Искушения Парижа - Барбара Картленд

Она говорила все тише и неразборчивее, а выглядела настолько подавленной, что Гардения опустилась перед ней на колени и обхватила руками, желая хоть немного утешить.

— Не надо, тетя Лили, не терзайте себя, — пробормотала она. — Он того не стоит. Постарайтесь не думать о нем. Мы уедем отсюда. Уедем в Англию.

— Где никого не знаем, — ответила герцогиня. — Ради Генриха я порвала со всеми своими друзьями. Он их ненавидел, разговаривал с ними прескверно, объясняя свое поведение тем, что ревнует меня к ним. На самом же деле ему просто хотелось поссорить меня со всеми порядочными и достойными людьми. О, Гардения, как после всего этого он смог так со мной обойтись?

Она безудержно разрыдалась и продолжала рыдать до полного изнеможения.

— Пойдемте я помогу вам лечь в кровать, — сказала Гардения ласково.

Она проводила тетю в спальню, уложила в постель, накрыла стеганым одеялом и задвинула шторы, чтобы солнце не мешало ей отдыхать.

— Постарайтесь уснуть.

— Я не смогу уснуть, Гардения. Моя голова трещит от мыслей. Я думаю о Генрихе и о том, почему он так посмотрел на меня. Может, на то у него были свои причины? Вероятно, в тот момент что-то мешало ему заговорить со мной. Как ты считаешь, детка? Наверное, скоро он придет ко мне и все объяснит…

— Это маловероятно, тетя Лили, — ответила Гардения спокойно.

— Я ничего не понимаю… Почему, ну почему все так несправедливо?

Герцогиня вновь разразилась слезами.

Гардения вспомнила, что видела в тетином несессере бутылочку со снотворными таблетками, достала ее и пошла в ванную, чтобы принести оттуда стакан воды.

Когда она вернулась, герцогиня уже не плакала.

— Кстати, барон должен мне деньги, — сказала она, вяло двигая губами. — Небольшую сумму, но сейчас она могла бы нам пригодиться. Он продал одну из моих картин какому-то немецкому генералу. Тот якобы мечтал иметь именно эту работу Ренуара. Герцог купил ее несколько лет назад. Я сказала барону, что он может продать полотно за десять тысяч франков, хотя оно стоило дороже.

— Десять тысяч франков! — воскликнула Гардения.

— Сейчас они бы нам не помещали, — пробормотала герцогиня и опять заплакала.

— Конечно, не помешали бы, — ответила Гардения, протягивая тете таблетку и стакан воды. — Выпейте это, и вам станет легче. О деньгах, которые вам задолжал барон, мы поговорим позже.

Она вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь, Было половина четвертого.

«Я не дам тете возможности в очередной раз унизиться перед этим негодяем, — решила Гардения. — Но он обязан вернуть ей хотя бы то, что должен».

Она позвонила консьержу и спросила:

— Скажите, пожалуйста, барон фон Кнезебех остановился в этом отеле?

— Нет, Ma'm'selle, Барон фон Кнезебех приходил к нам сегодня на ленч. А остановился в «Сплендиде».

— Спасибо, — сказала Гардения.

Пройдя в свою комнату и усевшись на кровать, она принялась тщательно обдумывать ситуацию. Во время разговора в поезде герцогиня объяснила ей, что значит cinq a sept. Сейчас барон находился в казино. Но где-нибудь к половине пятого должен был вернуться в отель, чтобы подготовиться к свиданию с красавицей графиней.

В двадцать минут пятого Гардения привела себя в порядок, надела перчатки, спустилась вниз, вышла из отеля и зашагала по дороге мимо сада, окружавшего казино. Она знала, где находится «Сплендид», обратила на него внимание, когда они с тетей ходили в кафе.

У ворот она присела на одну из скамеек, расположенных вокруг небольшого бассейна с золотой рыбкой, лилиями и искусственными рифами, достала из сумочки тетину вуаль и прикрепила ее к шляпе. Идти в номер к мужчине, да еще такому недостойному, как барон, ей было ужасно стыдно.

Она понимала, что должна войти в холл отеля смело и спокойно, но ее сердце колотилось так бешено, что казалось, оно находится где-то в горле.

— Я хотела бы видеть барона фон Кнезебеха, — сказала она, подойдя к окошку консьержа.

Тот ответил сразу:

— Барон фон Кнезебех ожидает вас, мисс. Он расположился в триста шестьдесят пятом номере на третьем этаже.

Швейцар открыл ей двери лифта, и, зайдя в него, Гардения задумалась. Она ожидала, что консьерж позвонит барону и сообщит о приходе посетительницы, потом спросит ее имя, и даже придумала, что ответить.

Наверное, он принял меня за графиню, решила она и вышла из лифта, остановившегося на третьем этаже.

Мальчик-паж проводил гостью к триста шестьдесят пятому номеру, стукнул в дверь и открыл ее ключом.

— Спасибо, — сказала Гардения и, войдя внутрь, увидела перед собой три двери. Средняя из них была приоткрыта и вела в гостиную.

Никто не вышел ей навстречу, поэтому Гардения тихо прошла в комнату.

Дверь, соединявшая гостиную со спальней, была открыта.

Слышался шум воды.

«Наверное, этот негодяй совершает омовение перед встречей с графиней, — подумала Гардения. — Каково же будет его удивление, когда вместо нее он увидит здесь меня».

Она огляделась по сторонам. Гостиная была богато обставлена. На спинке стула у письменного стола, расположенного у приоткрытого окна, висел китель барона, увешанный медалями.

Гардения окинула стол рассеянным взглядом. Она пребывала в таком сильном напряжении и так сосредоточенно размышляла о предстоящем разговоре с бароном, что ничего не видела перед собой. Тем не менее что-то заставило ее внимательнее осмотреть стол, и она заметила на нем телеграмму.

Желая узнать, тетина ли это телеграмма, она, не вполне осознавая, что делает, подошла ближе к столу и увидела небольшую раскрытую книгу. И сразу догадалась, что это за книга: подобную она искала в комнатах лорда Харткорта. Только та должна была быть на английском, а эта была на немецком языке.

Вода все еще шумела где-то в соседней комнате. Гардения взяла книгу со стола, развернулась, медленно вышла из гостиной, из номера и бесшумно закрыла за собой дверь.

Идя по длинному коридору, она думала о том, что отомстила барону за все его злодеяния. Но всей важности совершенного только что поступка ей было пока не понять, главным образом потому, что в данный момент ее сковывал жуткий страх.

Она решила спуститься на первый этаж по лестнице, чтобы не привлекать к себе особого внимания. В холле толпились люди, и ей удалось выскользнуть на улицу почти незамеченной.

Только когда она поспешно зашагала назад к «Отелю де Пари», ей стало понятно, что произошло.

«Теперь я могу шантажом выудить из барона сколько угодно денег, — подумала она. — Или передать его книгу в Министерство иностранных дел Великобритании. А для этого мне придется связаться с одним человеком…»

Она чувствовала себя настолько взбудораженно, что, влетев в лифт в «Отеле де Пари», захотела, чтобы он привез ее наверх в три раза быстрее. А выскочив из него, не пошла, а побежала к своему номеру.