Чеслав. Воин древнего рода - Валентин Тарасов

— Ты чего, чучело соломенное?! Это же я, Чеслав!.. — осторожно окликнул Чеслав перепуганного насмерть товарища.

— Теперь-то вижу-у-у… — немного успокоившись, но все еще с опаской поглядывая на друга бегающими глазами, вымолвил Кудряш.

Чеслав, подавив улыбку, вызванную забавным видом застрявшего в иле и тине товарища, пожурил того:

— Вот… хотел пробраться к тебе скрытно… Чтоб никто не приметил. А ты такой ор поднял, балда! Благо народа рядом не видать… — Чеслав на всякий случай еще раз огляделся по сторонам.

— Так ты же первый зарычал из воды! — От досады за свой позорный испуг Кудряш зачерпнул воды и брызнул в сторону Чеслава.

— Я?!

— А то кто же! Тетка моя?!

— Да я всего лишь тихо кликнул тебя: «Кудряш!»

— Тихо! Да мне такое послышалось!.. У-у-у-а!!! — попытался изобразить услышанное Кудряш.

Чеслав все же не выдержал и прыснул со смеху.

— Да ты небось спал, сонная тетеря, на ходу…

— Я?! Да я… Да я рыбу… того… сюда… туда… — Истовому возмущению Кудряша, обиженного таким несправедливым обвинением, не было предела.

Но, заметив, что Чеслав только еще больше хохочет над его пояснениями, замолчал и, немного призадумавшись, что-то припомнив и прикинув, вынужденно признал:

— Ну, может, и дремал маленько…

— Ох, паря, замордуют тебя игрища да девки!.. От ночных гульбищ еще и не такое привидится! — Чеслав протянул руку товарищу и помог выбраться из донной грязи.

Извлеченный из воды Кудряш был похож на колоду или корягу, долго пролежавшую в гнилом болоте и вобравшую в себя всю его смердящую грязь. Жирная черная жижа обильно стекала с его перепачканной одежды.

— Да какие там гульбища, когда в городище все как прибитые — ходят и оглядываются, шушукаются по углам. Так, маленько посумерничали… — Вертясь и стараясь увидеть свою спину и зад, Кудряш уныло осматривал себя, чумазого.

— Неужто маленько?! — не поверил Чеслав.

Кудряш не стал продолжать препираться, а лишь отмахнулся:

— Ай!.. Ты вот лучше поведай, за какой надобностью меня разыскал? — Но тут же его внимание переключилось на другое…

Глянув на смятые и спутанные сети и пустую заводь — погибель всех его не совсем радивых, но все же стараний, — Кудряш с сожалением констатировал:

— Ну вот, придется теперь домой без рыбы возвращаться…

— Да какая тут, к лешему, рыба, когда такие дела творятся? — Подзадоривая товарища, Чеслав толкнул его в плечо.

— Тебе-то чего? А меня теперь мать точно за уши оттаскает, благо кудри еще не отросли. — Кудряш почесал стриженую голову, а затем, озорно глянув на друга, бесшабашно махнул рукой. — Ай, к лешему ту рыбу! Говори, чего надо?

— Повидаться кое с кем. А ты подсобить должен.

— Всего лишь? — разочарованно протянул Кудряш, изготовившийся уже в своем воображении к большим и захватывающим событиям, дерзкой выходке, а то и к едва ли не свершению героического подвига.

— Очень надо мне с Кривой Ледой повидаться, да как можно скорее, — известил наконец-то о своем неотложном деле Чеслав.

На лице Кудряша попеременно появились недоумение, затем изумление, недоверие, сомнение, усмешка и, наконец, разочарование. В общем, можно сказать, удивлению Кудряша не было предела.

— Кривую Леду?..

— Грязь и в уши попала?

— В уши не попала… Да вот в толк не возьму, зачем тебе старуха понадобилась? — Кудряш постучал пальцем по лбу, отпечатывая грязные следы.

— Леда в то утро, когда отца моего убили, в лесу была, — терпеливо стал объяснять Чеслав. — Поэтому мне с ней переговорить надо.

— Да ты совсем ополоумел, Чеславушка! — взвился Кудряш и продолжил, живо размахивая руками: — Эта старая ворона, Леда, при одном упоминании о тебе трястись начинает, как в лихорадке. Кричит, что ты погибели ее хочешь. Сиднем сидит в своей лачуге, на двор лишь по большой надобности выходит. Даже удивительно, как это при ее любви совать свой нос в чужие дела она терпит такие муки?! А ты повидаться с ней задумал! Да она из городища теперь даже мыслями ни-ни, не то что ногой. А тебе самому в селение ходу нет, — заключил Кудряш и начал стягивать с себя перепачканную одежду.

— Значит, неспроста старуха от всех хоронится, видать, знает что-то. — Чеслав принялся помогать товарищу снимать сорочку. — А из городища ее выманить надо. Для этого-то ты мне и нужен.

— Вот-вот, ударься оземь да исполни, кудесник Кудряш! — с трудом стягивая с себя прилипшие к телу штаны, бормотал юноша.

Одна нога его, запутавшись, все никак не хотела высвобождаться, и он, попрыгав на другой и потеряв равновесие, грохнулся на землю.

Стирая и выполаскивая штаны и сорочку Кудряша от речного ила, в котором он извозился, друзья рядили и прикидывали, как бы выманить старую сплетницу Кривую Леду из городища.

Но как ни старались и ни трудили свои молодецкие головы, так и не смогли придумать что-либо дельное и выполнимое. А потому решили поразмыслить об этом непростом деле до завтра. На том и разошлись: Кудряш направился в селение, а Чеслав к схованке.

Ночью Чеславу почему-то снова снилась волчица. Будь она жива!..

Она сперва звала его своим пронзительным воем, в котором было столько надежды и тоски, а потом, не дозвавшись, бежала, неслась, выбивалась из сил, стараясь скрыться от летящих в ее сторону стрел. А стрелы вот-вот готовы были настичь дикую серую подругу.

Даже открыв глаза и сообразив, что это был сон, он не смог избавиться от холодного, назойливо липкого ощущения опасности. Но затем Чеслав понял, что это лишь пот, оросивший во сне его лоб. Но и отерев его, юноша не смог избавиться от смутного предчувствия чего-то нехорошего. А предчувствиям надо доверять — он знал это.

Глянув на еще спящего молодецким сном Вячко, Чеслав вышел из схованки.

«Может, этот окаянный Вячко и есть та опасность, которая не дает мне покоя? От него ничего хорошего не жди, только погибель — сам сознался…»

Терзаясь догадками, юноша в задумчивости постоял у входа в их убежище, а затем решительно направился в лесную чащу.

Пройдя какое-то расстояние, он неторопливо подошел к зарослям колючего кустарника и, осторожно отгибая ветки и приминая траву под ним, стал внимательно что-то высматривать. По своему опыту Чеслав знал, что в тех кустах зайчихи-матери могли прятать зайчат своего запоздалого выводка. Благодаря наметанному глазу юноша все же нашел то, что искал. Зайчонок, еще совсем крохотный, в пуху, замер среди травы, вжался в нее как можно сильнее и не шевелился, подчиняясь инстинкту выживания. Замерли даже его глазенки-бусины. И только когда Чеслав коснулся его нежной шкурки, звереныш ожил и попытался улепетнуть от опасного существа. Но руки охотника были проворнее.