«Если», 1993 № 10 - Мишель Демют
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— …если вы сделаете это в четырех столетиях от наших дней, что станется, когда мы сами достигнем точки встречи? Или вы полагаете, что мы каким-то образом избежим последствий этих взрывов?
Браск ответил сухой улыбкой.
— Это одна из характерных особенностей явления, которое называется временем. К моменту, когда мы окажемся там, все последствия сойдут на нет — при условии, что мы сумеем ликвидировать враждебную волну времени. А если не сумеем, нам это будет воистину все равно. — Заметив, что Хешке мало что понял, он добавил: — Понимаю, это звучит непривычно, но время, по-видимому, работает именно так…
Хешке опять взглянул на Сюменя, который теперь ответил кивком:
— Он совершенно прав — при том условии, что встречная временная волна действительно будет уничтожена.
— Вы не можете более сомневаться в нашей решимости, — заявил Лимних в своей парадной — негромкой, но сладкозвучной манере. — Быть может, предстоящая борьба станет кульминацией нашей славы. Пусть помнят все, кто осмелится выступить против нас…
Он непроизвольно сжал кулаки, и Хешке словно увидел — да так оно и было на самом деле — как Лимних силком удерживает себя буквально на краю безумия. «Неужели мы раса безумцев? — мелькнула мрачная мысль. — Наверное, да. Наверное, оно и к лучшему, что все потеряно…» И в самой этой мысли он уловил, пожалуй, признаки подсознательной жажды смерти, которая, как однажды выразился Блэр Бломоут, пропитывала всю психологию титанистов.
— Благодарим вас за аудиенцию, планетарный лидер, — сказал он скромно.
— Вы пережили необычные приключения, и это самое малое, что я был обязан сделать, — ответил Лимних с оттенком снисходительности и позвонил в золотой колокольчик. Вошли еще несколько охранников, и он распорядился:
— Этих двоих обратно в Политдворец…
На подземных этажах Политдворца была тюрьма. Хешке и Ху Сюмень занимали две соседние камеры. Путешественников почти довели до цели, когда археолог вдруг замер на полушаге: навстречу, тоже под охраной, вели человека, который показался ему призраком. Спустя секунду он понял, что это не Блэр, а Собри — как-то раз Бломоут познакомил Хешке с братом.
— Бломоут! — окликнул Хешке.
Собри поднял голову в недоумении, потом вяло улыбнулся. Охранники попытались оттащить их друг от друга, но Хешке рассердился:
— Требую, чтобы мне разрешили поговорить с этим человеком! Вам известно, что я не заключенный!
— Это верно, — равнодушно согласился один из охранников. — Гражданин Хешке находится в карантине. И удостоен внимания самого планетарного лидера…
Охранники переглянулись, затем старший принял решение и распахнул ближайшую камеру.
Охранники замерли в дверях, поигрывая дубинками и не спуская глаз со своих подопечных, но археолог уже научился не обращать на них внимания. Он рассказал, как стал свидетелем гибели Блэра. Собри лишь печально кивал: все это он уже знал.
А потом Собри, захлебываясь словами, принялся выкладывать все, что случилось с ним самим: и про свое участие в Лиге, и про подружку смешанных кровей, и про их совместный арест, и про то, как их доставили сюда, в Прадну, в Политдворец.
— Они предлагают мне сделку, — закончил он на горькой ноте. — Им хочется разделаться с Лигой общечеловеческих ценностей раз и навсегда. Если я выдам достаточно членов Лиги, кого они еще не выследили, они оставят Лайеллу в живых и отошлют в резервацию к амхракам.
— А вы могли бы?..
— Наверное, мог бы, но… Господи Боже…
Хешке грустно вздохнул.
— Ну что ж, по крайней мере, они хоть отчасти напоминают цивилизованных людей, — тихо сказал он. — Что-то предлагают, а могли бы просто применить третью степень…
Собри удивленно посмотрел на него и скептически усмехнулся:
— Неужто вы вообразили, что они мучаются угрызениями совести? Их поджимает время, вот и все! Они сейчас заняты сверх головы, камеры пыток в Политдворце-Два перегружены. Пока бы еще очередь дошла до меня, а им не хотелось ждать…
Среди немногих поблажек, каких Хешке добился от титанистов, была та, что их с Ху Сюменем поместили в сопредельных камерах и они могли разговаривать друг с другом. Короткий разговор состоялся у них и после расставания с Собри Бломоутом.
— Мне жаль их обоих, — заявил Хешке. — Положение у них безнадежное — титанисты поступят с ними, как захотят. Запомните, Сюмень, это жестокий мир…
— В любом мире полно своих жестокостей, — отозвался Сюмень.
— Возможно. Так или иначе, я уже слишком стар для тех ролей, какие мне предлагают в последнее время. Я сделал все что мог, а теперь хочу только одного — чтобы меня оставили в покое…
Он лег на койку и закрыл глаза.
— А вы догадываетесь, что план, разработанный вашими друзьями, кончится крахом? — спросил Сюмень. — Они допускают принципиальную ошибку: волна времени не зависит от органической жизни. Все наоборот: биологические процессы — побочный продукт временных систем, а не их причина.
— Ну и что?
— Уничтожение биосферы ничего не даст, волна времени будет продолжать поступательное движение как-ни в чем не бывало.
— Пусть так, — вяло ответил Хешке. — А я-то что могу с этим поделать?
Минуту спустя он заснул.
Лимних засиделся в своем кабинете до поздней ночи, углубившись в генеалогические карточки титан-офицеров, попавших под подозрение. Расовая бдительность применительно к высшим эшелонам земной власти была предметом, достойным его личного внимания.
За окнами шум уличного дзижения упал до полной тишины, прерываемой лишь изредка жужжанием одинокой машины. В кабинете царил покой. И вдруг Лимних резко выпрямился, задохнувшись от ужаса. В полутьме прямо перед столом стоял мутант — тот самый чинк, которого Хешке притащил с собой из космоса.
Планетарный лидер дрожащей рукой схватился за пистолет и, направив его незваному гостю в живот, пискнул:
— Во имя Матери Земли, как ты сюда попал?
— Потому что дьявольски хитер, — улыбнулся Сюмень.
В действительности войти сюда не составляло труда. Как бы тщательно ни обыскивали его титанисты, они были не в силах обнаружить многочисленные устройства, укрепленные на теле. Приборы были сдвинуты по фазе всего на одну минуту, но этого было довольно, чтоб земляне не нашли ровным счетом ничего. А Сюмень, чтоб воспользоваться любым из приборов, должен был лишь вернуть их из прошлого в настоящее.
Главным среди них был компактный личный временной сместитель, по действию подобный более примитивному и громоздкому прибору, какой был использован при побеге из Зоны Труда. Сюмень сместил себя на минуту в прошлое, взломал замок своей камеры, а затем беспрепятственно вышел из Политдворца. В кабинет Лимниха он проследовал невидимым для часовых и секретарей, а как только попал к лидеру, перевел себя обратно в нормативное время.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});