Год ворона. Книга 1 (СИ) - Бояринов Максим

Рыбье тело вертушки сотрясалось в мелкой дрожи. Над головой рокотал двигатель. О том, чтобы порасспрашивать группу по торжественной встрече, не могло быть и речи. «Черные» разместились в пассажирском отсеке наособицу и тут же натянули на головы шлемофоны. Кричать через проход — выглядело бы минимум глупо, да и средства связи ему никто не предложил. Кстати, о связи! Пашкин осторожно двинул рукой в сторону нагрудного кармана, где лежал запасной мобильник, отключенный до поры. Один из «соседей» мигом отследил движение и с улыбкой помотал головой, дескать, не шали, товарищ майор. Майор внял и больше шалить не думал.

Больше разглядывать было нечего. Внутренности старого «Мишки» никакого интереса не представляли, да и за мутным стеклом иллюминатора понемногу темнело. Пашкин, измотанный по совокупности всеми сегодняшними событиями сам не заметил, как вырубился. Конечно, обстановка не способствовала, но усталость взяла свое. Подголовник мягкий, двигатель ГТД-350 ритмично почихивает, аж две няньки на тебя внимательно смотрят, чтобы дитятко, не дай бог, игрушечку не сломало. Чего бы и не покемарить, пока время есть? Хотели бы грохнуть — прям в кювет положили бы…

— Роман Александрович! Подъем!

Пашкин дернулся, очумело глянул на часы. Надо же, и десяти минут не прошло, а развезло на сон, будто салабона в первом суточном наряде… Пока он дремал, машина приземлилась.

С легким рокотом отодвинулась дверь, в отсек хлынул прохладный, чуть пряный воздух. Дожидаться особого приглашения майор не стал. На слегка подрагивающих ногах выбрался из вертолета. Над головой, понемногу замедляясь, тихо шуршали лопасти. Огляделся. Присвистнул. Недалеко улетели.

Пейзаж был хорошо знаком. Вокруг — поля. Под ногами бетон армейской взлетки. Вдоль взлетной полосы замерли черные образцово-показательные вертушки. Память заботливо подсказала: Соколовый, аэродром базирования бывшего 131-го учебного вертолётного полка, недавно переформированного в Учебную авиационную группу. ВПП за индивидуальным нумером 09 дробь 27, длина две тысячи, ширина восемьдесят метров, покрытие — бетон.

Хорошо это или плохо? Скорее второе. Хоть и тоже авиационная часть, но обслуживается другим управлением ДВКР, которое окормляет военные учебные заведения. Стало быть, совсем чужая парафия. Место тихое, гауптвахта у них, если не изменяет память, своя. Можно запереть пленного «для выяснения», можно допросить вдали от чужих ушей и глаз…

Глаз особиста, привычный к регистрации любого аэродромного непорядка, быстро выцепил главную несообразность. Метрах в пятидесяти от вертолета стояло два гостя, очень даже нетипичных для здешних мест. Поближе — обычный Як-40. Правда, без каких-либо, помимо обязательной маркировки, опознавательных знаков, вроде эмблемы эксплуатанта. За ним, дальше — иностранный красавец бизнес-класса, смелостью обводов напоминающий футуристический концепт-кар «Инфинити» последней модели.

Если появление «Яши» на территории летной школы можно было хоть как-нибудь объяснить, то знакомый Пашкину по рекламным проспектам Piaggio Avanti P180 однозначно смотрелся павлином в вороньей стае. Помимо весьма нехилых летных характеристик и фотографий царских хором салона, в том же проспекте была проставлена цена крылатого чуда. Семь миллионов и, само собой, не рублей.

«И какая же, позвольте спросить, организация прислала сие авто?»… подумал он цитатой из «Утомленных солнцем». Вспомнил и ответ: «Областная филармония». И как потом вдумчиво метелили коллеги-особисты товарища Котова на задней сидушке… Авансом, за второй фильм…

Мысли-скакуны помчали майора извилистыми дорожками непредсказуемых ассоциаций. То ли его на этом «Аванти» к олигарху какому-то на ковер повезут, то ли сам неведомый хозяин итальянского чуда пожаловал для беседы с простым зам начальника контрразведки энгельской авиабазы. А может, выжил кто из чеченских «крестников» — которых он еще в ноль четвертом, находясь в составе спецгруппы, забрасывал гранатами прямо в схроне? Выжил, амирский перстень с черным камнем на грязный палец нацепил и ради красивой мести одолжил самолет у катарского шейха. Бред, но и такое бывало.

Или бывшая, которая уехала в Эмираты, чтоб ей счастья в личной жизни, стала у того же шейха двадцать седьмой женой и решила в очередной раз выяснить отношения. В полном, как говорится объеме. С его лихой майорской биографией наука, как говорится, умеет много гитик…

Пашкина тронули за рукав, вежливо, но без капли почтения:

— Товарищ майор, нас ждут!

Майор кивнул, независимо вскинул голову и гордо зашагал в направлении призывно откинутого итальянского трапа, мол, все снесу и все приму, ссылку, каторгу, тюрьму… Разговорчивый «черный», если таковым можно было назвать человека, обронившего за все время несколько фраз, шел сбоку. Второй, что так ни слова не вымолвил, двигался позади.

— Пришли, Роман Александрович…

Пашкин остановился напротив Яка и непонимающе глянул на ступеньки, ведущие в самолетное брюхо.

— Не на том? — обида в голосе майора была очень похожа на настоящую. Слаб человек, сильны в нем инертность мышления и тяга к роскоши…

— Не те у нас звезды на погонах, — улыбнулся боец. — Да и, если честно, Як-то в определенном смысле и понадежнее.

— Эх, не прокатил я свою тушку по-буржуйски! — горько вздохнул Пашкин.

— Тут сиденья тоже мягкие. — подмигнул «разговорчивый», — а за стюардессу я побуду. Вы, Роман Александрович, что предпочитаете, водку или спирт?

— Чачу домбайскую! — категорично заявил майор и потопал вверх по ступенькам.

В салоне, сразу же за «предбанником», переминаясь с ноги на ногу, стоял тощенький отутюженный старлей с общевойсковыми эмблемами и в очочках с толстыми стеклами. Под мышкой у него была зажата пухлая папка для документов, с какими обычно шмыгают по коридорам штабисты.

— Здравия желаю, товарищ майор! — поприветствовал очкарик Пашкина.

«Говорун», как мысленно окрестил первого бойца Пашкин, неожиданно протянул руку:

— Капитан Иванов. Можно Костя!

Примеру капитана последовал и молчавший до того второй, обозванный как «Рыб»:

— Старший лейтенант Петров. Сергей.

Пашкин ухмыльнулся, кивнув в сторону штабного:

— Ну а это Сидоров, я так понимаю? Близнецы, что ли?

— Никак нет, товарищ полковник, однофамильцы! — хохотнул капитан Костя, — Это у нас — Знай…, то есть старший лейтенант Муравьев, офицер строевого отдела.

Старлей серьезно кивнул, поправил очочки. На долю секунды за толстыми стеклами мелькнули его глаза. И от этого быстро-острого, словно удар шилом в печень, взгляда, Пашкину захотелось поежиться. Плавали, знаем. У нас в ВКР таких «офицеров строевого отдела» тоже хватает, подумал он. В две шеренги на подоконнике построит, после чего, очочков своих не снимая, вежливо, с извинениями, папочкой глотку и перепилит. Хрен с ним, пусть уж будет Муравьев, лишь бы не Апостол…

«Штабной» поправил оптику и тут же снова стал собой прежним.

— Товарищи офицеры! — произнес он скучным и донельзя официальным голосом. — Во исполнение полученных инструкций предлагаю проследовать в салон, чтобы проследовать куда следует. — Капитан «Иванов-можно-Костя» оказался не только говоруном, но и весельчаком. Зайдя старлею за спину, скорчил смешную гримасу. — Но прежде, чем это сделать, — не обращая ни малейшего внимания на маневры капитана, продолжил старший лейтенант, — нужно исполнить небольшую формальность.

С лица Константина улыбка слетела, будто и не было ее. Капитан и «Рыб» Петров тоже как-то непроизвольно подтянулись. Пашкин, державший из последних сил форс, вытащил руки из карманов и засопел. Ибо «небольшой формальностью» такой вот Муравьев-не-Апостол запросто мог назвать что угодно — от присвоения звания Героя России, до объявления приказа о приведении в исполнение приговора. Далеко не оправдательного, и не попадающего под мораторий на исполнение смертной казни…

— Сначала вы, товарищ капитан, — обратился штабной к Косте. Тот дернул носом и кивнул.