СООБЩЕСТВО НА КРАЮ - Айзек Азимов

Конструкция станции не казалась внушительной. Ничто в ней не говорило о сверхразуме. Она выглядела довольно примитивной… И все же корабль находился в ее хватке.

— Я мыслю аналитически, Янов, — сказал Тревиц. — Хладнокровно! Я думаю, что я не трус и умею вести себя под давлением, но я склонен переоценивать себя. Как и все. Я должен был бы сейчас вскакивать и садиться, суетиться и немного потеть. Может быть, мы и ждали чего-то, но это не меняет того факта, что нас схватили и могут убить, а мы беспомощны.

— Я так не думаю, — возразил Пелорат. — Если геяне смогли захватить на расстоянии наш корабль, они и убить нас могли на расстоянии. Если мы все еще живы…

— Но в неприкосновенности мы не остались. Я вам говорю, что мы слишком спокойны. Наверно, они нас транквилизировали.

— Зачем?

— Может, чтобы сохранить нас в хорошей ментальной форме. Если они хотят нас сперва допросить. А уж потом убьют.

— Если они настолько разумны, чтобы хотеть нас допросить, они могут оказаться настолько разумными, чтобы не убивать нас без веских причин.

Тревиц откинулся назад в своем кресле — кресло они не лишили функций, и оно отклонилось — и положил ноги на стол, туда, где обычно, в контакте с компьютером, лежали его руки.

— Они вполне могут оказаться достаточно талантливыми, — сказал он, — чтобы сочинить что-нибудь, что можно счесть веской причиной… Все-таки, если они и вмешались в наши разумы, то не сильно. Будь это, к примеру, Мул, он заставил бы нас в экзальтации и исступлении стремиться туда, крича от желания скорее прибыть. — Он показал на космическую станцию. — Вы чувствуете что-нибудь такое, Янов?

— Безусловно, нет.

— Видите, и я в состоянии рассуждать хладнокровно. Очень странно! Или, может быть, я в панике, не соображаю, обезумел и лишь тешу себя иллюзией, что предаюсь хладнокровным аналитическим рассуждениям?

Пелорат пожал плечами.

— Мне вы кажетесь разумным. Возможно, я тоже тешу себя иллюзиями и так же безумен, как вы, но такие споры нас никуда не приведут. Все человечество может быть безумным и подчиняться всеобщей иллюзии порядка, живя в то же время во всеобщем хаосе. Этого нельзя опровергнуть, и наш единственный выход — это доверять своему рассудку… Между прочим, — добавил он вдруг, — я тоже немного порассуждал.

— Да?

— Вот мы все говорим о Гее как о планете Мулов или возрожденного Второго Сообщества. Не приходило ли вам в голову, что есть третья альтернатива, даже более разумная, чем эти две?

— Какая еще третья альтернатива?

Взгляд Пелората обратился внутрь, и он не глядя на Тревица, задумчиво и тихо заговорил:

— Мы имеем планету Гея, которая сумела неограниченное время оставаться в изоляции. Она не пыталась установить контакт даже с соседними планетами Сейшельского Союза. На ней передовая наука, если верить рассказам о разбитых флотах и ее безусловной способности контролировать сейчас нас — и все же она не делала никаких попыток расширить свою власть. Ей надо лишь, чтобы ее оставили в покое.

Тревиц прищурился:

— Следовательно?

— Это как-то не по-человечески. Более двадцати тысяч лет человеческой истории в космосе — это непрерывная повесть об экспансии или попытках экспансии. Почти все известные планеты, пригодные для заселения, заселены. Почти все они конфликтовали со своими соседями и стремились их захватить. Если Гея вела себя столь не по-человечески в этом отношении, то, может быть, она и в самом деле нечеловеческая планета?

Тревиц покачал головой.

— Невозможно.

— Почему невозможно? — добродушно возразил Пелорат. — Я вам говорил, как загадочно то, что человеческая раса единственная разумная в Галактике. А если это не так? Может быть, на одной планете есть другой разум, лишенный человеческой агрессивности? Кстати, — Пелорат воодушевился, — Что если в Галактике миллионы различных разумов, но экспансионист только один — мы? Остальным нравится тихонько и ненавязчиво сидеть дома…

— Абсурд! — сказал Тревиц. — Мы бы на них наткнулись. Мы бы высадились на их планетах. Они бы встретились со всеми стадиями нашего развития и не смогли бы нам сопротивляться. Но мы никогда не встречали ничего подобного. Космос! Мы даже никогда не встречали развалин или останков нечеловеческой цивилизации, не так ли? Вы историк, это вам известно. Встречали?

Пелорат покачал головой.

— Не встречали… Но, Голан, одна-то могла оказаться? Вот эта!

— Я не верю в это. Вы же сказали, что «Гея» — версия названия «Земля» на каком-то древнем диалекте. Как она может быть нечеловеческой?

— Название «Гея» дано планете людьми. И кто знает почему? Может, было чисто случайное сходство с древней планетой… И потом, то, что на Гею нас заманили, как вы объяснили мне, и то, что нас сейчас туда тащат против нашей воли, все это говорит о нечеловечности геян.

— Почему? Какое это имеет отношение к нечеловечности?

— Они испытывают любопытство к нам — людям.

— Янов, вы сошли с ума, — сказал Тревиц. — Они тысячи лет живут в Галактике, окруженные людьми. Почему любопытство одолело их только сейчас? Почему не давным-давно? А если сейчас, то почему к нам? Если им захотелось изучить людей и человеческую культуру, почему не изучить сейшельские планеты, зачем через Галактику тянуться к Терминусу за нами?

— Может быть, их интересует Сообщество.

— Ерунда, — жестко сказал Тревиц. — Янов, вам просто хочется найти нечеловеческий разум, и вы его получите. Я думаю, очень скоро. Наверно, ради того, чтобы насытить свое любопытство и изучить нечеловеческий разум, вы согласитесь, чтобы вас схватили, чтобы вы оказались беспомощным, даже чтобы вас убили, пусть только сперва дали бы немного времени для изучения.

Пелорат хотел отозваться гневным восклицанием, но остановился глубоко вздохнул и сказал:

— Может быть, вы и правы, Голан. Но я пока буду придерживаться своей версии. Не думаю, что придется долго ждать, чтобы увидеть, кто прав… Глядите! — Он указал на экран. Тревиц оглянулся.

— Что это? — воскликнул он.

— Разве это не корабль, вылетающий со станции?

— Действительно, похоже, — неохотно признал Тревиц. — Я не могу пока разглядеть детали и не могу усилить увеличение, экран на максимальном. — Через некоторое время он сказал: — Похоже, что к нам, и похоже, что корабль. Заключим пари?

— Какое?

— Если мы когда-нибудь вернемся на Терминус, — саркастически сказал Тревиц, — устроим большой обед. Пригласим гостей, скажем до четырех человек с каждой стороны. Обед будет за мой счет, если тот корабль пилотируется нечеловеками. И за ваш, если его пилотируют люди.

— Согласен, — сказал Пелорат.

— Тогда по рукам. — И Тревиц уставился на экран, пытаясь рассмотреть детали и размышляя, можно ли по каким-то деталям понять, принадлежат ли существа на борту к человеческому роду.

Глядя на Мэра Бранно, можно было подумать, что она во дворце Мэров, — она тщательно уложила свои серые, с металлическим отливом волосы и была собранна и подтянута.

Она не выдавала, что находится в глубоком космосе только второй раз в жизни (и первый раз можно было не считать, она тогда летала с родителями в отпуск на Калган, и ей было три года).

— В конце концов, — устало сказала она Коделлу, — работа Тубинга — выражать свое мнение и предупреждать меня. Он предупредил. Очень хорошо. Это я не ставлю ему в вину.

Коделл, который поднялся на борт корабля Мэра, чтобы поговорить с ней лично, бел психологических помех, возникающих при разговоре с изображением, ответил:

— Он слишком долго пробыл на этом посту. Он уже думает, как сейшелец.

— Обычный заскок у послов, Лионо. Подождем, пока все это закончится, потом дадим ему длительный отпуск, а после отпуска пошлем его послом куда-нибудь еще. Он способный человек… В конце концов, ему хватило сообразительности переправить сообщение Тревица на Терминус без задержки.

Коделл улыбнулся.

— Да, он сказал, что сделал это вопреки своему мнению. «Я делаю это, потому что это мой долг», — сказал он. Видите ли, госпожа Мэр, ему пришлось передать сообщение Тревица без задержки и вопреки своему мнению потому, что, как только Тревиц вошел в пространство Сейшельского Союза, я передал Тубингу, что любую информацию, касающуюся Тревица, следует порыдать нам немедленно.

— Ах так? — Бранно повернула свое кресло, чтобы лучше видеть Коделла. — И что же вас на это толкнуло?

— Элементарные рассуждения. У Тревица корабль последней модели Флота Сообщества, и этого сейшельцы не могли не заметить. Он недипломатичный молодой осел, это они тоже должны были заметить. Следовательно, он мог попасть в беду, а каждый член Сообщества знает, если он где-нибудь в Галактике попал в беду, он может пожаловаться в ближайшее представительство Сообщества. Лично я не против того, чтобы Тревиц попал в беду — это помогло бы ему повзрослеть и принесло бы ему большую пользу — но вы послали его как громоотвод, и я хотел, чтобы вы смогли определить природу молнии, когда она в него ударит, так что я позаботился, чтобы ближайшее представительство Сообщества держало его под наблюдением. Вот и все.