Сердце тигра - Александр Прохоров

Не следовало забывать и про восточные провинции, где существовала угроза вторжения парфян. С этим противником Каракалла решил разобраться раз и на всегда. Когда германцы и прочие северные дикари будут отброшены от границ, император планировал прямо с берегов Данубия идти к Боспору [135] и оттуда переправиться в Малую Азию. В то время, пока будет осуществляться этот переход в восточных провинциях должна собраться огромная армия для грандиозного похода в Парфию, Персию и Индию. Планировал Каракалла посетить и Египет и навести там, наконец, порядок, ибо эта провинция не очень то охотно признала его законным императором, а многие жители Египта, так и вовсе, до сих пор вспоминают добрым словом Гету, а, услышав его имя, плюются и шипят от ненависти.

В общем, пока император строил грандиозные планы походов и завоеваний, его новый палач готовился осуществить свои собственные планы, в отношении трех пленников, не столь масштабные, но не менее страшные.

К ночи в помещениях, отведенных для пыток и допросов, стало жарко. Огонь факелов ярко освещал владения Вара, состоящие из примыкающих друг к другу трех больших залов, не имеющих окон. Стены здесь были выложены крупным булыжником и в каждом помещении имелась огромная грубо сложенная печь. Сейчас, пламя бушевало в той, что находилась в центральной комнате.

Палач Вар — этот огромный тупой с виду детина сидел у печи в одной набедренной повязке и сандалиях. Он накалял на красных, пышущих жаром углях гибкий железный прут с зазубренными краями.

Посреди помещения стояло несколько массивных деревянных столов, снабженных хитрой и сложной системой кожаных ремней, железных зажимов, тисков и устрашающе острых крючьев выгнутых, словно когти хищных птиц. В общем, здесь было все необходимое для истязания человеческого тела. Здесь не было места для философских утверждений греков о том, что тело человека есть творение божественное, прекрасное и совершенное. Здесь тела резались и рвались, кости ломались, дробились, а то, что еще оставалось от человека, выбрасывалось хищным зверям, которых держали в ямах под полом.

На крючьях, вбитых в стены, целыми связками свисали железные цепи разной длинны и толщины, некоторые были снабжены бронзовыми шарами с шипами. Тут же, были и молоты разного размера для дробления костей, шила гладкие и зазубренные, иглы разной длинны и толщины, железные прутья, ремни для удушения и толстые веревки в волокна которых, были вплетены мелкие острые гвозди для медленного перепиливания мышц и сухожилий. На полках стояли глиняные сосуды с разными маслами, в том числе с земляным, огромная куча дров загромождала стену, напротив центральной двери.

Сидя перед печью и продолжая накалять прут, палач Вар локтем другой руки облокачивался на грубый деревянный стол, за которым он обычно ел. На столе находилось глиняное блюдо с кусками жареной баранины и большой фиал для вина. Здесь же, стояла изящной работы маленькая позолоченная клетка, где сидел его любимец — маленький серый мышонок.

Слева от печи на стене был подвешен цепями Публий Фуск. Бывший префект угрюмо следил за каждым движением палача. Публий был почти гол: на нем осталась лишь набедренная повязка, а его туника, превратилась в беспорядочную мешанину грязных лохмотьев.

Здесь, в пыточных комнатах, Публий Фуск бывал ни раз по долгу службы и никак не предполагал, что окажется тут, в качестве допрашиваемого и пытаемого.

Бывший префект был, в общем, то, храбрым человеком, но даже его охватил ужас при виде Вара. А при мысли о том, каким истязаниям подвергнет его это волосатое чудовище, Публий покрылся холодным липким потом. Что касается двух других пленников, то они почти сразу, как их схватили и объявили заговорщиками, потеряли от страха сознание. Сейчас, они висели в другой комнате, также как и Публий привязанные цепями к стене.

Следя, как накаляется и краснеет конец железного прута, Публий внутренне готовился к истязаниям. Если Вар начнет прижигать ему тело, он, пожалуй, сможет вынести боль. Но сможет ли он выдержать, если палач выжжет ему глаза или гениталии, или додумается всунуть раскаленный прут в задний проход? Такие пытки, вряд ли выдержит любой, даже самый стойкий и мужественный человек.

Не менее худшей перспективой была травля дикими зверями. Под каменным полом находилось несколько огромных ям. Сейчас, они были закрыты деревянными люками. В ямах держали волков, диких собак, львов и гиен. Обычно, людей медленно, постепенно спускали вниз на веревках, чтобы звери сначала объедали ноги несчастных и потом уже дальше всё остальное.

Вот, наконец, Вар закончил накалять свой прут и выставив его перед собой, как копье двинулся в сторону Публия.

- Посмотри, какой он горячий, — сказал Вар, корча ужасные рожи. — Я собираюсь засунуть его в некоторые твои отверстия, а на лбу выжечь надпись "я свинья". Что ты об этом думаешь?

- Насчет свиньи, ты погорячился, — сказал Публий, стараясь выглядеть хладнокровным и уверенным в себе. — Насчет всего остального, так тебе скажу: я ужасно плохо переношу боль и могу быстро умереть и тогда, ты ничего не добьешься.

- А я, так тебе скажу: я мастер своего дела! — заржал Вар и ткнул для устрашения прутом в стену на расстоянии в полпальца от лица Публия.

Тот дернул головой, ощутив на щеке жар от раскаленного железа.

— Я не позволю тебе умереть раньше положенного. В этом, и заключается искусство палача.

- Так ли ты искусен, как говоришь? — хмыкнул Публий.

- Желаешь убедиться?

- Только не на своей шкуре. Боль выведет меня из себя, и я не смогу в полной мере оценить твой талант.

- Вот как? — Вар поскреб затылок, он был явно озадачен. — Что же делать?

- Ну, у тебя, ведь есть двое других пленников. Отвяжи меня, а потом, на моих глазах пытай их. Только так я смогу со стороны оценить твои умения.

Вар снова почесал затылок и с подозрением взглянул на Публия

- Мне эта идея не кажется хорошей.

- По-другому, оценить твои способности не получится, — повторил Публий.

- Хорошо, — кивнул Вар после минутного раздумья. — Но не вздумай бежать. Я надену тебе на шею железное кольцо с цепью, и другой конец цепи пристегну к своему поясу. И не думай, что когда я закончу с теми двоими, не займусь тобой. Еще, как займусь! Я буду долго тебя пытать: твои ноги и руки будут выкручены вон на том столе с ремнями-растяжками. Думаю, и яму с волками тебе придется показать.

- Я уже видел раньше, — хмуро пробормотал Публий.

- Про твои ногти и зубы, я тоже не забыл, — продолжал между тем Вар. — Я буду рвать их клещами. У меня их, тут, несколько видов. Ты какие предпочитаешь поменьше с вытянутыми ручками или побольше у которых ручки закругленные.

- А что, есть какая то разница? — удивился Публий.

- Не знаю, можно попробовать и те и другие, а о разнице ты мне потом расскажешь.

- А можно, обойтись вообще без пыток? — поинтересовался Публий.

- Да я бы с радостью, — Вар улыбнулся, хотя улыбка сделала его волосатую рожу только страшнее. — Так-то я, человек не злой и не бессердечный, как думают многие. Но, видишь ли, император повысил мне жалование, дал должность. Я хочу оправдать его ожидания.

- Так давай, я расскажу все, что нужно и ты отпустишь меня, — улыбнулся Публий. — Императору ведь главное знать ответы на свои вопросы, а как ты их получил — не важно. Ты пойдешь и сообщишь императору все, что я тебе сейчас расскажу.

- Неплохое предложение, — кивнул Вар.

Он, было, приблизился, чтобы освободить пленника, но хлопнув себя по лбу отступил. — Погоди-ка, я не смогу тебя отпустить, пока твои слова не будут подтверждены и проверены. А если, ты сейчас солжешь мне? Я тебя, значит, отпускаю, а все твои сведения оказываются болтовней… Как я потом, буду выглядеть в глазах владыки?

- Ну, давай придумаем еще что-нибудь, — сказал Публий.

- Честно говоря, нет охоты придумывать.

Вар зевнул, широко разинув пасть и уселся обратно за стол. Он притянул к себе фиал вина.

— Мне проще пытать тебя, чем что-то придумывать, уж не обижайся.

Он плеснул себе в кубок и потряс фиалом, вытряхивая последние капли, потом с глубоким сожалением посмотрел на пустой сосуд.

- Ну, вот и все. Кончилось. О боги, как я хочу домой.

- В чем дело? — спросил Публий.

- Да вино кончилось, — Вар, едва не плакал. — Я знал, конечно, что оно кончится, но все равно не был к этому готов.

- Да в чем дело то? — изумился Публий. — В Риме этого вина, хоть с головой залейся.

- Да что ты понимаешь в вине! — возмутился Вар. — Ваши италийские вина, конечно хороши, но разве сравнятся они с винами моей Армении, вобравшими в себя лучи утреннего солнца, выходящего из-за скал, запах высокогорных лугов, ветер ущелий, шум речек и водопадов жужжание пчел в виноградных долинах. Э, друг, вино Армении это нектар богов. Могу ли я, после, пить ваше пойло?