Слова сияния - Брендон Сандерсон

Однако Каладин хотел бы, чтобы Далинар сохранил Доспехи. Все, что могло помочь кронпринцу остаться в живых, служило подспорьем для Четвертого моста.

Каладин прислонился к колонне, сложив руки на груди и устроив копье на сгибе локтя. Он наблюдал за окружающей территорией, выискивая проблемы и пристально вглядываясь в каждого, кто слишком приближался к принцам. Адолин подошел к брату, взял его за плечо и подтолкнул во двор. Те, кто там сражался, остановились и поклонились, если были без униформы, или отсалютовали принцам, пока те проходили мимо. В задней части двора собралась группа одетых в серое ардентов, и женщина, с которой Каладин разговаривал раньше, выступила вперед, чтобы побеседовать с братьями. Адолин и Ренарин отвесили ей официальные поклоны.

Прошло три недели с тех пор, как Ренарину передали Доспехи. Почему Адолин ждал так долго, прежде чем привести брата сюда тренироваться? Неужели он ждал дуэли, чтобы выиграть для парня Клинок?

Сил приземлилась на плечо Каладину.

— Оба ей поклонились.

— Ага, — ответил Каладин.

— Но разве ардент не раб? Одна из рабов их отца?

Каладин кивнул.

— Поведение людей бессмысленно.

— Если ты поняла это только сейчас, — ответил Каладин, — то ты вела себя совсем невнимательно.

Сил тряхнула волосами, и они правдоподобно рассыпались по плечам. Жест был очень человеческим. Возможно, она все-таки уделяла людям внимание.

— Мне они не нравятся, — сказала она беспечно. — Оба. Ни Адолин, ни Ренарин.

— Тебе не нравятся все, у кого есть Осколки.

— Именно.

— Раньше ты называла Клинки мерзостью, — припомнил Каладин. — Но у Сияющих они были. Значит ли это, что Сияющие делали что-то нехорошее?

— Конечно, нет, — ответила Сил таким тоном, будто он сказал большую глупость. — В те времена Осколки не были мерзостью.

— Что же изменилось?

— Рыцари, — проговорила Сил затихающим голосом. — Изменились рыцари.

— Значит, дело не в самом оружии, — сделал вывод Каладин. — Дело в том, что им владеют не те люди.

— Больше нет правильных людей, — прошептала Сил. — Может быть, их никогда и не было...

— А откуда они взялись изначально? — спросил Каладин. — Клинки Осколков. Доспехи Осколков. Даже современные фабриалы далеко не так хороши. Так откуда у древних взялось такое удивительное оружие?

Сил замолчала. Она имела разочаровывающую привычку поступать подобным образом, когда его вопросы становились слишком определенными.

— Так что? — подтолкнул он ее.

— Я бы хотела тебе рассказать.

— Так расскажи.

— Неплохо, если бы все работало подобным образом. Но не работает.

Каладин вздохнул, снова переключившись на Адолина и Ренарина, за которыми ему и нужно было следить. Старшая ардент отвела их в самый конец двора, где на земле сидела другая группа людей. Они все тоже были ардентами, но каким-то образом отличались. Какие-то учителя?

Пока Адолин разговаривал с ними, Каладин еще раз быстро оглядел двор и нахмурился.

— Каладин? — спросила Сил.

— Тот человек в тени, — сказал он, указывая копьем на место под карнизом крыши.

Стоявший там мужчина опирался, скрестив руки, на доходящее до пояса деревянное ограждение.

— Он наблюдает за принцами.

— Хм, так же, как и все остальные.

— Он отличается, — проговорил Каладин. — Давай-ка.

Каладин небрежно, без угрозы, пошел в сторону незнакомца. Этот человек, вероятно, был всего лишь слугой. Длинноволосый, с короткой, но неряшливой черной бородой, он носил свободную желто-коричневую одежду, подпоясанную веревками. Мужчина выделялся на общем фоне тренировочного двора, и этого, вероятно, было достаточно, чтобы понять, что он не убийца. Лучшие убийцы никогда не выделялись.

Тем не менее у мужчины было крепкое тело и шрам на щеке. А значит, он повидал сражения. Лучше всего его проверить. Человек пристально смотрел на Ренарина и Адолина, и со своей позиции Каладин не видел, какого цвета его глаза.

Когда Каладин оказался рядом, песок под его ногой скрипнул. Мужчина немедленно развернулся, и Каладин инстинктивно взял копье наперевес. Теперь он видел глаза человека — они были карими — но не смог бы определить его возраст. Эти глаза каким-то образом выглядели старыми, но кожа мужчины казалась недостаточно морщинистой, чтобы им соответствовать. Возможно, ему тридцать пять. А может, семьдесят.

«Слишком молод», — подумал Каладин, хоть и не смог бы сказать почему.

Он опустил копье.

— Извините, я немного дерганый. Всего несколько недель на работе. — Каладин попытался сказать это обезоруживающе.

Не сработало. Мужчина оглядел его сверху донизу, по-прежнему излучая сдержанную угрозу воина, решающего, стоит ли наносить удар. Наконец он отвернулся от мостовика и расслабился, принявшись снова наблюдать за Адолином и Ренарином.

— Кто вы? — спросил Каладин, подходя к человеку. — Я новичок, как и сказал. Пытаюсь узнать, как кого зовут.

— Ты мостовик. Тот, что спас кронпринца.

— Да, — подтвердил Каладин.

— Можешь перестать вынюхивать, — проговорил мужчина. — Я не собираюсь вредить твоему проклятому Бездной принцу.

У него был низкий, скрипучий голос. Колючий. Со странным акцентом.

— Он не мой принц, — ответил Каладин. — Просто моя ответственность.

Он снова оглядел мужчину, заметив кое-что еще. Легкая одежда, перевязанная веревками, очень походила на ту, что носили некоторые из ардентов. Голова, заросшая волосами, сбила Каладина с толку.

— Вы солдат, — предположил Каладин. — Я имею в виду, бывший.

— Ага, — ответил мужчина. — Меня зовут Зейхел.

Каладин кивнул, несоответствия встали на место. Иногда солдат уходил в отставку и поступал в ардентию, если ему было не к чему возвращаться. Правда, Каладин ожидал, что они потребуют от человека хотя бы обрить голову.

«Интересно, если Хав находится где-то в одном из монастырей, — отстраненно подумал Каладин, — что он обо мне думает теперь?»

Возможно, он мог бы гордиться. Хав всегда считал службу в охране наиболее достойным для солдата назначением.

— Что они делают? — спросил Каладин Зейхела, кивнув на Ренарина и Адолина, которые, несмотря на мешающие им Доспехи Осколков, сели на землю перед старшими ардентами.

Зейхел хмыкнул.

— Младшего Холина должен выбрать один из мастеров. Для тренировки.

— Они не могут просто выбрать, кого хотят?

— Нет. Хотя эта ситуация все же несколько неловкая. Принц Ренарин никогда раньше не практиковался с мечом. — Зейхел помолчал. — Быть выбранным мастером — это шаг, который большинство светлоглазых мальчиков соответствующего ранга проходят, когда достигают десяти лет.

Каладин нахмурился.

— Почему он до сих пор не тренировался?

— Некоторые проблемы со здоровьем.

— И они действительно могут ему отказать? — спросил Каладин. — Сыну самого кронпринца?

— Они могли бы, но, вероятно, не будут. Недостаточно смелые.

Человек прищурился, когда Адолин встал и подал какой-то знак.

— Бездна. Я знал, что это его ожидание, пока я не вернусь, подозрительно.

— Мастер меча Зейхел! — прокричал Адолин. — Вы не сидите с остальными.

Зейхел вздохнул и кинул на Каладина покорный взгляд.

— Я, вероятно, также недостаточно храбр. Попытаюсь не причинять ему слишком много боли.

Он обошел перила и подбежал к принцам. Адолин нетерпеливо сжал руку Зейхела, а затем указал на Ренарина. Зейхел смотрелся неуместно среди других ардентов с их лысыми головами, аккуратно подстриженными бородами и чистой одеждой.

— Ха, — произнес Каладин. — Не кажется ли он тебе странным?

— Вы все кажетесь мне странными, — несерьезно ответила Сил. — Все, кроме Камня, который является настоящим джентльменом.

— Он думает, что ты божество. Не стоит ему потворствовать.

— Почему нет? Я — божество.

Каладин повернул голову и укоризненно посмотрел на крошечную девушку, сидящую у него на плече.

— Сил...

— Что? Это правда! — Она усмехнулась и сложила пальцы таким образом, как будто сжимала что-то крошечное. — Небольшая его часть. Очень-очень малая. И тебе теперь дозволено мне кланяться.

— Сложновато, когда ты сидишь у меня на плече, — пробормотал Каладин.

Он заметил Лоупена и Шена, проходящих через ворота и, скорее всего, принесших ежедневные отчеты от Тефта.

— Ладно. Давай посмотрим, нужно ли Тефту что-нибудь от меня, а затем сделаем обход и проверим Дрехи и Моаша.

Альбом Шаллан: Узор

ГЛАВА 17. Закономерность

Форма вялая — жуткая, разум стирает.

Неярка, подавлена, очень скудна.

Отказались от целей — свет погибает,