ее наверх в три раза быстрее. А выскочив из него, не пошла, а побежала к своему номеру.

У нее в сумочке лежали ключи и от общей двери, и от обеих спален, в которые можно было войти прямо из коридора. Она решила, что сразу должна идти к тете, и вошла в ее комнату.

В ней царил полумрак, а воздух показался Гардении каким-то тяжелым. Она прошла к окну и раздвинула шторы.

Герцогиня спала.

— Тетя Лили! — воскликнула Гардения. — У меня потрясающая новость!

Может, не стоит ее будить, тут же подумала она. Но страстное желание рассказать тете о книге взяло в ней верх.

— Тетя Лили!

Герцогиня ничего не слышала. Только сейчас Гардения заметила, что, когда она уходила, что-то в этой комнате было не так.

«Снотворное!» — пронзила мозг Гардении чудовищная догадка.

Бутылочка из-под таблеток, которую она оставила на туалетном столике, теперь лежала на одеяле тети, а крышка валялась на полу. Теперь в бутылке ничего не было, хотя некоторое время назад, доставая из нее таблетку, Гардения отметила, что она почти полная.

Ее руки задрожали. Дотрагиваться до тети не имело смысла, все и так было попятно. Бедняга решила покончить со своими проблемами самым легким способом и добровольно ушла из жизни.

— О, несчастная тетя Лили, — прошептала Гардения, хотя теперь — как ни странно — не считала тетю несчастной.

Что за жизнь ждала герцогиню впереди? Жизнь бедной, потерявшей все женщины, не способной вызывать в мужчинах восхищение. Она возненавидела бы все, что ее окружает, а в первую очередь саму себя.

— По-своему вы правы, тетя Лили, — пробормотала Гардения, пытаясь сдержать слезы. Медленно пройдя к окну, она вновь задернула шторы. Ей предстояло позвонить управляющему, пригласить его к себе в гостиную и рассказать о случившемся.

— Я сделаю это позже, — твердо решила она. — Пусть тетя полежит в тишине, пусть хотя бы недолго обретенный ею покой ничто не нарушает. А я должна помолиться…»

Она сняла шляпу с вуалью и опустилась на колени перед тетиной кроватью.

Ей показалось, что ни одна из молитв, заученных ею в детстве, не подойдет для данного случая. Поэтому она помолилась своими словами, уверенная в том, что Господь услышит ее и все поймет.

Молитва принесла ей некоторое утешение. Поднявшись на ноги, она еще раз взглянула на покойную герцогиню и только сейчас поняла, что стала совсем одинокой. Теперь у нее не было другого выхода, как вернуться в Англию и найти какую-нибудь работу, которая помогла бы ей спастись от голодной смерти.

Гардения долго смотрела на тетю. Теперь, когда морщины на ее лице расправились, она выглядела моложе и была по-настоящему красивой.

К глазам Гардении подступили слезы, но ей удалось взять себя в руки и не поддаться их власти. Теперь она должна была стать еще более взрослой, еще более сильной, мудрой и мужественной.

Увидев, что серая книжка барона лежит на одеяле, Гардения порывисто схватила ее. Ей не хотелось, чтобы принадлежавшая этому типу вещь касалась тетиной постели. Это он убил ее, беспощадно и жестоко.

«Надеюсь, услышав о смерти тети, он поймет, что натворил», — со злобой и печалью подумала Гардения.

И вышла в гостиную.

Комнату заливал яркий солнечный свет, и в первое мгновение после полумрака тетиной спальни Гардения ничего не видела. А несколько секунд спустя, когда ее глаза привыкли к свету, заметила, что у окна стоит какой-то мужчина.

«Барон!» — мелькнуло в ее голове, но она тут же поняла, что ошибается.

У этого человека были совсем другие плечи, а также форма головы, и, узнав его, Гардения вздрогнула, как будто очнулась от долгого сна.

Мужчина повернул голову.

— Гардения! — воскликнул он и устремился к ней.

— Лорд… Харткорт… — прошептала она, с трудом шевеля языком.

— Мой поезд опоздал, — сообщил лорд Харткорт. — А когда я пришел сюда, мне сказали, что вас нет. Вот я и дожидался вашего возвращения.

— Вы приехали ко мне?

Гардения смотрела на него во все глаза и не могла поверить, что не спит.

А лорд Харткорт глядел на нее. С огромной нежностью.

Приблизившись к ней, он взял ее правую руку, поднес к губам и поцеловал каждый тонкий пальчик.

— Дорогая моя, я приехал сюда с одной целью: чтобы спросить, согласитесь ли вы стать моей женой.

— О нет, нет! — выкрикнула Гардения, вырвала руку из руки лорда Харткорта, прошла к дивану и устало опустилась на него.

— Вы меня не простили… — пробормотал он. — И я прекрасно вас понимаю. Я обошелся с вами непростительно грубо, унизил вас, причинил вам боль. И все из-за собственной глупости.

— Нет, нет, дело не в вашей глупости, — возразила Гардения. — Это я не понимала многих вещей.

— Потом я осознал, что допустил чудовищную ошибку, — продолжил лорд Харткорт. — Наверное, вы считаете, что я наглец. Простите меня, Гардения. Если вы согласитесь стать моей женой, я почувствую себя счастливейшим из мужчин.

— Позвольте мне кое-что вам объяснить, — попросила Гардения. — Выслушайте меня.

Она положила серую книжку на диванные подушки, как что-то утратившее свою ценность. Лишь намного позднее ей довелось узнать, какой мощный удар по дипломатии Германии она нанесла, похитив эту вещь.

— Понимаете, только покинув Париж и откровенно поговорив с тетей, я осознала, как глупо, наивно и по-детски себя вела. — Голос Гардении дрожал. — Я росла среди простых приличных людей. Раньше мне и в голову не приходило, что женщина, носящая титул герцогини, может относиться не к высшему обществу, а к demi-monde. Поэтому я не могла и предположить, что в доме тети молодые люди будут смотреть на меня как на…

Лорд Харткорт приоткрыл рот, намереваясь что-то возразить, но Гардения жестом попросила не перебивать ее.

— Не пытайтесь ни в чем меня переубедить, — продолжила она. — Теперь я твердо знаю, что и вы, и мистер Каннингхэм думали, что я такая же, как остальные женщины, посещавшие тетин дом. Многого из того, что мне говорили, я просто не понимала. Когда вы поцеловали меня… — она сделала паузу, собираясь с духом, — и когда я осознала, что… люблю вас, я по-глупому посчитала, что мы должны… пожениться и быть вместе навсегда.

На лице лорда Харткорта отразилось искреннее раскаяние.

— А в тот день, когда мы поехали в ресторан, и я узнала, что о браке со мной вы и не помышляете, почувствовала себя униженной и растоптанной.

— Дорогая моя, простите меня, умоляю… — пробормотал лорд Харткорт.

— Нет, пожалуйста… Я хочу договорить все, о чем должна сказать, — произнесла Гардения. — Теперь я понимаю, во что превратила тетя Лили свою жизнь. А в каком-то смысле и мою жизнь, ведь я ее племянница. — Она помолчала. — Я долго размышляла над всем, что произошло, и решила… если мы когда-нибудь встретимся с вами еще раз… и если вы опять пожелаете меня… то я соглашусь на все, что бы вы мне ни предложили… Потому что я люблю вас… И потому что непродолжительное счастье лучше, чем ничего…