Под сенью каштанов - Маурин Ли

— Чарли. Я сейчас принесу свой набор для рисования.

Ребенок исчез, но только для того, чтобы вновь появиться буквально через несколько секунд, чего вряд ли можно было ожидать от малыша с больным животиком. Он ловко перепрыгнул через стену, держа в руках коробку с красками, дешевый альбом для рисования и тряпичную куклу с неестественно длинными ногами, зажатую под мышкой. Ванесса окинула одобрительным взглядом невысокую стройную фигурку, но тут же с разочарованием отметила короткую джинсовую юбочку и узкие красные штанишки.

— Чарли — уменьшительное от чего? — с подозрением поинтересовалась она.

— От Шарлотты.

— Красивое имя.

— Я его ненавижу. А как зовут вас?

— Ванесса.

— И ваше имя мне тоже не нравится.

— Что ж, мне очень жаль. — Так уж вышло, что на собственное имя Ванесса тоже никогда не обращала особого внимания.

— Думаю, надо бы разрешить креститься самостоятельно и менять имена каждые пять лет. Раньше мне хотелось, чтобы меня звали Стэйси, как девочку из сериала «Ист-эндерз», но теперь я, пожалуй, предпочла бы имя Анжелина.

— Да, наверное, это было бы неплохо — менять имя каждые пять лет, — согласилась Ванесса. Когда-то она мечтала о том, чтобы у нее было какое-нибудь шекспировское имя, что-то вроде Оливии или Розалинды. — А сколько тебе лет, Чарли?

— Семь, но я выгляжу старше и умна не по годам — так всегда говорила мама.

То же самое приходилось слышать и Ванессе, когда она была маленькой, но никаких особенных выгод ей это не принесло. И не помешало Уильяму Ханту бросить ее у алтаря.

— Ну, так как ты относишься к теплому молоку? — полюбопытствовала она.

— Положительно, благодарю вас, — с самым серьезным видом ответила Чарли. Она сложила свои богатства на металлический стол и последовала за Ванессой в дом. — И еще мне не на что ставить свои рисунки, — пожаловалась девочка.

— Ты имеешь в виду мольберт? Что ж, в таком случае тебе придется научиться обходиться без него, верно? Я ведь тоже сейчас рисую без мольберта.

— А у вас здесь очень мило, — заявила Чарли, когда они вошли в кухню. — Особенно мне нравится плитка. Вы сами ее разукрашивали?

— Нет. — Ванесса налила в керамическую кружку молока и поставила ее в микроволновую печь.

— А вы не очень-то разговорчивы, верно? — заметила девочка.

— Зато ты болтаешь без умолку, — парировала Ванесса.

— Моя мама тоже так говорила.

Пока подогревалось молоко, Ванесса приготовила кофе. Она стащила из холодильника два шоколадных бисквита, не имея представления, кому они принадлежат, и оба отдала Чарли.

— Надеюсь, что от них твоему животу не станет хуже.

— Нет, что вы! Конечно, не станет. Кстати, ему уже немного лучше. Может быть, это от одной только мысли о молоке.

Ванесса начала сомневаться в том, что живот у девочки вообще болел. Уж слишком хорошо она выглядела, да и чирикала вполне жизнерадостно.

— Чем занимается твой отец?

— Он специалист по компьютерам, — с гордостью провозгласила Чарли. — Он уже придумал целую кучу игр, и теперь у него собственная фирма в Киркби Трейдинг Истейт[30]. Во все из них я играла, хотя большинство для меня — просто старье.

Кажется, Чарли была из числа тех противных детей, которые поступают в университет в двенадцатилетнем возрасте, а спустя пару лет заканчивают его с отличием.

— Давай вернемся в сад? — предложила Ванесса. — Вот, возьми бисквиты, а я захвачу молоко. — Она была весьма довольна собой и ощущала себя доброй самаритянкой оттого, что проявила заботу о странной девочке, которая явно страдала от одиночества, и взяла ее под свое крыло. А если Ванессе когда-нибудь выпадет счастье увидеться с папашей Чарли, этим самым компьютерным гением, то она непременно выскажет ему все, что думает об отцах, способных бросить больную дочку совершенно одну.

Остаток утра Чарли пролежала на траве на своем больном животике рядом с Ванессой, старательно копируя каждое движение ее кисти. Куклу, которую, как оказалось, звали Гвендолин, девочка посадила себе на шею. В сад ленивой походкой забрел рыжий Кеннет. Чарли заявила, что не знает, чей он, но завтра непременно попробует нарисовать его.

— Ты разве не собираешься завтра идти в школу? — напомнила ей Ванесса.

— Все зависит от того, как будет чувствовать себя мой живот.

— Сегодня вечером ты должна обязательно рассказать отцу о том, что у тебя болел живот, чтобы завтра он отвел тебя к врачу, если ты по-прежнему будешь испытывать боль.

— Угу, — невнятно пробормотала Чарли в ответ.

Ванесса бросила на девочку острый взгляд.

— Имей в виду, если ты не будешь ходить в школу, у твоего отца могут быть неприятности.

— Такие вещи его не интересуют. — Чарли беззаботно пожала плечами. — Он слишком занят придумыванием своих любимых компьютерных игр.

— Но ведь его могут посадить в тюрьму, — настаивала Ванесса.

— Честно? Но разве не меня следует сажать в тюрьму? В конце концов, это ведь я не хожу в школу. — Чарли рассуждала таким тоном, словно ей и в самом деле не терпелось оказаться за решеткой. — А потом я могла бы написать книгу о своем заключении. Одну книгу я уже написала, она называется «Проклятие крипты»[31]. Хотите, я дам вам ее почитать?

— Судя по названию, она не совсем в моем вкусе. — Ну вот, опять она ведет себя как неблагодарная скотина; но все дело в том, что Ванесса просто не умела разговаривать с детьми. — Пожалуй, я все-таки не отказалась бы взглянуть на нее при случае.

Около полудня в сад спустилась Рэйчел с Поппи — иногда девочка могла посвятить все утро тому, чтобы подготовить себя и дочку к встрече с окружающим миром. Зато Поппи всегда выглядела так, словно в любой момент готова была сняться в рекламном ролике о счастливом детстве. Откровенно говоря, ею могла бы гордиться любая мать. Сегодня на Поппи было розовое платье с вышивкой, розовые гольфы, а только что вымытые светлые волосы были перехвачены розовой же лентой.

Рэйчел сообщила, что в это самое время Тайлер летит в Нью-Йорк, где собирается несколько недель погостить у своей матери; его родители развелись и жили отдельно.

— Они поедут в какое-то местечко под названием Чатем[32], там живет его бабушка. Он очень доволен тем, что его отчим останется в Нью-Йорке, потому что Тайлер терпеть его не может.

— Мне показалось, что и свою мачеху в Англии он тоже не слишком жалует, — язвительно заметила Ванесса. Откровенно говоря, она считала Тайлера высокомерным и надменным молодым человеком. Но нельзя было отрицать, что он обожает Рэйчел и Поппи и готов сдувать с них пылинки.